Прямой репортаж

Разумеется, аналитики планетарного бюро летали совсем не так, как простые смертные, и даже не так, как высокорейтинговые репортеры, — их джет мог при необходимости лечь на орбиту. Расстояние, которое Чайлд покрыл за пять часов, джет преодолел всего за полтора…

Джим опасалась, что на борту джета запретят включать камеру, но аналитики не имели ничего против «экскурсии» для зрителей канала. А вообще, внутри все было устроено более чем скромно — два небольших салона, выдвижные столики и вращающиеся кресла.

Репортеров разместили во втором салоне, вместе с Эрнстом. Впрочем, во время полета тот уходил в соседний салон, иногда надолго. А однажды предложил Джим и Ким пройти вместе с ним.

— Сейчас Ульф попытается войти в контакт с похитителем, — объяснил он по пути. — Мы сочли, что этот момент стоит запечатлеть в сети. Каналы связи готовы, у вас одна минута на вступление.

Ульф Таров, глава группы, спокойно сидел, глядя в дисплей своего комма, положенного на стол, и лицо его ничего не выражало. Глядя на его безупречный костюм, уверенное волевое лицо, на широкие запястья, перехваченные белыми манжетами рубашки, Джим снова с горечью подумала, что если интересный мужик не кроссдрессер и не маньяк, то непременно гей. Рядом с Ульфом, напротив своего комма сидела Таня Ван, детский психолог группы, готовая в любую минуту перехватить инициативу, если в этом будет необходимость. Джим, включив микрофон, скороговоркой обрисовала ситуацию и замолчала за двадцать секунд до окончания выделенной ей минуты — зрителя надо потомить ожиданием. Однако Ульф понял ее неправильно и через десять секунд заговорил.

— Вызываю борт авиакара Чайлд номер полста пять джи-ви-ай. Вызываю борт авиакара Чайлд номер полста пять джи-ви-ай. Я знаю, что вы меня слышите. Если в ближайшие десять минут мы не удостоверимся в том, что дети живы и находятся на борту вашего авиакара, он будет уничтожен.

— В самом деле будет уничтожен? — ахнула Джим, но Эрнст приложил палец к губам и ответил вслух:

— Разумеется.

— А если похититель полностью вывел из строя комм авиакара?

— Это невозможно, — тихо пояснил Эрнст. — Тогда авиакар просто не сможет лететь.

Ульф повторил сказанное через минуту (для зрителей, привыкших к быстрой смене кадров, ожидание было слишком долгим, но материал того стоил). Прошла еще одна томительная минута, после чего Ульф повторил угрозу в третий раз. Джим начала сомневаться в том, что хотя бы половина зрителей досмотрит прямое включение до конца, как вдруг в комме Ульфа раздалось шипение, а вслед за ним детский голос отчетливо произнес:

— Это я, Том Макгрегори. Мы живы. Не надо нас взрывать…

— Том! Том, Лиз с тобой? Она жива? — немедленно включилась в разговор Таня Ван.

— Да, — полушепотом ответил мальчик, — мы оба живы. Не взрывайте нас, пожалуйста…

И голос, и шипение оборвались еще до того, как ребенок договорил последнее слово, — похититель выключил микрофон.

Умница Ким медленно обвела лица аналитиков объективом дрона — столь искреннее облегчение, радость, надежду трудно было сыграть, изобразить. Даже в глазах холодного Эрнста заблестели слезы, а Таня так даже закрыла лицо руками и опустила голову. И Джим поверила бы в эту искренность, если бы лица аналитиков не менялись так быстро, — будто сорванные маски, — когда камера взяла крупный план лица Ульфа. Черт возьми, всем плевать на детей! Так же как и зрителям… Больше всех лайков и антилайков срывает загорелый широкоплечий маньяк…

— Борт авиакара Чайлд номер полста пять джи-ви-ай, — хладнокровно продолжил Ульф. — Этого мало. Пусть Том повторит следующие слова: синергизм, электроакустика, миаргирит. Синергизм, электроакустика, миаргирит. Синергизм, электроакустика, миаргирит.

Из комма снова донеслось шипение, а потом голос Тома:

— Симергизм, электроакустика, миргиарит.

И тут же шипение смолкло.

Почти сразу комм Ульфа пискнул и произнес:

— Голос идентифицирован, он принадлежит Тому Макгрегори. Вероятность синтеза голоса — ноль целых пятнадцать сотых процента. Проверку произвел центральный пульт системы безопасности воспитательного сообщества «Равные».

Ульф вытер пот со лба, закрыл канал связи, посмотрел по сторонам и знаком велел выключить камеру. А потом сказал:

— Он движется к космопорту «Оранж-ди».

— С чего ты взял? — удивилась Таня, забыв, должно быть, что в салоне посторонние.

— Угадал, — ответил Ульф и нервно рассмеялся. — Таня, ничего сложного: сейчас у него нет другого выхода, только улететь с Метрополии. Желательно туда, откуда Метрополии не выдают преступников.

Предположение показалось Джим вполне логичным. Смутило только одно: сразу после сказанного Эрнст вежливо предложил репортерам вернуться на свои места. Будто Ульф говорил для них, а не для своих коллег.

— Как ему удается удерживать двоих детей? — спросила Джим у Эрнста уже в «своем» салоне.

— А куда они денутся с авиакара? — усмехнулся тот.

— Но он же как-то пересадил их в авиакар? И, насколько я поняла, на стоянке перед торговым центром детей с ним не было — он оставил их вне зоны систем безопасности.

— В то время дети могли быть обездвижены, — ответил Эрнст.

— Но зачем ему девочка? Почему он не оставил ее в Лонли, на пластмагистрали в конце концов?

— Кто его знает… Может, хотел разнообразить эротические ощущения… Но теперь девочка нужна ему живой: иметь в заложниках двоих детей удобней, чем одного. Хотя нет никакой уверенности в том, что Лиз жива, похититель мог заставить Тома сказать, что она жива.

Ким тем временем обновила изображение карты, на которой была отмечена траектория движения похитителя, — сначала на темно-синем Лонли, а потом на авиакаре. Как преступник преодолел двадцать миль от торгового центра до места, где был угнан Чайлд, оставалось загадкой. Рядом с траекторией стояли отметки времени. В десять пятнадцать утра детей видели садившимися в турбокар, в двенадцать сорок пять камера засекла водителя выходившим из турбокара. По пластмагистрали сто двадцать миль турбокар мог преодолеть за час-полтора. Значит, еще час потребовался похитителю на смену средства передвижения. Далее траектория была совершенно прямой — на ней была отмечена точка, где в восемнадцать тридцать семь авиакар обнаружили и начали вести полицейские.

— Почему он не сменил направление движения, когда его обнаружили? — спросила Джим. — Вряд ли он с самого начала собирался лететь в космопорт «Оранж-ди».

— Это, должно быть, совпадение. — Эрнст равнодушно пожал плечами. — Или какая-то ошибка. Сейчас проверю.

Он вышел в соседний салон и пробыл там не более трех минут. А когда вернулся, карта была обновлена: теперь на ней явно присутствовал перелом, смена направления полета Чайлда, — через несколько минут после обнаружения.

— Я же говорил — это ошибка, — сказал он. — В полицейском комме при обновлении данных неверно указали место обнаружения Чайлда. Но это не главное: у меня есть немного новостей — можем успеть выложить их в сеть, если начнем немедленно. Через несколько минут джет начинает посадку, придется сесть и пристегнуться.

Джим с младших классов специализировалась на гуманитарных дисциплинах — ее способности к работе репортера выявили рано, едва ли не в восемь лет. И тут она в первый раз пожалела, что задачки по математике решала в последний раз в младшей школе… А ведь когда-то это казалось совсем простым: скорость, время, расстояние…

Ким включила мультикамеру, и Эрнст сообщил:

— Через десять минут мы совершим посадку в космопорту «Оранж-ди», где похититель предположительно предпримет попытку проникнуть на какой-нибудь из межпланетных кораблей. Вероятность этой попытки оценивается очень высоко. В настоящее время преступника встречает три специальных полицейских подразделения. Преступнику уже было предложено сдаться при посадке, но, пользуясь такой возможностью, я повторю: предлагаем похитителю сдаться, и в случае, если оба ребенка живы, мы гарантируем ему жизнь. В противном случае полиция оставляет за собой право стрелять на поражение. И могу заверить всех и преступника в том числе: полицейские снайперы не промахнутся.