Прямиком в ад

После случая на границе я начал замечать, что Кощей постоянно вьется рядом с Вором. Он сидел в гримерной Вора перед выступлениями, ждал в тени за кулисами, утаскивал его куда-то, пока отзвук последнего аккорда еще висел в воздухе, стоял рядом с ним на вечеринках, наклонялся, что-то нашептывая нашему вокалисту на ухо, или показывал фокусы для развлечения Вора и его поклонников. Карточные фокусы, чтение мыслей – у Кощея это здорово получалось, а еще глотание камней и электрических лампочек: он с хрустом разгрызал стекло и показывал всем осколки на высунутом красном языке, прежде чем проглотить их.

Вор выглядел хуже некуда. Он мешал кокс с таблетками и, как мне кажется, экспериментировал с героином. И еще он сильно надирался: бутылка «Джек Дэниелз» в день, не считая того, что он отхлебывал из стаканов соседей. Мы купили в Албании ящик яблочного бренди, так Вор приговорил его за неделю. На сцене он по-прежнему входил в раж, снедаемый мессианской лихорадкой.

Вне сцены он казался выдохшимся и изможденным и частенько засыпал где-нибудь в углу, а Кощей накрывал его своей шубой и нежно массировал ему запястья.

Ближе к концу турне я узнал от Нормального Нормана, одного из поклонников Вора, что тот завязал с кокаином и героином и подсел на какую-то дрянь, которую готовит для него Кощей.

– Такая густая с мерзким запахом, похожа на прокисший йогурт. Вор говорит, эта штука переносит его в разные удивительные места, – сказал Нормальный Норман, поправляя указательным пальцем очки с толстыми стеклами, – но я не знаю какие, потому что Кощей дает ее только Вору.

Что бы это ни было, оно не избавило Вора от пристрастия к выпивке, он по-прежнему выглядел ужасно. У него высыпали прыщи, под глазами вечно лежали чернильные круги, которые он замазывал гримом перед выходом на сцену. И еще его часто рвало, потому что ел он всякую дрянь, но он наотрез отказывался от любой медицинской помощи, упрямо повторяя, что о нем позаботится Кощей.

Как-то раз в Бухаресте один из поклонников зашел в туалет за сценой и увидел Вора, стоящего перед Кощеем на коленях, Кощей мочился ему в рот.

– Мне от этого как-то не по себе, – признался Дэви, пересказав мне эту историю.

– О вкусах не спорят, – сказал я, хотя мне это тоже не понравилось.

– Если бы хоть секс, я бы так не расстраивался, – продолжал Дэви.

– Может, это он и есть. Какое-нибудь там садомазо.

– Это гораздо хуже, – сказал Дэви.

Я пожал плечами. Пусть Дэви был царь и бог над всеми электрическими штуковинами и с микшерским пультом управлялся деликатно, но решительно, он ничего не смыслил в людских пороках. Хотя на этот раз он был прав.

Кощей так и не отставал от нас, когда мы вернулись с гастролей и прямиком отправились в студию, понятия не имея, что собираемся делать. Нас это не слишком беспокоило, мы с Дэви столько лет работали вместе, у нас скопилась куча материала. Но пока мы пытались развить пару главных тем, что-то придумывая, добавляя то, убирая это, Вор либо вырубался где-нибудь на кушетке рядом с Кощеем, либо вообще не являлся. Мы потратили две недели студийного времени, спустили почти сто тысяч фунтов, но так и не добились ни единой строчки, ни единой мелодии от Вора, и вот тогда мы пришли к нему домой и велели взять себя в руки и приготовиться к серьезному разговору, а Вор таращился на нас с сонным недоумением.

Мы находились в похожей на пещеру спальне хозяина. Вор распростерся под балдахином кровати восемнадцатого века, которую он купил, поскольку на ней якобы спал Моцарт. Вор был обнажен до пояса, и на его худом белом теле виднелись свежие царапины и шрамы от заживших сигаретных ожогов. Кто-то спал под тяжелым покрывалом из красного бархата, свернувшись так, что виднелась только шапка светлых немытых волос. Перед зеркалами горели свечи, на столике у кровати стоял стакан, до половины налитый густой белой жидкостью, на туркменском ковре громоздилась гора грязных тарелок.

– Он в состоянии сделать то, что вам нужно, – заявил Кощей, когда мы выговорились. – И даже больше. Вы поразитесь тому, что он может.

– Это наше дело, – резко оборвал Дэви. Вид бесчувственного тела Вора вывел его из себя. – Ты сюда не лезь.

– Этот парень – мое дело, – сказал Кощей. – Я не могу в него не лезть.

– Да пошел ты!.. – бросил Дэви и попытался схватить Кощея за руку.

Было три часа ночи. Воздух спертый и дурманящий, у меня раскалывалась голова от переизбытка наркотиков, никотина и кофе, так что, возможно, мне только показалось, будто рука Дэви просто прошла сквозь рукав меховой шубы Кощея. Может быть, он не рассчитал замах, может быть, Кощей увернулся. Так я подумал тогда.

Дэви выругался и затряс рукой, словно обжегся. Вор захихикал и сказал:

– Он со мной. Он мне нужен. Не лезьте к нему.

– Тебе пора приниматься за работу, – заявил Дэви.

– Я не знаю, готов ли я идти этим путем.

– Ты готов, – заверил Кощей.

Дэви пропустил их диалог мимо ушей и обратился к Вору:

– И как насчет того, чтобы просто вылавливать песни из воздуха?

Вор ответил спокойно:

– Та фигня, которую я делал до сих пор, не просто плоха. Она тривиальна. Она ничто. Я хочу зайти глубже. Я знаю, что могу зайти глубже, но там страшно. Более чем страшно.

– В тебе это есть, ты способен на великие вещи, Клинт, – сказал Кощей.

Клинт было настоящее имя Вора, Клинт Келли. Наполовину ирландец, он вырос странным и дерганым в каменном мешке Хакни, наивный гений, взявший себе псевдоним из какого-то старого фантастического романа.

Вор посмотрел на меня, посмотрел на Дэви.

– Вы не знаете, о чем простите. Дайте мне время, – попросил он.

– Мы обязаны выпустить альбом до сентября, – сказал Дэви. – Тогда начинаются очередные гастроли, а у нас до сих пор нет даже сингла.

– Может, тебе уехать на недельку отдохнуть. Погреться где-нибудь на солнышке вдали от суеты. А потом вернешься, и мы начнем, – предложил я.

Вор засмеялся.

– Ты не понимаешь. Речь идет не о контракте. Не обо всей этой рок-н-ролльной чепухе. Главное здесь, – произнес он, прижимая ладони к глазам. – Вот тут. Я хочу зайти дальше, чем заходил кто-либо до меня. Я уже на самом краю. Я это чую. Но никак не могу оттолкнуться.

– Но ты ведь хочешь. Я знаю, что хочешь, – вмешался Кощей.

Вор поглядел на Кощея, между ними что-то пронеслось.

– Да. Да. Очень хочу. Но я так боюсь, – сказал он.

– Я буду с тобой, – пообещал Кощей с такой нежностью и таким вожделением, что меня передернуло.

Дэви снял очки, потер глаза и спросил:

– Означает ли это, что мы готовы приступить к работе? Кощей поднялся, очень высокий и очень худой в своей спадающей до самого пола шубе. Кажется, глаза его налились кровью.

– Теперь уходите. Он не нуждается в вас. Я помогу ему. Мы дадим вам то, что вы хотите.