Прозрение. Том 2

— Тогда давайте начнём сейчас? — предлагает Брен. — Я не голоден и не собираюсь менять одежду.

Командующий коротко объяснил сержанту про Землю, страх отступил, и любопытство зудит невыносимо.

Земля — та самая материнская планета, с которой люди ушли в космос. Пусть и похожая на все другие, но первая. И никто, почти никто не знает, где она, а он — здесь!

— Здесь жарко, — не соглашается доктор. — И я вижу, что ваш организм уже нуждается в пище.

Восторг в глазах Бренана не убеждает его.

— У меня нет приказа подчиняться вам, — хмурится парень.

Ему хочется увидеть на Земле что-то такое, чего он и сам не понимает. Ноги сами тянут его в лес. А вот наступать на туман, расползающийся при каждом неловком движении, — не хочется.

— А здравому смыслу? — удивляется доктор.

Бренан пожимает плечами. Некоторое неудобство и в самом деле не повод, чтобы качать права. Такое поведение может не понравиться командующему.

Сержант с неохотой кивает.

Они выходят на полянку и неожиданно оказываются в таком же прозрачном помещении, как и пузырь, где очнулся Бренан. Фишка состоит в том, что из леса внутренностей пузыря не видно, хотя он и кажется совершенно прозрачным.

— Не пугайтесь, — предупреждает доктор. — Вы привыкнете.

— Я здесь надолго?

— Трудно сказать, скорее всего, срок будет небольшим. От двух-трёх дней до недели. Более точными данными я пока не располагаю.

— Круто, — бормочет Брен. — Прямо-таки недельный отпуск на Земле.

Он с любопытством оглядывается, но кроме десятка контейнеров и переплетения прозрачных шнуров и труб в «помещении» ничего нет.

И тут же «из ничего» формируется стол.

— Ну, хэммет та мае! — не выдерживает Бренан.

Его уже не пугает полуразумное поведение здешних предметов, но этот гриб без ножки появляется уж больно на ровном месте.

— Мы заказали для вас естественную пищу, — доктор Арам словно бы не замечает растерянности сержанта.

Тон его ровен и терпелив.

«Привычной пищей» оказываются извлечённые из контейнера разноцветные параллелепипеды — розовато-коричневые, белые, желтоватые. И фрукты с зелёными овощами. Нормальные такие фрукты.

Прежде чем пригласить Бренана «к столу», доктор каким-то образом заставляет светиться прозрачную поверхность, на которой лежит еда.

Сполохи, похожие на северное сияние, устраивают пляску над капустой, и пробовать её теперь не хочется. Хотя поначалу сержант был не против похрустеть. Или съесть яблоко.

Но пообедать якобы необходимо.

Под взглядом доктора Арама Бренан давится чем-то серым, что шевелится у него во рту и, кажется, продолжает разумную жизнь в желудке.

Переодевание оказывается не менее странным — одежда здесь похожа на паутину. Нити липнут друг к другу, переплетаются. В конце концов, действительно получается комбинезон. В нём нежарко и довольно удобно.

— Вот теперь я готов предложить вам небольшую экскурсию, — заявляет Арам.

В желудке у Бренана ворочается непривычный обед, чужая ткань щекочет шею, но настроение неожиданно поднимается. И сержант с готовностью направляется в лес.

— Земные растения могут быть вам знакомы в основной своей массе, но местные эндемики…

Сержант слушает вполуха. В речи Арама слишком много незнакомых слов.

Понятно, что он говорит о схожести земных растений с таковыми же на Кьясне, например. Но и отличия должны быть. И парень пытается вычислить их сам.

— А это что? — спрашивает он притормаживая.

Кругом вроде бы девственный лес, субтропический, скорее всего, но глаз у Бренана тренированный. Он замечает не только искусственные вкрапления в пейзаж, но и контуры силовой защиты. Это заметно по местности, если приглядеться к неожиданной геометрии линий леса там, где её и быть не может.

— Охраняемая зона, — охотно поясняет Арам.

— Кого охраняют? — интересуется сержант.

Тема понятная, наконец. Непонятного уже с избытком: прозрачные дома, одежда, налипающая на тело, полевая стимуляция пищи. Вот с пищей было особенно противно.

— Мы охраняем нейтралитет с аборигенами Земли, — поясняет Арам.

— С аборигенами? — Бренан читал что-то про аборигенное население в истории Земли. Это были полудикие племена, кажется. Которые чего-то там не знали, железа, что ли? Или колеса?

— С аборигенным населением, исконным, — поясняет Арам, видя недоумение гостя. — Оно не дикое, но постепенно дичает.

— А вы — тоже земляне?

— Я вряд ли могу называться землянином. Я рождён в глубоком космосе. Даже имя моё создано исключительно для вашего удобства. Доктор Арам — доктор аналитического разума и азоической медицины. Можно бы и Дарам, но тогда возникло бы некоторое противоречие технического свойства. Такое «имя» уже занято.

— А азоической — это как? — сержант хмурится. Незнакомые слова его уже достали.

— Наиболее близкой к исходной генетике и физиологии человека, как биологического вида.

— А… — Бренан чувствует подвох. — А мы изменились как-то по сравнению с землянами? Можно на них посмотреть? Хотя бы издалека?

— Можно, — кивает Арам. — Вас всё ещё пугают летающие платформы?

Бренан вспоминает корабль-яйцо и тут же теряет уверенность. Но отступать поздно, уж больно хочется поглядеть на землян.

— Я попробую ещё раз. Хотя мне, конечно, не по себе, — признается он. — Они живут племенами?

— Они живут биологически подходящим укладом. Но, к сожалению, разнообразие их изначального сообщества было невелико. В результате исконный генофонд человека всё-таки правильнее будет считать утерянным.

Бренан и Арам ступают на прозрачный лист и несутся вверх. Не ощущая при этом никакого движения, только видя его.

Внизу сплошной зелёной рекой текут джунгли. Бренана подташнивает от несоответствия тактильного и зрительного, но зелёная бездна под ногами всё-таки лучше клубящейся. А по бокам, он знает, платформу окружает пружинящий полевой пузырь.

Скорость такая, что внутри ёкает, и подгибаются от страха падения в никуда колени.

Пару минут (а может, и пару десятков минут) Бренан молчит и борется с собой. А потом его вдруг отпускает. И он ощущает, что просто летит. Что чувства его подстроились и под этот дурацкий способ передвижения. И дальше — будет легче.

Он садится на платформу, ёрзает, формируя под задницей подходящее сидение. И Арам, улыбаясь, усаживается рядом.

Бренан готов поклясться, что перед этим на платформе на доли секунды возникает некий образ кресла. А потом исчезает.