Прозрачная женщина (сборник)

– Думаете, я психически больная? – поймала мои мысли Галя Юревич. – Но трубку сняла мама...

Я услышал машину, одну среди многих, но это была она, оперативная машина. Меня ждало порноателье.

– Хорошо, я сам позвоню в областную прокуратуру. Зайдите ко мне денька через два.

Какое там «денька через два» – меня две недели не было в кабинете. Разматывали порноателье, о чем как-нибудь расскажу особо. В прокуратуру я вернулся точно из командировки: другие уголовные дела заброшены, вызовы свидетелей перенесены, листки настольного календаря пожелтели от ожидания, и мне показалось, что слегка заржавел сейф. Разумеется, о Гале Юревич не вспоминал, одурманенный работой и невероятной дозой пошлости и грязи. Кстати, упакованной изящно, чуть ли не экзотически. Да и главарь – Кокосов. Потом мне долго чудился запах несвежего белья и французских духов.

Галя Юревич пришла к вечеру. Я не сразу узнал ее, в пальто и в осенней шляпке, сидевшей на тяжелых волосах легковесно, как бабочка. Она вздохнула и сняла перчатки-сеточки, которые бог знает для чего носят.

– Извините, – предварил я вопросы, – только сегодня явился, поэтому никуда не звонил.

Но предварить этот ее вопрос я бы не додумался.

– Скажите, вы... во что-то верите?

– Во многое, – улыбнулся я.

– В тайные загадки, например?..

– Мне кажется, есть две главные и тайные загадки. Загадка вселенной – жизнь, и загадка жизни – время.

Говорил я с удовольствием: после тех, как мы их прозвали, сексдопросов, беседа с этой девушкой, что летний дождь. Но мой философский ответ ее не задел; она смотрела так, будто ждала уже готовых отгадок. Тогда я непроизвольно добавил еще одну:

– Совесть – тоже загадка.

– А что такое совесть? – слабо оживилась она.

– По-моему... Совесть – это реакция души на несправедливость.

За пятьдесят лет жизни каких только мыслей не скопилось в памяти и даже в подсознании, в дневниках и на обрывках протоколов, на полях книг и так, брошенных вскользь и до сих пор витавших в воздухе. «Совесть – это реакция души на несправедливость». Одна из них, из где-то оброненных... Но, в сущности, я пользовался служебным положением, ибо эта девушка слушала меня, как старшего, как следователя. Вряд ли бы я рискнул выложить эту сентенцию о совести коллегам или на каком-нибудь совещании. Упаси бок известную мысль назовут банальной, оригинальную мысль – ошибочной.

– Наверное, совесть – что-то другое.

Вот и Галя Юревич не согласилась со моим определением.

– Что же?

– Необъяснимое...

– Я и пытаюсь объяснить.

– Вы верите в какие-то сверхъестественные силы? – спросила она уже поконкретнее.

– Верю только в интеллектуальные, – ушел я от обсуждения сверхъестественных сил.

В конце концов, я две недели не был на работе – сейф заржавел; в конце концов, половина шестого – и я вымотался, как флаг после шквала.

– У меня есть подружка, – туманно заговорила Галя. – В прошлом году пришла на работу и плачет. Просто так, сама не знает отчего. Весь день проплакала. Слезы сами бегут. Я даже побоялась оставить ее одну, проводила домой. Только мы вошли в квартиру, как звонит почтальон. Телеграмма. Ее мать скончалась.

– Галя, загадаю вам загадку из своей далекой практики... Расследовал я квартирную кражу. Свидетельница видела, что из этой квартиры вышел молодой человек, черноволосый, в синей куртке. Лица не запомнила. Мы нашли его: молодой, черноволосый, в синей куртке. Не признается.

– Это же мало: куртка, молодой...

– Добавлю: в этом парадном жила его знакомая девушка. Теперь достаточно?

– Может быть, совпадение?

– Тогда добавлю еще: у него изъяли магнитофон, украденный в этой квартире, а в самой квартире, на чемодане, нашли отпечатки его пальцев. Стопроцентные доказательства!

– Конечно, он.

– И все-таки не он.

– Как же так?

– Совпадения на уровне мистики. Магнитофон купил с рук, а чемодан поднес хозяйке этой квартиры на пятый этаж, когда шел к своей девушке.

– Вы это говорите...

– Да, к слезам подруги, которые совпали со смертью ее матери.

Я поймал себя на том, что стараюсь наставить ее на материалистическую стезю. Делать мне больше нечего. Тем более, что сегодня она ни на что не жаловалась и зашла, видимо, лишь узнать о моем обещанном звонке. Она-то не жаловалась, но я видел: то недоумение, с которым приходила Юревич в первый раз, прилипло к ней навсегда. Впрочем, возможен такой тип человека: недоуменного, что ли. Есть же люди с вечной радостью на лице или с вечной грустью, с постоянной наглостью или с робостью... У меня однажды проходил подследственный с на редкость плаксивым лицом, ставившим на допросах меня в тупик: когда же я объявил ему о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления, он разрыдался на всю прокуратуру, что, оказывается, было смехом радости.

– Вчера опять звонил...

– Кто? – рассеянно спросил я.

– Алик.

– И что сказал?

– Придет на мой день рождения.

– Подробнее: как сказал, каким голосом...

– Глухим, далеким. Сначала, как в первый раз, спросил, жива ли я. А потом... «Жди, жди меня на свой день рождения». И умолк.

– Откуда же Алик, то есть его дух, узнал день вашего рождения? – задал я неграмотный вопрос, поскольку духи знают все.

– Говорила ему и даже шутя приглашала.

– А про гибель Алика кому-нибудь рассказывали?

– Что вы... Я и думать боялась.

– Но ведь кто-то вас разыгрывает?

По ее затаенному недоумению я видел, что розыгрыша Юревич не допускает. Видимо, она верит в бродячих духов, коли первый ее вопрос и был о них. Нет, ей звонит не дух – ей звонит совесть, ибо совесть – это реакция души на несправедливость разума.

– Галя, а до этих звонков... ничего не было?

– Алик мне раза три снился.

– Вот и ответ.

– Как?..

– Вас мучает совесть, поэтому чудятся звонки.

– И маме? – она улыбнулась так слабо, будто этому только что научилась.

– Не знаю, – начал я раздражаться. – Или вас разыгрывают, или вам чудится.

Раздражался я обоснованно, потому что духом Алика должен был заниматься тот следователь, который вел дело.

– Когда день рождения?

– Сегодня.

– Поздравляю! Сейчас звонить уже поздно, канцелярия ушла. Завтра с утра я свяжусь с областной прокуратурой и узнаю фамилию следователя. Идите, празднуйте день рождения весело и спокойно.

Преступность и мистика повязаны какой-то тайной связью. Может быть, потому, что и преступность и мистика чужды здравому разуму.

Однажды мне поручили разобраться в странном обстоятельстве, которое официально именовалось материалом о мошеннических действиях некой Кошелкиной. В прокуратуре материал звали «делом о колдовстве», а я счел всего лишь смешной историей, годной для юмористического рассказа.

На Западе вошло в моду изгонять из человека дьявола. Уж не знаю, каким боком задело это гражданку Тарскую, но дьявол вселился. Правда, не в нее, а в квартиру, чему было множество доказательств. Мебель двигалась сама, в холодильнике играла музыка, кошка ела соленые огурцы, мясной суп к утру превращался в рыбный... Купленная супругом Тарской бутылка коньяка ополовинивалась при нетронутой пробке. Знакомая Тарской, некая Кошелкина, молодая и энергичная женщина, за двести рублей взялась дьявола изгнать. Деньги вперед. Процедура состоялась. Всем известно, что изгнанный дьявол уходит шумно: постукивает, вскрикивает, поскрипывает, покряхтывает... Тарской даже почудилось, то он хлопнул дверью, отчего она глянула в окно. Велико же было ее изумление, когда увидела этого дьявола, вышедшего из парадного с чемоданом в руке. Но женщина изумилась еще больше, когда рассмотрела, что дьявол как две капли воды похож на ее мужа. Правда, в тот момент Тарская еще не знала, что этот дьявол теперь вселился в квартиру самой изгонительницы. На допросе же гражданка Кошелкина, изгонительница, весьма логично доказала, что супруг Тарской – сущий дьявол, и теперь ее кошка тоже жрет соленые огурцы...

Но это так, к слову.

На следующий день в коридоре прокуратуры меня перехватила Веруша и вместо обычных бумаг как бы вручила пожилую женщину. Это указывало на какое-то особое обстоятельство – иначе бы женщина поджидала меня у кабинета. Впрочем, обстоятельство было писано на ее усталом и крайне тревожном лице. Скорее всего, мать арестованного либо потерпевшего.

Я провел ее в кабинет, усадил и даже не стал проделывать классической утренней процедуры: звякать ключами, лязгать сейфом и раскладывать бумаги.