Пряничный домик Агнешки Кравчик

С той ночи прошло много лет. И ни разу чудесный сон не повторился. Хотя существовала одна вещь, которая меня сильно смущала - в доме обнаружилась шаль, которую я впервые увидела именно в замке с зеркалом. Все заверения, что я принесла ее из сна, сначала забавляли родителей, а потом ими было строго наказано перестать твердить, что из пряничного домика можно попасть в сказочный мир. Да и я, повзрослев, поняла, что притащить что-либо из сна просто невозможно. Пряничный домик был забыт и пылился во флигеле вместе с другими старыми вещами.

Ровно до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать.

Наступило Рождество, и мы отправились с подругами колядовать. Насмеявшись до колик, наевшись сладостей, извалявшись в снегу до зубовного стука, мы нагрянули в дом кузины Ядвиги погреться, где кто-то вспомнил об обычае гадать на святки.

Разогрели баню, принесли свечи, зеркала и прочую нужную для ворожбы утварь, и принялись вызывать суженого-ряженого. Конечно, ни к одной из нас жених не явился, но повеселились мы вволю. Я даже пересказала сон о «принцах», которые с другой стороны зеркала собираются и нас, невест, оценивают.

– Ой, - всплеснула руками Ядя, - выходит, не только ты смотришь в зеркало, но и зеркало смотрит на тебя?

Позже, уже в усадьбе, делясь с мамой впечатлениями, мы с Ядвигой узнали, что гадали неправильно - жениха нужно было вызывать в одиночестве и в полной тишине. Только тогда он, может быть, и придет.

Ночью мне не спалось. Не давали покоя воспоминания мамы о том, что одна из ее подруг видела в зеркале лицо суженого, а спустя год исчезла, оставив записку, что вышла замуж и уехала с любимым навсегда. Этот рассказ удивительно перекликался с моим давним сном, и мне нестерпимо захотелось заглянуть в зеркало. А вдруг я увижу Генриха? Глупость, конечно.

Я не стала будить Ядю, которая посмеялась бы надо мной, и отправилась в баню одна, нарядившись в самое красивое платье. Мне хотелось поразить принца. Прихорашиваясь, я представляла, как приятно удивится Генрих, увидев, в кого превратилась замарашка. Если конечно он появится.

И он появился. Стоило только произнести: «Суженый-ряженый, приди со мной ужинать».

– Агнешка, я иду за тобой, - произнесло в зеркале отражение того, чьи прекрасные черты отпечатались намертво в моей памяти. И я вдруг поняла, что детская влюбленность никуда не делась, и как бы я не уговаривала себя, что давние события не могли произойти на самом деле, в душе всегда верила, что той рождественской ночью побывала в гостях у принца.

– Только не произноси «Чур, меня!», иначе я не найду дороги к тебе, - улыбка осветила лицо Генриха, а я густо покраснела. Слова? Какие слова? Я забыла, что умею говорить. Сидела в холодной бане, обхватив плечи руками, и тряслась. От страха? От счастья? Не знаю.

Пришла в себя только тогда, когда распахнувшаяся дверь впустила морозный воздух, а за спиной раздался тихий голос:

– Я верил, что ты моя судьба.

– Ты не изменился, - сумела произнести я, поборов смущение. Мои плечи укутывал полушубок Генриха, его ладони согревали мои, а облачка наших дыханий смешивались. Мы сидели на ковре в пряничном домике, за его окнами играла вьюга, и в чуть приоткрытую дверь залетали снежинки.

– А ты осталась все той же девочкой, что верит в чудеса.

– И лицо мое испачкано шоколадом...

– Нет. Не в этот раз. Ты ... прекрасна.

Несмотря на холод, мои щеки загорелись.

– Мне кажется, я сплю, - я старательно подбирала слова, - желаю проснуться и боюсь этого. Желаю, потому что невозможно поверить в то, что происходит с нами. Зеркала, твое появление, эти странные чувства... Сердце болит, но какой-то сладкой болью.

– Она зовется любовью.

– С первого взгляда?

– Со второго. Для первого ты была слишком мала, - его улыбка заставила пульс участиться.
– А чего ты боишься?

Я вздохнула, собираясь произнести главное.

– Боюсь разочарования. Я уже не ребенок... В этот раз, проснувшись, будет больнее осознать, что прекрасный принц...

Генрих не дал договорить, прижав пальцы к моим губам.

– Нет, разочарования не будет. Мой мир вполне реален. И я - не сон.

Его глаза были так близко, что я тонула в их глубине.

Голова кружилась.

Чужое дыхание опалило мои губы, а поцелуй заставил забыть, что нужно дышать.

Где-то в доме били часы.

Генрих, отстранившись на мгновение перед следующим, более легким поцелуем, тихо произнес:

– Рождество кончается. Ты должна решиться: пойдешь со мной или остаешься.

– А мама? Что я ей скажу?
– пришла я в себя, разрывая объятия.

– Нет времени на прощание, двери вот-вот закроются. Нужно завершить ритуал.

– Ритуал?

– Сегодня ты его начала. Позвала суженого-ряженого. Меня.
– Заметив, как я побледнела, добавил: - Не бойся, ничего страшного тебя не ждет. Я подам руку, стоя с той стороны, - Генрих слегка повернул голову, указывая на потайную дверь, - а ты вложишь в нее свою ладонь. И я никогда больше тебя не отпущу.

Генрих первым нырнул в открытую дверь пряничного домика, а я ... задержалась. Смотрела на протянутую ладонь и думала: «Что я творю? Куда иду? А как же родители? Дед, который не выдержит моего исчезновения и умрет от горя. Он совсем старенький и у него больное сердце...»

– Агнешка!

– Я не могу, - слезы душили. Я стояла на коленях и смотрела на руку, которая тянулась ко мне.
– Прости.

– Я люблю тебя, милая Агнешка, - в его голосе звучала грусть расставания.

Дверь начала закрываться.

– Каждое Рождество я буду ждать тебя здесь. Стоит лишь протянуть руку.

– Даже если моя рука будет трястись от старости?
– Мысли в голове путались.

– Мы проведем ее вместе...

Дверь закрылась, а вскоре и вовсе исчезла. Осталась лишь гладкая стена и шелковистые обои без единого шва...

Жизнь не всегда складывается так, как мы хотим. Сделав свой выбор, я поступала разумно и дальше. Часто думала о мире за дверью пряничного домика, о том мужчине, что каждое Рождество ждет, когда я вложу свою руку в его ладонь. Но решиться уйти в неизвестность, пусть и за человеком, что волнует меня, заставляет часто биться сердце, тонуть в слезах ночью и страстно желать увидеть вновь, я не могла.

Я выбрала ту реальность, что сулила простую жизнь и простые радости.

Через год вышла замуж за пана Кравчика - нашего соседа. Он был надежным, добрым, искренним, одним словом - хорошим человеком, но я не испытывала к нему сильных чувств. Мне казалось, что и не могла. Они остались там, в пряничном домике, куда я не заходила почти пятьдесят лет. Мой муж и сын были тем островом, где я обретала покой и почти не думала о своем сказочном принце. Почти...

В первое же Рождество после смерти мужа я сняла простыню с пряничного домика. Что гнало меня туда? Любовь? Одиночество? Желание разделить с кем-то свое горе? Нет. Эгоистическое желание убедиться, что тот, думы о ком не покидали меня всю жизнь, все еще ждет. Что есть на свете что-то постоянное. Мужчина, который не уйдет, смертельно побледнев, хватая ртом воздух, не произнеся слов прощания.