Прячась от света
Шрифт:
– Поможет.
– А вам... помогает?
Он поднял голову и встретил ее пристальный взгляд.
– Помогает.
– Слишком уж все просто выходит. Прочти молитву – и все будет хорошо! Кажется немного примитивным, вы уж простите.
– Это только начало, – сказал он.
– А лекарство принимать по-прежнему? – спросила она.
Он вновь улыбнулся:
– Ну, это уж не по моей части!
– Но видения остаются? – тихо спросила она.
– Видения остаются. – Майк отвел взгляд в сторону. – Эмма... вы не могли бы рассказать о своих снах?
Она колебалась.
– Я уже
Майк закрыл глаза. Почему-то он больше не мог на нее смотреть.
– Это ужасно, Майк. И никак не проходит! Словно, – она задумалась, – словно эти женщины пытаются сказать мне что-то. Заставить меня что-то сделать, а что – я не знаю...
Голос ее затих.
Майк подошел к окну и стал смотреть на улицу. Опять из-за деревьев возле ворот выплывает туман – или это просто кто-то развел костер? Майк распахнул окно, и в комнату ворвался осенний запах горящей листвы.
«Осторожно, друг мой! Эта шлюха надеется тебя соблазнить!»
Он с силой потер лицо ладонями, потом со стуком закрыл окно.
– А теперь, Майк, прошу меня извинить. У вас, наверное, еще много дел. – Эмме явно было неловко. – Я и так отняла у вас много времени.
– Жаль, не смог помочь вам чем-то большим. – Майк все-таки рискнул взглянуть на нее. – Лучшие толкователи своих снов – мы сами. Кому, как не нам, понимать язык наших душ! Пожалуй, вам стоит попробовать объяснить свои сновидения, Эмма, учитывая то, что вас беспокоит в данный момент.
– Нет, Майк. – Она уже направилась к двери. – Спасибо, но, чтобы понять значение моих снов, мне не нужны ни Фрейд, ни Юнг, ни весь этот психоанализ. В них все... реально.
Линдси ждала ее в доме Лизы. Она сидела на перилах террасы, а на коленях у нее с самодовольным видом разлегся Макс.
– Ты ходила к Майку? После всего, что я тебе рассказала!
Эмма очень удивилась:
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю. – Аккуратно посадив Макса на барьер рядом с собой, причем коту это явно не понравилось, Линдси встала. – Тебе не стоит к нему приближаться.
– Скажи сперва... – начала было Эмма.
– Послушай, – Линдси обняла ее за талию, – он ведь связан с Хопкинсом!
Несколько секунд Эмма изумленно глядела на нее.
– Да ты с ума сошла, Линдси!
– Отнюдь нет. На него снизошел дух Хопкинса! – Линдси отвернулась и в досаде сильно сжала руки. – Ну почему мне никто не верит?! Я же вижу его, Эмма! Это Хопкинс! Он вселился в священника и пытается заставить его служить себе! Слушай! – Она снова повернулась к Эмме. – Ты ведь ничего не рассказывала Майку?
– Не знаю, какую великую тайну я могу ему открыть! И отчего ты так боишься? Я сказала ему, что вижу дурные сны. О Лизе.
Рука Эммы сжала маленький листочек в кармане, где Майк записал для нее молитву. Это была как раз та самая молитва, которую она помнила с детства, правда довольно смутно. Должно быть, ее читали еще в школе.
Встретив взгляд Линдси, Эмма отвернулась. Интересно, Алекс уже сообщил ей, что к детям ее больше не подпустят? Наверное, нет.
В дом Эмма решила не заходить и отошла от двери.
– Хочешь
пройтись? У меня немного болит голова, и я бы не отказалась подышать свежим воздухом.Линдси пожала плечами.
– Ладно, пошли.
Сперва они вышли на аллею, а затем, обогнув забор, свернули на тропинку, тянувшуюся вдоль поля.
Кусты боярышника и дикой розы были усыпаны ярко-красными ягодами и цветами, сквозь них проглядывали сочные черные ягоды ежевики и кизила. Стоило сделать шаг-другой, и тут же вокруг начинали суетиться птицы, жадно клевавшие ягоды среди зеленых ветвей; листья только начинали окрашиваться в осенние цвета. Но ветер уже срывал их с деревьев, и они, поблекшие, умирающие, лежали на тропинке под ногами. По небу плыли рваные облака, и тени их бежали по недавно вспаханной борозде.
– Эмма, обещай мне, что ты будешь осторожна, – говорила Линдси, шагая с ней рядом. – Священник может причинить тебе вред, если ты не будешь держать ухо востро. Возможно, он этого и не хочет, но вдруг просто не сумеет себя сдержать? Уж поверь мне!
– Как ты можешь такое говорить? – воскликнула Эмма, останавливаясь. Она почему-то рассердилась. – Он замечательный человек! А ты его даже ни разу не видела, он сам мне сказал.
– Видела! Я следила за ним. Я видела, как вокруг него вьется Хопкинс и пытается подчинить Майка себе.
Неожиданно рассуждения Линдси прервались, и она с отчаянием воскликнула:
– О нет! Смотри!
Слова о Майке слишком шокировали и рассердили Эмму, и она не заметила внезапной перемены настроения своей спутницы. Эмма взглянула в ту же сторону, поначалу не понимая, на что они смотрят. На краю тропинки в зарослях крапивы валялся маленький дохлый котенок. Женщины застыли как вкопанные и уставились на него. Линдси присела на корточки и осторожно его потрогала.
– Какой-то мерзавец пристрелил его. Гляди! – Она показала на вмятины от дроби сбоку на головке. – Кто мог это сделать? Кто мог застрелить котенка? – Голос Линдси дрогнул.
От ужаса Эмма не могла и слова молвить. Наконец она сказала:
– Это отвратительно...
Эмма опустилась на колени и дотронулась пальцем до крошечной рыжеватой мордочки. Котенок был уже холодный, совсем одеревеневший.
– Наверное, это просто ошибка. Разумеется, никто не стал бы делать этого специально, – пробормотала Эмма.
– Какая такая ошибка? – По щекам Линдси катились слезы. – Или ты хочешь сказать, что кто-то решил, будто это лисенок? Нет! Они должны были видеть, по кому стреляют! Это все она – жуткая черная ненависть, овладевающая всеми все больше и больше, – сказала она, глотая слезы. – Нужно похоронить его.
Они нашли какие-то веточки и возле насыпи у забора выкопали в мягкой земле ямку. Линдси осторожно взяла котенка на руки. Поцеловала его в головку и аккуратно положила его в маленькую могилку.
– Подожди, я принесу цветы, – сказала Эмма.
Теперь и Эмма плакала. Вытирая слезы, она отошла в сторону и сорвала несколько незабудок и какой-то ярко-красный полевой цветочек – он рос среди травы у края борозды. Вернувшись, она увидела, что Линдси что-то шепчет про себя, и, закрыв глаза, стала тихо ждать, пока та закончит.