Проводник. Книга первая. «Ящик Пандоры»

– У нас семинар был по…

– Ну вот, – не дал ему договорить Игорь. – У Валеры там тоже были дела. Мы оба измотались, а тут немного выпили и общаемся. Мне кажется, для людей это вполне естественно – общаться. Мы поднимали интересные темы правда, Валер? Пока не появились вы.

– Так мне что, выйти? – снова с вызовом спросила дама. – Я, между прочим, заплатила за проезд и, точно также, как и вы, имею такое же право здесь находиться.

– А мы имеем право тут общаться, – вставил клин в ее выпад Велесов.

– Пожалуйста, – едко ответила девушка, – я же вам не мешаю этого делать. Сижу и смотрю в окно. Или вы все еще надеетесь, что я немного поломаюсь, выпью, а дальше, как пойдет? Понимаю, о таком приключении можно потом до пенсии всем рассказывать, правда? Правда, – подражая Игорю, ответила она за них. – Такая же правда, как и то, что в этот рассказ вряд ли кто-то когда-то поверит.

– Почему? – не понял биохимик.

– А потому, что у мужчин в нужный момент, от сильного волнения, гудящая в вас кровь отливает от нижней части тела и не даст возможности наполниться вялым, губчатым и пещеристым телам. Они остаются пустыми, поэтому полноценной эрекции не случится. А когда мужчина в этом плане не уверен в себе – то это так себе приключение и для него, и для девушки, верно?

– Она медик, Валера.

– Скорее, психолог…

– Не то и не другое, – оторвав, наконец, взгляд от окна, словно отрезала попутчица. – Говорю же вам, можете преспокойно продолжать свое общение. И еще, чтобы поставить все точки над «і», запомните – я не ломаюсь. Мне на самом деле не хочется ни с кем сейчас разговаривать. Давайте просто доедем до Минска. Если же вы продолжите меня доставать, мне придется попросить проводника найти мне другое место. Он дядька нормальный, а наш вагон полупустой.

– Не, не, не, – запротестовал Велесов, – не уходите. Согласны, можете сколько угодно молчать и злиться, но только присутствуйте здесь. Нам двоим, даже с молчаливой дамой путь будет намного веселее. Верно, Валер?

– Ну, еще бы, – согласился тот. – Чего только стоят «вялые, губчатые и пещеристые тела» и «неполноценная эрекция». Наливай, Игорь. Давай допьем. Надо убрать бутылку…

Они разлили по стаканам остатки виски, рассовали по пакетам посуду и оставили на столе лишь пластиковую тарелку с лимоном, несколькими кусочками колбасы и разломанной на квадратики плиткой шоколада. Велесов, встретившись взглядом с девушкой, кивнул на сладости, но та так блеснула в ответ глазами, что инженер только поднял вверх руки.

– Валер, – тихо сказал он товарищу, – я на верхнюю полку пока не полезу.

– Да, конечно, – согласился тот, – сиди тут. Поболтаем еще. Мы же с тобой что-то обсуждали. Помнишь? А, точно! Помянули его, – Левков улыбнулся, – и сразу же после этого пришла наша спутница. Кстати, а ты заметил слова, которые она нам с тобой несколько раз повторила?

– «Неполноценная эрекция»? – хохотнул, оглаживая подбородок Велесов.

– Нет, – ответил со скрытой улыбкой биохимик, – это она сказала всего лишь раз. Другое. Ну, вспоминай. Она сказала «осточертели», помнишь?

– Еще бы я этого не помнил, – буркнул недовольно инженер. – Представь, идешь себе по улице, а на встречу тебе красивая девушка. Ты ей: «Здрасти, красавица», а она в ответ: «осточертели со своей неполноценной эрекцией и губчатыми, пещеристыми телами».

– У тебя хорошая память, – грустно улыбнулся, покосившись на попутчицу Левков, – но мы с тобой обещали больше не цеплять нашу даму. Пусть она выполняет в нашей беседе эстетическую, чисто духовную функцию. Эдакий образ сидящей у окна иконы. Тем более что разговор остановился на чертях, и защита иконы в любом виде нам не помешает.

– Не на чертях, – поправил его Велесов. – Ты сказал, что этот дядька из Заславля – психопомп, а я не согласился.

– Точно! – вспомнил биохимик. – Что ж, тогда продолжим. Почему ты сомневаешься, что он проводник в мир мертвых?

– Я не сомневаюсь, – снова заметно оживился, возвращаясь к интересной беседе, инженер, – просто у меня сложилось такое впечатление. Я же его видел много раз, говорил с ним.

– И что?

– А то, что этот дед, в отличие от обычных людей, не оперирует только двумя понятиями – «мир живых» и «мир мертвых». Он говорит «полный мир» или «весь мир», подразумевая, что миры мертвых и живых только малые части какого-то одного – полного мира.

– Хорошо, – заключил Левков, – ты еще говорил, что он лечит.

– Лечит, – согласился инженер, – но не так, как бабушки-шептухи. Я ни разу не слышал от него молитв, хоть только за этот год привозил к нему человек пять-шесть. Я у него как-то спрашивал об этом…

– А он?

– А он говорит: «Я нікога й не лячу, хлопча. Только выпраўляю. Шукаю ў поўным свеце 1 сцежкі людзей, на якіх яны яшчэ здаровыя йдуць, і вяду хворы жывот таго, здаровага чалавека, на тыя сцежкі».

1

Свет (бел.) – мир.

– М-м-м, – задумчиво прогудел в нос Левков. – Как ты думаешь, что он имел ввиду? Какие-то параллельные реальности?

Велесов пожал плачами в ответ:

– Он, наверное, и слов таких не знает, – ответил он. – Живет себе, людям помогает. Он вообще-то мужик молчаливый. Как-то сказал, что молчание силы слову целящему мно-о-го добавляет. Но со мной разговаривает. Я, кстати, его и об этом спросил, так он ответил, что я вопросы ему правильные задаю, значит, хочу в жизни, …а нет, не так – не в жизни, а жизни учиться. А чтобы учить кого-то – говорить надо, вот он со мной и разговаривает. Ты знаешь, каково это с техническим образованием все это слушать. Мир прямо на глазах ломается.

– Могу себе представить, – соглашаясь, кивнул Левков, – тоже имею подобный опыт. В институте учили одному, а в жизни все иначе. Странно. Я вот заметил, такую шуту – подобные люди, по сути – некий пережиток прошлого, но объяснить могут практически все. Пусть с массой нестыковок, без привычной логики и в разрез с наукой, но объясняют же? Порой слушаешь и умом понимаешь – чушь несет, а сидишь, вникаешь.

– Наверное, – предположил Велесов, – на то и рассчитано – заинтересовать. Войти в доверие и пользоваться этим. Посмотри, сколько шарлатанов развелось. Все вокруг лечат – биополе выправляют. Кстати, а что ты, биохимик, о работе с биополями думаешь?

– Я как раз над этим и работаю, – признался Левков, – над проблемой формирования энергоформы.

– Это что-то сродни мыслеформам?

– Да, – согласился Левков, – мысль – тоже энергия. А слово – материализовавшаяся мысль. Люди, подобные твоему старику лечат и словом – считай энергией, и мыслью. А еще непосредственно самой энергией.

– Так это правда? – оживился Велесов. – Такое возможно? Я читал! Получается, мы сами себе внушаем все, а они только пользуются нашим невежеством?