Пройти лабиринт
Шрифт:
– Полкан - русский богатырь!
– хихикнул когда-то сотоварищ Михаила Илья.
Но Полкан лишь усмехнулся, когда Михаил рассказывал ему о своих измышлениях.
– Все это чушь собачья!
– голос его был очень громок, так что слышалось даже в конце коридора.
– Хотя...
Тут он задумался и целый час молча смотрел в окно, не отвечая ни на какие дальнейшие вопросы.
"Наверное
Но вот сегодня Полкан был очень бодр и весел.
– Так что? Шахматы любишь?
– пробасил он.
– Играть умею, но не люблю, - безразлично пожал плечами Михаил.
– Почему?
– брови Полкана поползли вверх.
– Хоть и говорят, что шахматы похожи на нашу жизнь, но в них хоть правила есть. А в реальности их как таковых нет.
Полкан вдруг рассмеялся.
– Шахматы - это игра в игре, - пояснил он.
– То есть?
– Да то и есть!
– усмехнулся он расставляя фигуры.
– Кстати, зови меня просто Инпу...
– Интересно?
– вдруг раздался голос слева.
Михаил сначала подумал, что это не к нему. Но все же обернулся.
За соседним столиком сидел типичный "бюргер", как обычно определял Михаил. Цвет кожи и волос указывал в нем потомка древнего рода викингов.
– Это вы мне?
– тихо поинтересовался Михаил.
– Да, - кивнул головой собеседник.
– Пока не знаю, - пожал плечами Михаил, кивая на книгу.
– Пытаюсь сосредоточиться и хоть что-то понять.
– Вы знаете, я впервые вижу...
Закончить собеседник не успел: официант принес ему заказ. Но Михаил и так знал, какое впечатление он производил на окружающих, только стоило ему одеть пиджак, очки и взять какую-нибудь книженцию. На профессора он явно не тянул: скорее пират, попавший в высшее общество.
– Понимаю, - ответил Михаил и отвернулся.
Он не собирался продолжать беседу, когда сосед по столику снова к нему обратился.
– Позвольте к вам присоединиться.
Теперь настала очередь Михаила удивляться настырности этого человека. Он еще раз внимательно оглядел собеседника. На вид лет сорок пять. Одет был в отличный серый клетчатый костюм. Безупречно выбрит, приличная стрижка.
– Вы похожи на декана, - сказал Михаил, предлагая соседу присесть рядом.
– Так и есть, - улыбнулся тот и жестом попросил официанта переставить блюда на стол Михаила.
– Университет Акурейри. Только не декан, а простой преподаватель. Профессор Гримссон. Эйдур Гримссон.
"Прямо, почти как их президент", - улыбнулся про себя Михаил.
– Михаэль, - вдруг сорвалось с его губ. Новое звучание ему очень понравилось.
– Михаэль Райз.
Фамилию в свое время он взял матери.
– Университет Акурейри? Вы должны быть знакомы с Йоуне Кристьянссоном?
Профессор Гримссон удивился
– Знаю, безусловно... Вы тоже вулканолог?
– Нет. Но интересуюсь и этим тоже.
Принесли и заказ Михаила.
– Позвольте спросить, - начал профессор, - а зачем вам труд Моргана?
– Да так... Пытаюсь сложить одну мозаику...
– Хочу вам сказать, - продолжал Эйдур, - что у Моргана не все так гладко, как вы думаете?
– Вы знаете больше?
– с ехидцей спросил Михаил, но профессор будто бы и не заметил этого.
– Я могу вам рассказать куда больше.
– А факты?
– И факты есть.
"Чего он ко мне пристал?
– Михаил вдруг напрягся, хотя агрессивной ауры от Гримссона не уловил.
– Навряд ли он из разведки или службы безопасности... Хотя, что тем ребятам из экскурсоводческой фирмы стоит просто рассказать полиции о странном парне, бродящим среди вулканов со скафандром в мешке. Вот могли и заинтересоваться".
Он и так был в неладах с органами, и не только с СБУ. И в России и в США его ждали прямо-таки с распростертыми объятьями. Особенно после случаев с NASA и их "Грифоном" и "Мьёльниром" выкраденным у НПП "Исток". Правда и то и другое пришлось здорово дорабатывать.
– Тогда у меня к вам вопрос, - продолжил беседу Михаил.
– Что вы знаете о теории параллельного развития человека?
– Что-что?
– не понял профессор. Он даже перестал есть.
– Разные научные школы по-разному описывают движущие силы эволюции. Но в основном они сходятся в том, что современный человек - это результат, так сказать, отделения от человекообразных обезьян. И что он единственный гоминид. Единственный ныне существующий вид рода Homo...
– А-а, я понял. Судя по всему у вас иное мнение.
– Возможно.
– Вы часто путешествуете, - это была констатация факта.