Пряные дни

– Ах, об этих! – облегченно вздохнул он. – Не обращайте внимания. Всего лишь слухи.

– Слухи?!

– Конечно! Жизнь у нас небогата событиями, а потому любое маломальское приключение немедленно обрастает целым ворохом несуществующих подробностей, – лейтенант аккуратно загасил сигарету и бросил окурок в банку. – Одни видели огромные следы у себя на огороде, другие слыхали о задранной корове в соседней деревне, да мало ли что еще говорят.

– Корова? – оживился Евгений. – Правда?!

– Новые слухи родятся быстрее, чем я успеваю опровергать старые. Не берите в голову.

– То есть… – журналист на секунду запнулся, прикидывая, с какого фланга ему зайти теперь, – то есть вы отрицаете очевидные факты?

– Для меня факт – это то, что записано в протоколе.

– Значит, в вашем протоколе записано не все.

– Вы уверены? Откуда у вас такие сведения?

Евгений чуть было не брякнул, что своими глазами видел место преступления и кровавые следы на земле, но вовремя прикусил язык. С формальной точки зрения его проникновение на территорию лесопилки являлось, разумеется, незаконным, и могло повлечь за собой определенные неприятности. Он решил пойти в обход.

– Но как вы собираетесь отвечать людям на вопросы, которые у них появляются? Они же будут задавать их вам.

– Как-нибудь справлюсь.

– Вместо того чтобы разобраться и успокоить своих соседей, вы скрываете от них правду и элементарно прячете голову в песок!

– От того, что я начну потакать чьим-то фантазиям и комментировать разные домыслы, никому спокойней не станет! А чтобы скрывать от кого-то правду, до нее сначала следует докопаться.

– Но вы, как я погляжу, даже не пытаетесь.

– Если хотите, можете настрочить на меня жалобу и вручить ее вышестоящему начальству.

– Да нет, зачем? Я что-нибудь другое придумаю, – Евгений хитро прищурился. – «Полиция покрывает Верховецких живодеров!» – как звучит? По-моему, неплохо.

Участковый посмотрел на него так, что стало очевидно – теперь он бы утопил надоедливого журналюгу при первой же возможности и с большим удовольствием.

– Клевета – дело подсудное, – заметил он осторожно.

– Наше издание имеет богатый опыт судебных баталий, но, признаюсь честно, подобная перспектива не радует меня точно так же, как и вас.

– Чего вы добиваетесь? – спросил лейтенант, наконец.

– Я хочу понять, что именно произошло здесь два дня назад.

– Я не знаю.

– А как насчет того, чтобы провести соответствующее расследование, опросить людей, собрать улики. Вы хоть что-нибудь из этого предприняли?

– Опросить людей, говорите? – переспросил полицейский и покрутил головой, будто разминая затекшую шею. – А вы знаете, какой вчера был день?

– Вчера? Суббота, насколько мне известно, – ответил Евгений, недоумевая, куда тот клонит.

– Вы в курсе, как наши сограждане, выезжающие на выходные за город, проводят обычно субботние вечера?

– Примерно представляю.

– Пьянки, песни, шашлыки, хождение по соседям за добавкой, пара-тройка обязательных потасовок с последующим братанием и все такое прочее до самого утра, так?

Евгений кивнул.

– А знаете, что творилось здесь прошлой ночью? – участковый обвел рукой поселок.

– Что?

– Тишина. Мертвая.

– ???

– Никто не шатался по улице, не пел песен, не переругивался с соседями. Все сидели по домам и квасили молча. Люди были так напуганы, что, даже напившись до полного непотребства, ни один человек так и не осмелился выйти на улицу.

– Вам бы только радоваться, – съехидничал Евгений.

– И я бы радовался, будь такой результат следствием моих усилий по повышению сознательности наших сограждан, но ведь это не так. Они, наоборот, ждут от меня разъяснений, ждут, чтобы я их успокоил. Несколько семей вообще, как только узнали о том, что тут стряслось, сгребли детей в охапку и укатили назад, в свою Москву или Тверь, – лейтенант с укором посмотрел на журналиста, – а вы предлагаете мне пройтись по дворам, порасспрашивать…

– Разве расследование всех обстоятельств совершенного преступления не является вашей прямой обязанностью?

– Моя задача – следить за тем, чтобы жизнь в Верховцах текла спокойно и размеренно, как равнинная река. Без бурных стремнин, порогов и перекатов. А если кто-нибудь и бросит в нее камень, то поднятые им волны должны как можно скорее улечься, чтобы жизнь вернулась в привычное русло. Если, конечно, никто не будет ее специально баламутить.

– И истина вас совершенно не интересует?

– А я, положа руку на сердце, вовсе не уверен, что хочу ее знать, – лейтенант зашарил по карманам в поисках пачки сигарет, но вспомнил, что оставил ее в кабинете и только крякнул с досады, – мне так спокойнее.

– И вам даже не любопытно?

– Не-а.

– Вы и дальше будете утверждать, что дельце провернул сам сторож?

– Или кто-то из его знакомых, – участковый начал загибать пальцы. – Грабители не могли проникнуть на территорию завода и выйти обратно без его ведома или даже содействия. Они знали, что в магазине есть задний вход, который запирается чисто условно. Они знали, что инкассаторы забирают выручку вечером в пятницу, а потому пошли на дело в четверг, чтобы хапнуть побольше…

– …и попутно они загрызли двух сторожевых ротвейлеров.

– Дались вам эти собаки!

– …да еще разделавшись с ними так ловко, что они даже тявкнуть не успели! Как им это удалось?

– Я ничего не знаю! – полицейский окончательно капитулировал, и ушел в глухую оборону. – Что, да как… Не знаю!

– Быть может, собак сначала отравили или усыпили?

– Понятия не имею! Со всеми вопросами из области собаковедения, езжайте лучше в Вельярово!

– Вельярово? – нахмурился Евгений. – А что там такое?

– Собачий питомник, – его собеседник с радостью ухватился за возможность сменить тему. – О наших четвероногих друзьях они знают больше, чем кто бы то ни было.

– Спасибо за подсказку, я к ним обязательно загляну. Это далеко?

– Не особо, – лейтенант ткнул большим пальцем себе за спину. – Возвращаетесь на трассу и поворачиваете направо, километров через пять будет указатель. Мимо не проедете. Вот только я сильно сомневаюсь, что там захотят с вами общаться.

– Это почему же? – ехидная насмешка, прозвучавшая в словах участкового, не осталась без внимания журналиста.