Пряный запах огневиски

– Я позову Молли. Лежи.

– Нет, - голос хриплый, но я должна остановить его. Мне не хотелось провести весь день в кровати, под опекой миссис Уизли. – Сириус, пожалуйста, мне уже лучше, - я умоляюще посмотрела на него, он же только недоверчиво изогнул бровь и присел на корточки возле дивана.

– Между прочим, это безответственно, Гермиона. У тебя может быть сотрясение. Ты сильно ударилась. Прости меня, я не успел подумать. Просто почувствовал прикосновение и толкнул тебя. Не думал, что ты так ударишься. Кстати, что ты хотела тогда? – Он снова склонил голову в уже знакомом мне жесте, который у него означал любопытство. Я открыла рот, но моментально закрыла. Что я ему скажу? Что хотела поправить ему плед? Это было чересчур странное намерение… Я не хотела, чтобы в его взгляде снова появилось это снисходительное понимание.

– Э-э-э, миссис Уизли звала завтракать, - я надеялась, что Сириус не будет уточнять, потому что моя ложь была шита белыми нитками. Мама Рона никогда не звала его на завтрак. Сириус приходил только, если хотел. Он действительно недоверчиво сощурил глаза, улыбнулся, но все же прекратил расспросы, а лишь произнес:

– Ладно, дай-ка я посмотрю на ушиб, - он быстро взмахнул палочкой, и комната наполнилась ярким светом, который резанул по глазам, отдаваясь пульсирующими болезненными толчками в затылке.

– Не нужно. Все уже хорошо, - пробормотала я, медленно садясь и подтягивая ноги к груди.

– Или я, или Молли. Выбор за тобой, - он говорит абсолютно безапелляционно, и это значит, что сейчас нет смысла взывать к его легкомыслию. Он не отступится.

– Ладно, ты, - я недовольно хмурюсь, а он издает короткий смешок, садится возле меня, обхватывает мое запястье и тянет ближе к себе. Мерлин, как же бьется венка под кожей. Он, кажется, замечает, потому что медленно проводит по ней указательным пальцем, переворачивая мою руку ладонью вверх. Я сажусь на колени, тело напряжено, как струна, а он медленно погружает пальцы в разметавшееся безобразие моих волос, привлекая мою голову еще ближе к себе. Когда мой нос почти касается его шеи, а запах огневиски прожигает легкие, пальцы Сириуса находят ушиб, бережно касаясь, но я все равно не могу сдержать непроизвольного всхлипа, резко выдыхая холодный воздух.

– Да уж, знатная шишка. Несколько дней будет болеть, - бормочет он мне где-то возле виска, вот-вот, совсем немного и его губы коснутся кожи… И я боюсь пошевелиться, пока он медленно выпутывает пальцы, запутавшиеся в прядях моих волос. И лишь когда он медленно отстраняется, я решаюсь посмотреть в его глаза, которые сейчас такие невероятно темные и смотрит он так странно и непонятно, что хочется выть от отчаяния, потому что я не могу его разгадать и это до безумия обидно и больно. – Я думаю, тебе стоит пойти в комнату и полежать, - произносит он, отворачиваясь и поднимаясь с дивана.

– Сириус?

– Да?

– Спасибо.

– Не за что, Гермиона. Тебе не за что благодарить меня, девочка, - его улыбка горькая-горькая и в словах есть какой-то скрытый смысл, который у меня не получается понять, поэтому я молчу, пока он не скрывается за дверью. Только после этого я позволяю себе самую большую слабость. Слезы.

========== Глава 3.2. ==========

Уже с наступлением сумерек я не находила себе места. Я только сильно кусала дрожащие губы, пока небо окрашивалось темно-фиолетовым, напоминая мне, что сегодня у меня едва ли не свидание. Мерлин, как же это глупо звучит! Крестный отец моего лучшего друга просто сказал мне банально-вежливое «до завтра», а я придумала себе целую историю, нафантазировав невесть что. Быть может, он имел в виду совершенно иное, а не эти странные вечерние посиделки, такие неловкие и остро-желанные для меня, такие смешные и ново-забавные для него.

– Ты еще не ложишься? Завтра нужно будет собираться. Мама сказала, чтобы мы хорошо выспались. – Джинни взбила подушку, улеглась удобнее и вопросительно взглянула на меня, слегка изогнув бровь.

Завтра последний день каникул. Завтра весь день пройдет в суетливых сборах, невеселых посиделках и натянутых улыбках. Завтра я больше не приду. Завтра я не увижу Сириуса. А сегодня? Я не знаю. Я все еще не знаю.

– Да, я ложусь. Спокойной ночи, - я постаралась беззаботно улыбнуться, отложила книгу, в которой так и не смогла прочитать и строчки, повернулась к стене и закрыла глаза. Я должна быть разумной. Я должна поступать правильно. Ведь как бы я не убеждала себя, что это просто поддержка и дружеское общение, я все же осознавала, что если сегодня ночью я увижу Сириуса Блека, то больше никогда не буду прежней Гермионой. Уже никогда…

***

Я зажмурилась так, что перед закрытыми веками заплясали оранжевые и горчично-желтые точки, когда старинные настенные часы в коридоре гулко пробили два раза. Я так и не уснула, хотя предпринимала сотни попыток, вспоминая все возможные способы, как магические, так и маггловские, которые могли бы помочь мне избавиться от этого наваждения и наконец-то забыться хотя бы тяжелым, неспокойным сном.

Еще раз перевернувшись и уставившись широко раскрытыми глазами в черный потолок, я тяжело вздохнула, бросила неуверенный взгляд на дверь и, чтобы не поддаться тревоге и сомнениям и не передумать, быстро спустила ноги на холодный пол, ступая на носочках преодолела расстояние до двери, медленно открыла ее и выскользнула в коридор.

Один взгляд на него.

Один вдох этого едкого виски.

Одна слезинка, скатившаяся по щеке.

Одна минута безумства.

Это все, что мне надо. Это все, о чем я прошу.

Я не таилась в этот раз. Глупо красться, ведь Сириус уже два раза ловил меня в самые неожиданные моменты. Поэтому я остановилась на верхней ступеньке лестницы, когда увидела его силуэт в освещении косых лучей месяца, проникающих в окно. Он сидел на полу, прислонившись к стене, и медленно глотал излюбленный напиток из бутылки.

Я понимала, что мне нужно бежать. Но я ждала. Чего? Не знаю. Я просто не могла иначе.

– Не стой на лестнице. Еще упадешь чего доброго. Спускайся, - голос Сириуса тихий и не выражает никаких эмоций, поэтому безумное стаккато, которое вмиг начало выбивать мое сердце, совсем неуместно и неоправданно. Но пульс так и оставался частым, а дыхание тяжелым, пока я медленно шла по лестнице, которая в тот момент казалась мне самой длинной дорогой во всей Вселенной. И вот наконец-то я замерла напротив Сириуса, смотря на него сверху вниз, скрестив руки на груди, чтобы только скрыть, как сильно дрожат пальцы. – Садись, выпьем. – Он хлопнул ладонью просто по мраморному полу возле себя и протянул мне початую бутылку огневиски. Его глаза лихорадочно блестели в этом мертвенном освещении желто-лазурной луны, и я только судорожно сглотнула, прежде чем протянуть руку, обхватить ладонью прохладное стекло бутылки и неловко присесть, прислонившись к стене.

Первый глоток снова обжег горло, заставил задохнуться и заслезиться глаза, но я упрямо выпила еще немного, с удивлением заметив, как пламя, разгоревшееся во всем теле, медленно гаснет, сменившись приятной теплотой и расслабленностью.

– Хм, а оно еще и терпимое, если привыкнуть, - тихо пробормотала я себе под нос, а Сириус только хмыкнул, продолжив внимательно наблюдать за мной.

– Гарри стоит жениться на тебе, - неожиданно сказал Блек, а я только сильно закашлялась, пролив огневиски на футболку. – Дай сюда, - Сириус отобрал у меня бутылку, несколько раз стукнул по спине, пока я наконец-то не смогла втянуть воздух, и добавил: - Пойдем в библиотеку, не хватало еще разбудить мать. – С этими словами он крепко обхватил мое запястье, резким рывком поставил меня на ноги и повел за собой, не замечая, как пристально я всматривалась в наши руки, пытаясь различить контраст его темной кожи в сочетании с моей белоснежной. – Садись, - Сириус подтолкнул меня к дивану, где сегодня утром он спал и где произошла та жутко неловкая ситуация с моим падением, и сам сел рядом.

– Сириус, к чему это ты сказал про Гарри? Мы с Гарри всего лишь друзья, и так всегда было и будет. Он замечательный, но… - я не закончила фразы, не зная, что сказать и вообще не понимая, почему я оправдываюсь перед ним. Ведь Сириус Блек взрослый человек, а я шестнадцатилетняя девчонка, поэтому нет ничего удивительно, что он снисходительно подшучивал надо мной, как это любили делать и мои собственные родители, периодически «сватая» меня то Гарри, то Рону, наслушавшись моих рассказов о мальчишках. И поэтому я ждала, что Блек сейчас начнет шутить и говорить, что я просто ничего не понимаю, а вот пройдут годы и тогда… Но он ответил абсолютно серьезно, повернув ко мне лицо, слабо освещенное лунным светом.