Прозрачный старик и слепая девушка

Элизахар силком уложил Аббану на кровать и повернулся к Эмери.

— Вы не могли бы посидеть с ней? — спросил он. — А я принесу холодной воды и тряпку для компресса. Как бы у нее не начался жар.

Эмери уселся рядом с Аббаной, положил руку ей на лоб. Девушка вся пылала.

Неожиданно она открыла глаза и уставилась на Эмери.

— Ты видел? — спросила она громко.

— Что?

— Какая драгоценность — кровь... Как она сверкает на солнце...

— Да, видел, — сказал Эмери.

Аббана возбужденно вращала глазами.

— Сверкает... А земля жрет ее. И потом — огонь… Какая смерть! Абсолютная смерть!

— Аббана, тебе придется давать показания, — сказал Эмери. — Ты ведь была секундантом убийцы!

— Он не убийца, это был поединок... Разве ты не видел, как он щадил ее?

— Остается понять, почему, — добавил Элизахар, входя с кувшином.

Он намочил в воде лоскут ткани и обтер лицо Аббаны. Ей сразу стало легче. Она даже не ожидала, что простая вода окажется такой целительной.

— Я хочу пить, — проговорила она.

Элизахар налил ей в чашку.

— Он щадил ее, — сказал телохранитель Фейнне. А потом убил единственным точным ударом.

— Он промахнулся, — возразил Эмери.

Элизахар покачал головой.

— Нет, он бил точно в цель. Я следил за тем, как он фехтует. Этот человек не промахивается.

— Все равно не понимаю. — Аббана мотала головой по подушке. — Не понимаю, не понимаю...

— Знаете, дорогая госпожа Аббана, — молвил вдруг Элизахар, — я ведь могу и ошибиться. В любом случае ваша подруга погибла в бою, с оружием в руках, отстаивая то, что считала правильным. Я думаю, ее душа нашла успокоение.

— Спасибо. — Аббана уставилась в потолок. Из ее глаз потекли слезы. — Я засну, — сообщила она жалобно. — Я хочу спать.

— Прекрасное решение, — сказал Элизахар.

Они с Эмери вышли и прикрыли дверь.

— Я подсыпал ей снотворного, — признался телохранитель.

— А вы никогда не служили при дворе? — спросил Эмери. — У вас замашки придворного интригана.

Элизахар наклонил голову.

— Что вы. Просто всегда ношу с собой пару флакончиков с ядом — вдруг пригодится.

— Долго она проспит?

— Думаю, до завтрашнего утра — самое малое. Пусть отдохнет. Зрелище действительно не из легких.

Они прошли несколько шагов от дома Аббаны, и Эмери сказал:

— Не могли бы вы идти чуть помедленнее? Нога все еще болит.

— Простите.

— Почему вы утверждаете, что Эгрей попал именно туда, куда намеревался?

— Потому что до сих пор он старался сделать так, чтобы не задеть ее. Стало быть, боялся первым пролить кровь.

— Боялся выиграть? — уточнил Эмери.

— Он боялся выиграть, потому что хотел не победить в споре, а убить Софену, — сказал Элизахар. — Он позволил ей зацепить себя и, когда она на миг отвлеклась, думая, что поединок окончен, ударил ее в горло. Вот что произошло на самом деле.

— Но почему мы не увидели крови на его одежде?

— Потому что он сшил свою одежду из скатерти, — объяснил Элизахар. — Ткань достаточно плотная, чтобы пятнышку крови пришлось пробивать себе путь наружу сквозь волокна.

— Всего мгновение, — возразил Эмери.

— Ему и требовалось мгновение, — стоял на своем Элизахар. — А потом его залило кровью Софены, так что собственная его рана осталась незамеченной.

— Звучит убедительно, — признал Эмери. — Но слишком уж это мерзко.

— В том и заключается моя работа, — сообщил Элизахар. — Я должен замечать все мерзкое. И принимать ответные меры.

— Но сейчас вы несколько опоздали, не так ли?

— Если бы вы рассказали мне о том пари чуть пораньше, — возразил Элизахар, — я принял бы свои меры своевременно. И Софена была бы сейчас жива.

— А Эгрей?

— Смотря по обстоятельствам. Вы действительно считаете меня таким жутким убийцей?

Эмери покаянно кивнул.

— Честно говоря, — признался он, — именно поэтому я и скрывал от вас всю эту дурацкую историю. Вы же сами отказывались разговаривать об Эгрее! «Кто я такой чтобы запрещать госпоже Фейнне»! «Разве я смею лезть в сердечные дела госпожи Фейнне»! — передразнил Эмери. — Что, не ваши слова?

Элизахар сморщился.

— Мои... А что я должен был, по-вашему, говорить?

— Вы ее любите? — спросил Эмери.

— Вот как заговорили... Набрались храбрости, значит.

— Да бросьте вы!

— Да, — сказал Элизахар. — Конечно люблю. Она — лучшее, что я встречал в жизни.

— Но ведь рано или поздно она все равно достанется другому мужчине.

— Ну и что? Пока-то этого не случилось!

Эмери махнул рукой:

— Неважно... Вы, разумеется, правы: мне следовало больше доверять вам. Что будем делать?

— Ничего. Если секунданты преподнесут эту смерть как несчастный случай, не станем опровергать. Иначе пострадают еще и Гальен с Аббаной, а уж они-то в случившемся вообще не виноваты. Для меня нет сомнений в том, что Эгрей хотел убить Софену и сделал в точности то, что намеревался. Непонятно только, для чего ему это понадобилось.

Глава девятнадцатая БРАТСКАЯ ЛЮБОВЬ

Несколько дней занятия в Академии не проводились. Двое чиновников из Коммарши, поразительно быстро прибывшие на место происшествия, взяли Эгрея под стражу и забрали тело Софены, чтобы забальзамировать его и поместить в особом хранилище — пока за ним не явятся родственники.

Участников дуэли вызывали и допрашивали то поочередно, то всех разом. Показания сходились: все в голос утверждали, что произошел роковой несчастный случай.

Преподаватель фехтовального искусства подтвердил: Софена плохо владела оружием и не в состоянии была здраво оценить боевую обстановку. Аббана формально считалась соучастницей убийцы, поскольку была секундантом Эгрея, но девушке даже не стали предъявлять обвинения: она была совершенно разбита случившимся и несколько раз во время допроса теряла сознание. В конце концов ее оставили в покое.

Элизахара допрашивали последним. Он описал случившееся предельно четко, пользуясь специфическими военными терминами. Бывший при этом разговоре Эмери поразился тому, с какой точностью и в каких подробностях Элизахар запомнил каждый шаг, каждое действие дуэлянтов.

Чиновник, записывавший ответы, поднял голову от листа:

— Как профессиональный солдат вы подтверждаете выводы, сделанные другими участниками поединка?

— Да, — сказал Элизахар, не колеблясь. — Погибшая неловко повернулась как раз в тот момент, когда господин Эгрей намеревался оцарапать кончиком шпаги ее плечо. Ей было свойственно совершать резкие движения. Ее поведение всегда трудно было предсказать.