Прятки. Я тебя нашел

Иначе бы мы все здесь не стояли. Кстати, нас все ещё было четверо, и куда делась маленькая армия прокурора – не ясно. Бросила короткий взгляд на Лизу. Та была сосредоточена и решительна. Задумала что-то?

Я сжала руки в кулаки и собиралась в очередной раз попробовать вывести урода из себя, как он крикнул:

– Заткнись, дура! Через пару минут придут мои ребята, и мы поедем в старый добрый особняк. Соскучилась по моей дочурке?

Он засмеялся, а лицо Артема помрачнело еще больше. Мне сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы южный предатель сдался под наплывом чувств и выкинул что-нибудь.

Судя по его лицу, он уже понял, что прокурор никаким договоренностям следовать не собирается. Что этот вершитель судеб обманул его. Только вот хватит ли у Артема смелости противостоять ему? Пока ещё есть возможность.

Молчание затягивалось, а я впервые за недолгое время поняла, что мне нечего сказать. Продолжать выводить прокурора? Для него в арсенале всегда найдётся парочка укусов, но как помочь этим Лизе?

Тем более что этот голубоглазый уродец смотрел на неё и Артема чересчур пристально. Он впивался в девушку взглядом, изучая и разглядывая.

Он шарил взглядом по ее запястьям и телу, словно раздумывал, а почему бы не устроить себе ещё одно внезапное пиршество. Но было заметно, что наручники на руках у Лизы наводили мужчину на нерадостные мысли.

Сама девушка вела себя странно. Она пыталась переместиться к старому трюмо и опереться на него. На лице Лизы отражались страдание и страх, она хваталась за ногу и прикусывала губу.

Я напряглась, не в силах разгадать, что она задумала. Это было странно, непонятно, и, самое главное, я никак не могла решить, чем же ей помочь. Наконец она и вовсе едва не свалилась на трюмо, незаметно ныряя рукой в ящик с…

Мои глаза широко распахнулись. В голове промелькнула догадка. Но девушке такой финт ничего не даст. Она же прикована к Артёму! Запоздало я вспомнила о старинных вещах бабули, которые она отказывалась выкидывать годами.

Конкретно в этом ящике хранились скальпели, оставшиеся у нее с тех времён, когда она в войну была медсестрой. Бабуля не раз била меня по рукам, когда я пыталась их переложить.

Она всегда словно знала, что я покушаюсь на ее сокровище. Выныривала в самый последний момент и отчитывала. Старушка говорила: что их время ещё настанет, и сейчас ее слова приобрели для меня особый смысл.

Глаза Лизы загорелись, руки немного затряслись. Взгляд темноволосой девушки бегал от двери ко мне и обратно, при этом украдкой она поглядывала на прокурора. Я знаю, чего она боялась больше всего.

Боялась, что Матвей может заявиться, и тогда они его в живых точно не оставят. Зачем им этот свидетель? Дети всегда попадаются некстати. А я понимала, что, если выберусь, сделаю для неё все, что в моих силах.

Прокурор же явно насмотрелся. Он что, правда ожидал, что Лиза растворится? Судя по всему, мужчина думал, что Артём сейчас ее как минимум расчленит и для удобства транспортировки по сумкам распихает.

А ещё у меня начинала гудеть голова. Несмотря на бешеный адреналин в крови, тело сдавалось. Я все же не железная, и досталось мне прилично. Вдруг раздался недовольный голос прокурора:

– Я тебя спрашиваю, что это за девка? На кой она нам сдалась?

Этот кусок навоза приблизился к Лизе и схватил ее лицо, больно сжав тонкими пальцами. Он всматривался в правильные черты и голубые глаза, силясь вспомнить, где видел ее раньше.

Я же затаила дыхание. Сердце едва из груди не выпрыгивало в ожидании развития событий. Потому что я чувствовала, что должно произойти что-то странное.

– Шлюха какая-то, вези ее сам, как заблагорассудится. На личном самолете я всякую шваль не потащу.

Прокурор решил не спорить с Артемом, но… Не успел он отойти, как в руке Лизы мелькнуло что-то железное. Как ослепительная вспышка, воздух разрезал скальпель – и надменное лицо прокурора окрасилось в багряный цвет.

– Беги! – завопила девушка что было мочи, в то время как этот подонок взвыл, зажимая лицо руками.

Не тратя ни секунды, я резво подскочила на ноги. Взгляд зацепился за мертвенно бледное лицо Артема, тот одними лишь губами прошептал:

– Адалина…

Я посмотрела на него ненавидящими глазами и выплюнула:

– Гори в аду, ублюдок! – А потом добавила уже Лизе: – Наш уговор в силе, что бы ни случилось. Выбирайся отсюда! Как найти нас, ты знаешь.

И я бросилась в окно, в то время как в дверь забежали мужчины и кинулись к истекающему кровью прокурору.

Глава 22. Ада

Я бежала так быстро, что не чувствовала под собой земли. Словно летела, петляя между старенькими домами и крохотными улицами. Мне во что бы то ни стало надо было найти брата Лизы.

Потому что для неё нет важнее человека на этом свете, и я только что обязалась заменить ему сестру. Не знаю, выберется ли она из этой заварушки, но подвести девушку я не могла.

Спустившись к туристическому базарчику на главной улице, я без проблем выцепила парня среди других мальчишек, бегавших между палатками.

Они за небольшую сумму выполняли просьбы продавцов. Кто-то из них ещё и щипать приморских гостей успевал. Но талантов в этом году маловато. И всех забрали под крышу местные ребята.

Матвея не трогали, да и не посвящали в местные правила до конца. Ведь парень здесь временно. И под моей зашитой.

Остановившись на углу, я поняла, что меня трясёт. Руки ходуном ходили и подкатывала истерика. Перед глазами стояла картина окрашивающегося в бордовый цвет лица.

Теперь прокурора ангельские глазки не спасут. Только что он сделает с Лизой? Думать про это не хотелось. Вступиться за неё здесь попросту некому.

Если за меня могут встать горой, то за неё точно нет. Она здесь никто. Неместная, приезжая и чужая. И брат ее такой же. А еще не думаю, что нам имеет смысл здесь оставаться.

Сейчас схвачу Матвея, бабулю – и едем в Ремор. Там схоронимся ненадолго в одном месте, а дальше… А дальше я по крупицам снова соберу то, что осталось от моей жизни, и обоснуюсь на новом месте.

– Ада? Ты чего здесь делаешь? И что с тобой?

Испуганный взгляд подбежавшего мальчишки напомнил, зачем я здесь. Это был не Матвей. Брат Лизы увлечённо выполнял задания недалеко от нас. Он еще не видел меня.

– Позови Матвея.

Собственный голос напугал до чертиков. Хриплый, надорванный. Какой-то истеричный, словно меня только из дурки выпустили. Неудивительно, что парень так испугался.