Проводник. Когда мертвые молчат

— Иногда любовь может толкнуть на странные поступки, — пробормотал я, останавливаясь у стола.

В бумагах ничего интересного не было. Счета, какие-то записки. Выдержки из каких-то книг, но если не знаешь в чем суть, то и не поймешь. Чтобы выискать среди этого бардака что-то стоящее, нужно явно больше времени.

В кармане зазвонил визор, на экране отобразилась Мина. Я вышел из комнаты, чтобы не мешать работе остальных.

— Я тебя слушаю.

Сестра поздоровалась и сходу задала вопрос:

— Эти расчеты, что ты дал моим ученым, откуда они?

— Это мои предположения. Мне нужно примерно рассчитать объем энергии, который понадобиться, чтобы заблокировать или отсечь дар проводника. Сама понимаешь, что вмешательство в астральное поле и правка энергетических каналов не делается руками, поэтому нужна энергия. Вот мне и нужно понять какое количество понадобиться.

— Но ты поставил конкретный вопрос: сколько душ могут дать такое количество.

— Ты же уже знаешь, что я расследую дело серийных убийц.

— Тогда почему не полиция заказывает эти расчеты?

— Потому что они будут это долго делать, а ты моя сестра и я тоже Ворн.

Сестру мой ответ явно не устроил.

— Аарон, почему мне кажется, что ты хочешь что-то сделать с собой, мало того, что незаконное, так еще и опасное?

— Я не собираюсь ничего такого делать, — демоны, да я даже себе не верил, чтобы попытаться убедить сестру. — Но мне нужно это знать. Скажем так, я хочу быть одним из первых, когда это станет доступно.

Мина с сомнением посмотрела на меня.

— С чего ты решил, что это вообще реально? — она давила на меня взглядом, но такое могло сработать с ее подчиненными, но не со мной.

— Расчеты готовы? — перебил ее попытки отчитать меня.

— Да.

— Тогда отправь мне на визор, будь так любезна.

— Аарон…, - начала Мина.

— Я тебя понял, и нет, я не собираюсь самоубиться непроверенным способом. Как раз проверкой этого способа я и собираюсь. Спасибо и до свидания.

Я прервал сигнал, потому что Мина явно собиралась еще что-то сказать. Иногда на нее находило, и она принималась учить меня, хотя я старше на три года.

Вернувшись в спальню глаза зацепились за картину, единственную которая осталась на стене, другие пестрели невыгоревшими пятнами. Поддавшись интуиции, я подвинул осторожно раму, за ней, как и ожидалось, оказался небольшой сейф, запертый на магический замок.

— А вот и кое-что интересненькое.

Все оглянулись на меня. Рейза подошла первой.

— Замок ерунда, такой вскрою даже я, но пусть работают криминалисты, они должны все зафиксировать.

Я уступил место, с интересом следя за работой других. Сотрудник полиции взял сначала амулет для сканирования, потом покрутил в руках небольшую магическую модель заклинания и после пустил его в замочную скважину. Замок щелкнул, дверца распахнулась.

— Вряд ли там что-то интересное, — одновременно с тем, как внутрь заглянула Рейза, проговорил я.

Комиссар так же внезапно отпрянула, а наружу вырвалось черное облачко мелкой пыли.

— Внимание, всем отойти, — подал голос другой криминалист, — это отсроченное проклятье. Ничего серьезного, но если не хотите попасть в больницу на несколько дней с ожогами кожи, то не советую пока касаться ничего в радиусе метра. Мы сейчас все обезвредим. — Он кивнул своему коллеги, стоявшему у двери и тот вышел, а вернулся с небольшим флаконом, которым они быстренько все опрыскали.

— Можно продолжать работать.

— А он не так прост, этот библиотекарь, — пробормотал я.

— Ага, — кивнула Ферт, — он как хитрая любовница из старинных романов, раскидывает мелкие проклятья в самых неожиданных местах.

Мы с Лиа улыбнулись, впрочем, как и все кто был в комнате.

— И что у нас тут?

Глава 18

В сейфе было практически пусто. Пара старинных тетрадей, похожих на наши семейные хроники, да том романтической поэзии.

Тетради я просмотрел уже последним, после криминалистов, комиссара и даже Лиа вперед меня мельком пролистала. Никто из них ничего не нашел.

Это действительно были семейные хроники Тарвисов. Причем даты задолго до реформы Больших Печатей. И ничего интересного в них не было, кроме разве что того, что некая Оливия Тарвис очень много описывала своих переживаний о почившем муже. Поскольку тетрадей было всего две, то суть от меня ускользнула. Впрочем, я и не вчитывался.

В поэтическом сборнике были зачитаны несколько стихов, все мрачно-романтического содержания, о любви, смерти и невозможности быть вместе. Странный набор, и он явно оставлен не просто так, да еще и с проклятьем. На первый взгляд в этом нет ничего такого, но для них это все точно что-то значило.

— Мне все время кажется, что они сами оставляют подсказки, что они хотят, чтобы их нашли, — задумчиво проговорил я, еще раз перелистывая книгу.

— Я тоже так думаю, — согласилась Ферт. — Они словно нарочно показывают: «Смотрите, мы делаем это у вас под носом, и даже Император нам не указ». А еще они явно влюблены друг в друга, иначе, откуда эта вся романтическая чушь.

— Ну, строго говоря, о политическом контексте уверенно мы пока сказать ничего не можем. Все-таки они скорее действуют параллельно или даже возможно это все совпадение. Чего только в жизни не бывает? — пожал плечами я, возвращая книгу. — Вот то, что они делают у нас под носом — это да.

— И о чем нам могут говорить эти хроники? У каждого древнего рода полно подобных записей.

— Пока ничего интересного в них я не нашел, но и не читал, просто пролистал. Надо бы подробнее ознакомиться.

— Да нет у нас времени на это! — отмахнулась Ферт. — Нужно найти что-то, что покажет где эта парочка может быть. Все это нам не помогает понять, кого они убьют дальше и где это будет.

Комиссар продолжила прохаживаться по комнате и говорить:

— Парень явно не зря в библиотеке сидел. Начитался всяких странных способов. Эти проклятья никто уже не использует. Они старые, маломощные и неэффективные.

Лиа показала Ферт визор, та кивнула и вслух сказала:

— Это да, энергии они требуют мало. Но зачем им экономить? У них прорва силы должна быть.

— Потому что пока они ничего не могут сделать с этой энергией, — задумчиво проговорил, все еще листая тетрадь.

Слова Ферт натолкнули меня на мысль: романтическая поэзия, стихи о смерти и любви, хроники горюющей жены — красной строкой здесь проходит любовь и смерть. В голове завертелись образы, голоса мертвых сейчас даже не мешали, они, словно, наоборот помогали, своим неясным шёпотом.