Пройти чистилище

И даже после того, как специальным приказом по управлению полковник Олег Гордиевский был отстранен от оперативной работы в ПГУ, ему официально разрешили уйти в отпуск и выехать на отдых в санаторий КГБ в Семеновском. Это был неслыханный, немыслимый либерализм КГБ и советской разведки. Это непонятное поведение руководства ПГУ долго потом обсуждалось и в Англии, и в Америке.

Сам Гордиевский позднее напишет, что против него не было никаких улик и руководство советской разведки вынуждено было держать его на свободе. Явно издеваясь над генералами и полковниками КГБ, вступавшими с ним в это время в контакт, Гордиевский пишет о том, как он не только несколько месяцев в Москве обманывал и водил за нос руководство, но даже, находясь под наружным наблюдением КГБ, несколько раз встречался с представителями английской разведки в Москве, обговаривая с ними свой побег.

По Гордиевскому, все окружавшие его офицеры, все руководство КГБ, включая Чебрикова, Крючкова, генералов Грушко, Голубева, Дроздова, полковников Грибина и Буданова сплошь состояло из одних кретинов. В это как-то трудно поверить, если вспомнить, что как раз в этот период был завербован один из наиболее ценных «кротов» советской разведки в ЦРУ мистер Олдридж Эймс.

Но почему тогда Гордиевского не арестовали сразу? Почему руководство советской разведки, разрешив себе лишь несколько формальных, «мягких» допросов, не торопилось с арестом и предъявлением обвинений шпиону Гордиевскому, казалось, нанесшему колоссальный ущерб советской агентуре в Лондоне, в странах Скандинавии и частично в Америке? Почему? Неужели апрельский Пленум ЦК КПСС 1985 года, на котором Михаил Горбачев впервые произнес слово «гласность», так подействовал на таких «зубров» КГБ, как Виктор Чебриков и Владимир Крючков? Неужели они решили перестроить свою работу, и до предъявления официального обвинения не арестовывать офицера разведки? Или решили собрать формальные доказательства? Бред какой-то. Какие еще нужны доказательства, когда уже проводившаяся проверка установила явную виновность еще не приступившего к своим обязанностям резидента ПГУ КГБ в Лондоне?

Гордиевский отдыхал в санатории. И действительно, дважды встречался с людьми из МИ-6, уходя, как ему казалось от наблюдения. На самом деле все это не соответствует действительности. За полковником был установлен не просто жесткий режим наблюдения, а сверхжесткий. Каждый его шаг контролировали десятки агентов. Все знали о его многолетней подготовке и за побег Гордиевского полетели бы головы многих руководителей ведомства, начиная с Крючкова. Но полковника по-прежнему не арестовывали.

Объяснение в такой ситуации может быть только одно — полковника не хотели арестовывать. Его не должны были арестовывать. Его не могли арестовывать. По каким-то неизвестным причинам советской разведке нужно было, чтобы Гордиевский благополучно ушел на Запад. Им важно было подтолкнуть его к побегу. Отсюда эти провокационные полудопросы-полубеседы. Из-за этого многие офицеры перестали даже здороваться с Гордиевским, а контрразведчики прямо спрашивали, «когда и кто его завербовал». Интересно, был ли в мировой истории шпионажа хоть один такой случай, когда после подобных вопросов разведчик, оказавшийся предателем, оставался на свободе? Но Гордиевского нельзя было трогать. Это понимали в Центре отчетливо и ясно. Английская разведка должна была получить информацию только от своего многолетнего агента, которому она безусловно доверяла. Побег полковника Гордиевского означал бы, что КГБ действительно не имеет против него неопровержимых доказательств, в том числе и по информации «Юджина», задержанного в США.

Вторая проблема была для руководства Пeрвого Главного Управления куда важнее, чем арест Гордиевского. И сама игра, продуманная с участием так и не назначенного резидента КГБ в Лондоне, должна была вестись с особой тщательностью и осторожностью. Самоуверенный Гордиевский позднее писал, что почти два месяца за ним наблюдали идиоты, которых он сразу вычислял. Если полковнику так хочется верить в это, пусть верит. На самом деле, подставленные дилетанты из местных органов госбезопасности в Семеновском были лишь первым кругом наблюдения. Глубоко эшелонированное наблюдение включало в себя несколько кругов, в том числе и специальное наблюдение, которое осуществлялось в исключительных случаях, с учетом применения технических средств.

В жаркий июльский день в своем рабочем кабинете в Ясенево руководитель советской разведки Владимир Крючков принимал начальника специального управления по работе с нелегалами генерала Дроздова. И хотя в кабинете работали мощные кондиционеры, Крючков был не в настроении. Он все время постукивал костяшками пальцев по столу, что выдавало его нетерпение. К его чести следует сказать, что это было единственным признаком раздражения, которое он обычно себе позволял.

— Мы держим на свободе этого мерзавца уже полтора месяца, — жестко сказал он Дроздову, — и каждую неделю вы приходите ко мне и просите не трогать его. А «Юджин», между прочим, все это время сидит в тюрьме ФБР. И мы ничего не можем узнать о его судьбе. Так почему мы должны разрешать Гордиевскому думать, что ничего не произошло? Я уже приказал Грушко арестовать его сразу, как только он вернется из санатория.

— Владимир Александрович, — с понятным волнением произнес Дроздов, — мы сорвем всю игру. Тогда «Юджину» уже никогда не выйти из тюрьмы. А для нас сейчас он очень важен. Его информация по проектам «звездных войн» Рейгана неоценима. Если мы потеряем такой источник… Боюсь, мы его не скоро восстановим.

— Мы его уже практически потеряли, — заметил Крючков.

— Нет, — убежденно ответил Дроздов, — не потеряли. Легенда у «Юджина» абсолютно убедительная. В Болгария сидят наши люди и там уже побывали американские представители из посольства. Болгары знают, что они работают на ЦРУ. Там все было сработано очень чисто. Одному из агентов даже дали настоящую фотографию «Юджина», снятую двадцать пять лет назад. Теперь они могут проводить даже антропологические измерения.

— Это еще не доказательство.

— А его дядя в Измире? А его тетушка? А все его родственники? А жена и сын в Америке? Наконец, известный на всю страну тесть. Владимир Александрович, легенда продумана почти идеально. Американцы ничего не найдут, уверяю вас.

— С женой он, кажется, развелся? — спросил Крючков.

— Да, но развод, был оформлен по ее инциативе. Наши аналитики, просчитав все варианты пришли к выводу, что развод возможен. Это еще больше укрепило его легенду.

— Вы считаете, что аморальный тип не может быть нашим агентом, — понял Крючков, — по-моему, это безобразие. Очень примитивный подход.

— Главное, что так подумают американцы. Они ведь знают наши строгие критерии, — пояснил Дроздов, — у «Юджина» ничего не может быть. Правда, по нашим сведениям он летал в Техас, но видимо, у него были какие-то дела на юге.

— Как его связной?

— Жив, здоров. Его никто не трогал.

— Не хватает еще потерять и его, — проворчал Крючков, помнивший о судьбе первого связного «Юджина».

— Ему удалось передать сообщение «Юджину» о консервации, — сообщил Дроздов, — никаких связей у него сейчас нет. Он абсолютно чист.

— А если к нему применят какие-нибудь психотропные средства?

— Не посмеют, — сразу ответил Дроздов, — у него два лучших адвоката. Будет скандал на всю Америку. Без явных доказательств не посмеют.

— Но почему тогда они на него вышли?

— Видимо, просчитали варианты. База НАТО, подводные лодки, о которых сообщал Гордиевский, подводный кабель, подключение к нашим линиям — обо всем этом мог знать «Юджин».

— Опять Гордиевский, — у Крючкова портилось настроение, едва он слышал эту фамилию. Нужно было понять этого черствого, сухого, педантичного генерала, патриота до мозга костей и порядочного человека. Он не любил предателей в собственном ведомстве. Он их ненавидел.

— Поэтому его нельзя трогать, — терпеливо пояснил Дроздов. — Сейчас англичане явно готовят ему побег. Нужно, чтобы он ушел в Лондон. И тогда все будет правильно.

— Отпустить предателя? Над нами все будут смеяться.

— У нас просто нет другого выхода. Как только Гордиевский окажется, в Лондоне, это будет означать, что наша информация о базах НАТО и продвижениях подводных лодок была получена случайно и никак не связана с деятельностью нашего агента.

— А операция «Айви Беллз»? — напомнил Крючков. — Они ведь прекратили проверку. Подлец Гордиевский успел им сообщить, что мы знаем все по подводным кабелям.

— Вот именно. И для этих целей мы предусмотрели специальный вариант, — ответил Дроздов, — его разрабатывали сразу несколько отделов.

— Какой вариант?

— Операция «Дрофа». Я вам докладывал об этом.

— Да, помню, — недовольным голосом ответил Крючков, — но это вообще безумие. Соглашаться на такую авантюру.

— Владимир Александрович, — убежденно произнес Дроздов, — мы все просчитали. Риска почти никакого нет.

— Вам так кажется. Кого вы подобрали на эту неприятную роль? — Дроздов назвал фамилию. — Почему его?