Проводники судьбы
Шрифт:
На столе вместо скатерти была расстелена газета месячной давности. 17 октября 1943 года — тот самый страшный день, когда фашисты окружили деревню, отрезав как солдат, так и местных жителей от всего окружающего мира.
У печи проворно сновала невысокая русоволосая женщина лет сорока. Вид у нее был усталый и измученный, а плечи сгорбились под тяжестью забот и тревог. На лбу залегли глубокие морщины, но голубые глаза, так же, как и в дни покоя и благоденствия, излучали мягкий свет.
Внезапно тяжелая деревянная дверь скрипнула, и женщина вздрогнула от неожиданности. Резко
— Вот я и дома, родная!
— Слава тебе, Господи! Все обошлось, — пробормотала женщина. На глазах ее выступили слезы.
— Ну что ты? Что ты? Не плачь! — уговаривал ее солдат, крепко прижимая к себе и целуя в лоб. — Как же могло быть иначе?
— Как же ты без шапки? — шептала женщина, ласково гладя юношу по волосам. — Зори-то нынче холодные.
Тот неопределенно пожал плечами, прошептав:
«Хорошо, что голова моя не осталась там же, где и шапка».
— Садись, дружок, отдохни. Устал, небось, с дороги. Я тебя сейчас чаем напою. А ты пока расскажи, как все было.
— Да что тут рассказывать? Мы потеряли троих, — он перечислил фамилии. — И будь я проклят, если собранные нами разведданные того стоят.
— А Артем жив?
— Да, с ним все в порядке. Сейчас только доложит полковнику и придет сюда.
— И то хорошо. Я ведь за вас двоих молилась: сначала за тебя, потом за него.
— Лучше бы наоборот: сначала за него, потом за меня, — с улыбкой поправил молодой солдат. — Он рисковал сильнее, чем я. А вот и он сам, легок на помине, — добавил он. — Заходи, друг, посиди с нами.
Артема не пришлось долго упрашивать. Это был молодой человек, лишь немного старше своего товарища, судя по погонам, в звании младшего лейтенанта.
— Как приятно снова оказаться дома! — произнес он, входя. — Вот и свиделись, — обратился он к женщине. — Здравствуй, Маша! Ну, как ты тут без нас? — добавил Артем, обнимая ее.
— Да, помаленьку… И почему меня все тут называют Марией? Это же не мое настоящее имя.
— Возможно, потому, что так звали мать Иисуса, — с улыбкой произнес солдат.
— Ну, что ты такое говоришь?.. — смутилась Мария. — Это же богохульство!
— Это правда. Ты просто святая! — ласково произнес юноша, коснувшись ее щеки.
Затем он обратился к Артему:
— Ну, и что сказал полковник?
— Да, ничего особенного… — отмахнулся тот.
— Надеюсь, то, что мы узнали, действительно оказалось ценным?
— Да, вполне.
— И в чем же дело? Я тебя насквозь вижу. Плохие новости? Рассказывай!
— Не то, чтобы плохие… Может статься, и хорошие…
— Ну, что там? Не тяни!
— Только что прибыл грузовик, нагруженный продовольствием и боеприпасами…
— Но это же замечательная новость! Как им удалось прорваться через окружение?
— Чудом, не иначе! Вот только груз предназначен не только для нас, но и для Вересаевки. Думаю, ты знаешь, где это находится…
— Да, двадцатью километрами севернее.
— Верно. И нам с тобой досталось почетное
право доставить часть груза в это самое место.— Это безумие! Единственная дорога, по которой может проехать машина, идет по открытой местности. Обстрелять ее не составит труда. А одна пуля из винтовки, нацеленной на бензобак, и все, конец! Сам знаешь.
— Знаю, конечно, а еще знаю, что приказы не обсуждаются. Что поделаешь? — Артем пожал плечами. — Полковник считает, что раз однажды удалось прорвать окружение, то нам с тобой это удастся вновь. Не печалься! Прорвемся!
— Ты не должен ехать. Уж лучше я один!
— Не забывай: ты тоже можешь погибнуть. Или попасть в плен. Это одно и то же, в конце концов. Да и вообще, — Артем засмеялся, — я тут старший по званию, и приказы отдаю тоже я!
— А если я не подчинюсь? Ты отдашь меня под трибунал? — дерзко улыбнулся его друг.
— Ну ладно, ладно… — примирительно начал Артем. — Пойдем уже, нас еще ожидает инструктаж.
Мария все это время молчала, слушая разговор друзей. Но на лице ее проявились невесть откуда взявшиеся морщинки, а взгляд угас.
— Вы еще зайдете сюда до отъезда? — спросила она у молодых людей.
— А как же! — заверил ее Артем. — Мы выезжаем только с наступлением сумерек. Кипяти чай, Машенька, мы сейчас вернемся.
— Не грусти, все образуется! — добавил молодой солдат.
— Ну, пошли, пошли уже! — поторопил его Артем, открывая дверь и хлопая друга по плечу.
Слушая наставления полковника, молодой солдат думал о том, что, вероятно, напрасно убеждал товарища в невыполнимости задания. Не в первый раз они оба шли на риск и не раз уже с честью выдерживали самые суровые испытания. А риск на этот раз был как нельзя более оправдан. Жители соседней деревни, так же, как и они сами, наверняка уже долгое время голодали. Сам он был вынослив и мог какое-то время обходиться без еды, но страдания женщин и детей рвали его душу на части. Артем тоже чувствовал это, может быть, не так остро, но все же чувствовал. И все-таки…
Закончив говорить, командир спросил:
— Есть какие-нибудь вопросы?
— Товарищ полковник, — начал солдат. Он почувствовал, как Артем незаметно ткнул его локтем в бок, но не стал обращать на это внимания. — Разрешите мне ехать одному.
— Нет, вы поедете вдвоем, — ответил полковник голосом, не допускающим возражений.
В Малых Буграх весь день царило радостное возбуждение. С утра не раздалось ни одного выстрела. К тому же, теперь, когда в поселение доставили провизию, угроза голода отступила хотя бы на какое-то недолгое время.
Вместе с солдатом, который вел грузовик с продовольствием, приехал журналист одной провинциальной газеты. Он писал о событиях на фронтах. Сначала его действия вызвали явное неодобрение у жителей деревни: «Ишь, нашелся тут: все ходит, да высматривает, будто шпион какой!», но очень скоро словоохотливый и веселый журналист завоевал всеобщее расположение.
Выходя из избы, служившей полковнику штабом, друзья услышали громкий голос репортера:
— Идите сюда, бойцы! Я вас сфотографирую. Советская страна должна знать своих героев!