Прыжок через радугу
Шрифт:
„Лучше пойди умойся. Словами слезы не удержишь.“ На мои слова она лишь кивнула головой, устремившись быстрой походкой наверх, в ванную. Я и не знал, что у них все было на столько серьезно. Что Рэд и Блю были влюблены в меня все это время, пытаясь выяснить, кому я достанусь. Они обе были мне как любимые сестры. Я не мог определиться с выбором даже сейчас, когда они признались мне в этом. Целый день я пытался не думать об этом, сидя среди своих сестер перед камином. Я слушал их разговоры, но даже они знали, что происходит. Рэд и Блю что-то выясняли в сторонке от нас, словно они до сих пор не могут определиться. Все ужинали, готовясь к тому, что через час им нужно будет спать под звуки дикого ветра, который не успокаивался ни на секунду. Ужин приготовила Рэд, подав на стол жаренный картофель с парочкой овощей. Также она сделала яблочный сок, который, как сказала она: „Сделала сама.“ Съев ее блюдо, я принялся за сок. Вкус мене слегка не нравился, словно это не было яблочным соком, хотя по виду такого не скажешь. „Вкус у него какой-то странный“. Я сказал это с кислой миной на лице, на что Фиола, которая тоже начала пить этот сок ответила: „Согласна, он кисленький слегка.“ Не знаю, что у Фиолы в стакане, но мой сок был уж точно не кислым. Через час все уже были в постели, пока я лежал с странным жаром, хотя в доме было не так тепло. Я словно горел невидимым пламенем. Через пару минут мне удалось уснуть вместе со всеми. Я начинал свои размышления о прошлом разговоре, как почувствовал, что кто-то меня будит. „Проснись, братик!“ — Рэд теребила мое плечо, наклонившись надо мной. — „Я не могу найти кое-что.“ Я не понимал, что Рэд хотела найти внизу, но я пошел за ней вниз по лестнице. Ее слова, ее действия… были очень подозрительными. Я чувствовал жар, который начался перед тем, как я лег в кровать, и это волновало меня. Как только я спустился с лестницы, Рэд обернулась, и я вскрикнул от боли, встав на колено. Кто-то заламывал мне руку, а Рэд моментально вставила кляп в мой рот, после чего связала мне руки. Как только я поднял голову, то увидел держащих меня Рэд и Блю, которые толкнули меня на диван. Я не понимал, что происходит и был напуган, пытаясь вырваться. Рэд села рядом, снимая с себя свое нижнее белье. „Прости нас, но нам не решить этого без твоего участия.“ — ее слова меня настораживали, и я мог лишь догадываться, что у них было на уме. Каждая держала в руках анальную затычку, и сначала меня это напугало, но они собирались использовать их иначе. „Помнишь правила?“ — Блю махала затычкой в руках. „Да. Если он полностью заполнит мои внутренности своим семенем, то я победила. Если он отключится — победа твоя.“ Судя по лицу Рэд, она была серьезно настроена на победу. „Ты забыла“ — Блю продолжила ее слова, медленно массируя мои яички. — „Нужно еще пролежать со всем этим грузом всю ночь.“ Я был в недоумении. Они действительно будут насиловать меня до тех пор, пока я не отключусь? Когда меня насиловали в прошлый раз из-за того, что я помог сестрам с их „комплексами“ я проспал 2 дня и все мое тело болело так, словно по мне проехался каток. Я чуть ли не умер тогда. Заставив мой член встать, Рэд без промедления вонзила его в свою нежную попку, стискивая зубы и сдерживая зубы. Внутри нее все сжималось, да с такой силой… Казалось, что моего „друга“ сейчас раздавит, словно печенье в руках. Рэд начала медленно начала двигаться, потихоньку разгоняясь. Блю же сидела рядом и смотрела на то, как ее сестренка, не смотря на боль и слезы, наслаждалась процессом, тихо постанывая. Рэд начинала входить глубже, сильнее насаживаясь на мой член в процессе, а Блю принялась за свое влагалище. По началу она довольствовалась своими пальцами, но позднее ей стало не хватать простых пальцев, и она потихоньку начала использовать анальную пробку. Я был готов выплеснуть в Рэд все, что накопилось во мне, и когда она почувствовала, как струя спермы начинала заливать ее внутренности, она резко села, вздрагивая с каждой вибрацией моего члена. Вздрагивала она очень часто, так-как ее попка было очень узкой и мне приходилось выливать в нее все по кусочкам и частыми „выстрелами“, вместо того, чтобы выплеснуть все и сразу, не сдерживаясь. Мне стало страшно за нее, ведь я могу разорвать ее нежный анус, который сжимал мой член от боли и горячей спермы. „Его член… он на столько большой, что ничего… не может вытечь из меня. Он закрывает… собой каждый проход, каждую выпуклость…“ Рэд нереально нравилось ощущение горячей спермы внутри, и она снова продолжила скакать на моем члене, пока ее животик наполняется спермой с каждой секундой. Блю перевозбудилась от подобной картины, и она начала помогать своей сестре, пошлепывая ее по ягодице и развлекаясь с ее текущей дырочкой пальцами. Через пару минут я кончил снова. Ее попка начала привыкать к размерам внутри, а сперма заполняла ее еще быстрее. Рэд стонала от счастья и удовольствия, пока Блю вылизывала ее влагалище, заставив ее бурно кончить прямо на лицо.
„Ты ведь знала, что я… добавила кое-что… ‚особенное‘ ему в сок?“ — Слова Рэд заставили меня вздрогнуть в удивлении, полностью забыв об усталости. Она не блефует? Она реально сделала что-то подобное? „Знаю… дурочка…“ — Блю пыталась говорить, не отрываясь от дел, продолжая развлекаться с промежностью своей сестры. — „Потому я и не вылила… его в раковину.“ Такой коварности от них я не ожидал. Что она добавила в сок? Виагру? Даже когда я и без нее могу возбудиться от любого их прикосновения, она все равно пошла на крайности. В прошлый раз я кончил в каждую сестру по три раза, по одному в каждую щель. Это десять раз до того, как я потерял сознание! „Знали ведь, что я буду держаться до последнего, и все равно…“ — Я произнес именно эти слова, но быстро осознал, что сквозь кляп меня никто не понимает и не слышит. Рэд радостно скакала на мне, вскрикивая: „Больше! Больше!“, не обращая внимание на то, что ее звуки могут разбудить сестер. Блю тоже не останавливалась и заставила кончить сестру третий раз подряд, не забывая и про себя. Я также кончил вместе с ней, но теперь она не замечала этого и продолжала безжалостно скакать на мне, откинув голову назад и высунув язык от экстаза. Блю довольствовалась вкуснейшим соком из влагалища своей сестры, параллельно запихивая себе в зад анальную пробку, которая была смазана слюной и соком Блю. Это продолжалось до тех пор, пока живот Рэд не раздулся до таких размеров, что ее пупок начинал выходить наружу, но Рэд этого было недостаточно. Она продолжала двигаться на мне, не обращая внимания на боль и усталость. Подобный „спор“ быстро начинал выходить из-под контроля. Я всячески пытаться ослабить веревки на своих руках. „Сестра, прекращай! Ты победила!“ — произнесла Блю сквозь стоны, но она не могла остановить Рэд, которая не слышала слов своей сестры и насаживала себя с новой силой, придерживая свой живот руками, прося „Больше!“. Я слышал, как она тяжело дышала сквозь свои просьбы, пока я пытался освободить свои руки. Я был готов кончить снова, но сдерживался, чтобы ее живот, полный моей спермы, не лопнул от новой порции. Но Рэд вбивалась все сильнее и сильнее, а ее стоны и мольбы звучали сквозь слабый хрип. Я не мог больше сдерживать оргазм в себе и мои руки напряглись, ослабляя веревки. Как только я кончил, веревки развязались, а мои руки сильно прижали ее за плечи, не давая двигаться. Рэд издала длинный стон и откинула голову назад, упав на меня. Я ожидал, что ее живот не выдержит, но свежая порция спермы лишь сделала ее живот больше, заставив ее откинуться на меня. Рэд задыхалась под напором ее живота и пыталась перехватить дыхание. Ее глаза смотрели в никуда и были затуманены на столько, что ее зрачок буквально исчезал, оставляя в ее глазах глубокую, красную пустоту. Через несколько секунд она начала дергаться, а ее глаза закатились, и она кончила, снова упав на меня. Я не мог вынуть кляп изо рта, пытаясь держать Рэд в руках, и взглянул на Блю, которая испуганно смотрела на нас, показывая глазами на кляп. „Если бы не ты, все могло бы кончиться трагедией.“ Блю вынула кляп изо рта, поцеловав мои губы, но Рэд сама тянулась ко мне для поцелуя и неспешно оторвала свою сестру от меня, впившись в мои губы с дикой жадностью. Блю принялась вылизывать влагалище своей сестры, которое без остановки истекало соком. „Ты мой…“ — Прошептала Рэд в мое ухо, запыхаясь от усталости. — »… Я не отдам тебя… никому… никогда.« Я не был удивлен тому, что она скажет мне такое, ведь она всеми силами пыталась победить в этом безумном, невероятно жутком для меня, состязании. К моему удивлению, я не чувствовал сильной усталости, а неистовый жар, который мучал меня совсем недавно, исчез. Блю, закончив вылизывать свою сестру, начала приподнимать ее, и как только мой член вышел, она моментально вставила в нее анальную пробку, заставив Рэд резко встать с колен и издать громкий стон с приглушенным звуком боли. Продолжая удивляться своей „выносливости“, я встал с дивана, наблюдая, как Блю стояла ко мне спиной, слегка нагнувшись, гладила живот Рэд, которая высунула язык и устало смотрела на нее. „Теперь посмотрим, как на это отреагируют остальные, когда проснутся.“ — Ехидно, шепотом произнесла Блю, целуя губы своей сестры, пока я разминал свои руки, которые слегка затекли от тугой веревки. В мгновение, я снова почувствовал жар в своем теле. Взгляд замкнулся на заднице Блю, в которой была анальная пробка. Мне хотелось отомстить. Повторить с ней то, что она сделала со мной, вместе с Рэд. Я завел руки Блю за спину, легонько заламывая. Сквозь мелкие звуки боли, она произнесла громкое „Эй!“, пока я крепко завязывал ее руки за ее спиной. Рэд шокировано глядела на меня и пыталась встать, но ее тело полностью отказывалось ее слушаться. Я поставил Блю на колени и прижал ее грудью к дивану, засунув в ее рот кляп.
„Рэд.“ — я взглянул на нее, медленно раздвигая ягодицы Блю руками. — „Не знаю, говорила ли тебе Блю на счет той игры в шахматы, но…“ — я быстро вытащил пробку из попки Блю с легким звуком хлопка, наблюдая, как ее анус медленно сужается, после чего я закончил свою фразу, приготовив свой член к проникновению. —
„Я собираюсь делать ничью.“ Рэд ошарашено взглянула на меня, а я со всей силы вошел в анус Блю, которая громко простонала сквозь кляп. Мое тело постепенно ускорялось, а Блю начинала стонать громче, выгибаясь. Порой я приподнимал ее за связанные руки или вдавливал ее в диван, приподнимая руки так, что ее тело само нагибалось вперед. Рэд удалось лишь спуститься с дивана на пол, но двинуться ко мне у нее не получалось. Я был близок, и Блю чувствовала это. „Сколько раз подряд мне нужно было кончить, чтобы заполнить Рэд? Семь?“ Глаза Блю резко открылись от шока. Я не блефовал и собирался заполнить ее до краев, кончив в нее, если не семь раз, то больше. Горячая сперма начала заливать ее внутренности, а Блю со всей силы прижималась ко мне спиной. Как только я перестал, она сама начала двигаться, желая большего. Я не стал заставлять ее ждать и начал снова вонзать свой член в нее с новой силой. Рэд, набравшись сил, проползла под свою сестру, и подождав, пока я кончу снова, начала вылизывать ее, порой собирая капли спермы, которые медленно вытекали из нее. Блю не нужно было много времени, чтобы кончить от нежного язычка своей сестры. Я старался держать Блю крепче, не давай ей двигаться и продолжал безжалостно насиловать ее, пока Рэд вылизывала ее, наслаждаясь ее теплым соком. Никто из нас не останавливался, а Блю завелась на столько, что сама насаживалась на мой член. Через какое-то время Блю кончила в седьмой раз, а я готовился кончить в последний раз, успев вспотеть от напряжения и усталости. Живот Блю раздулся до таких же размеров, что и у Рэд, свисая с дивана, пока Рэд придерживала ее животик руками и целовала ее, слегка вышедший наружу, пупочек. Ноги Блю отказывались слушаться ее, а я держал ее руками, не давая ей упасть на колени. Закончив заполнять ее внутренности своей спермой, я остановился, взглянув на Рэд. Она была наготове, держа в руках анальную пробку, слегка прижимая ее к ягодице своей сестры. Я медленно начал вынимать из нее свой член, а когда вынул, Рэд моментально закупорила ее анус, не дав вылиться и капле спермы, заставив Блю сесть на пол. Я смотрел на них с удивлением, они гладили свои животы, а Рэд потянулась языком к моему члену. Лениво взяв его в рот, она начала вылизывать головку языком, медленно высасывая остатки. „Если ты продолжишь, то я кончу снова.“ От моих слов она еще старательней начала вылизывать его. Как только я был готов кончить, она высунула его изо рта и рухнула рядом с сестрой, высунув из ее рта кляп. „Тогда… залей нас… своим теплом… и любовью.“ Я не стал сдерживаться и начал подрачивать свой член, а после нескольких секунд моя сперма начала заливать их тела и лица. Рэд и Блю лишь сидели, обнявшись друг с другом, открыв свои рты. Когда я закончил, то они, залитые с ног до головы моим „Теплом и любовью“, начали лениво целовать друг друга, шаловливо играясь друг с другом языками. Мое тело рухнуло на диван. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь вымотаю себя так сильно, что не смогу даже стоять на ногах. Я смотрел, как сестренки тискали друг друга и целовались, словно им было недостаточно того, что они занимались со мной анальным сексом до тех пор, пока в их животе не осталось места для спермы. Усталость быстро охватила меня, и я уснул, даже не заметив этого. Во сне я дожидался утра. Что сестры увидят это и помогут им подняться и освободить их от подобной ноши в ванной. Но когда я увидел нечто другое. Я чувствовал, как что-то двигалось на моем теле, а чувство усталости снова нахлынуло на меня. Тело не поддавалось моему контролю. Все, что я смог сделать, это приподнять свои веки. То, что я видел, казалось сном. На мне прыгала Ори со слегка раздутым животом, развратно разглядывая мои сонные глаза, приоткрыв рот и высунув язык. За ее спиной, Джей и Теал, охотно развлекались с Рэд и вылизывали ее тело. Блю же была на другой стороне дивана, вместе с Элли и Фиолой, которые делали все тоже самое, что и их сестры с Рэд. Я отключился снова. Во сне мне казалось, что меня полностью выдоят, не оставив во мне ни единой капли. Высосут из меня все соки. Вскоре, ближе к вечеру, я снова проснулся. Я не мог пошевелить и мускулом, но краем глаза я увидел кое-что, что заставило мои глаза затуманиться от осознания того, что со мной было. Все сестры лежали рядом с, словно они на шестом месяце беременности. Фиола лежала на мне спиной, а мой член находился у нее в заднице и никак не хотел расслабляться. Через пару минут я начал медленно вставать, а когда я встал, то Рэд, которая внезапно появилась у мен за спиной, схватила свою сестру за плечо, протянув мне анальную пробку. Я медленно начал приподнимать Фиолу, заранее приготовив пробку. Как только мой уставший „Друг“ выскользнул из легкого тела Фиолы, мои руки невольно всунули пробку в ее анус, дав вылиться какой-то части спермы из нее. Она спала так крепко, что даже не вздрогнула, продолжая тихо дышать мне в плечо, крепко обняв меня во сне. От ее объятий, по моему телу пробежала дикая боль, заставив меня стиснуть зубы и аккуратно лечь на диване, расположив ее на себе поудобнее. Мое тело было буквально скованно невидимыми цепями, не давая мне пошевелиться. Спустя пару мгновений, я заметил Рэд, которая селя радом со мной, аккуратно и нежно поцеловав мои губы. „Сестренки решили присоединиться к нашей борьбе за твою любовь. “ — прошептала она, проведя пальцами по моей щеке. После небольшой паузы, она продолжила, разглядывая мое лицо. — „Кто бы мог подумать, что они так же сильно любят тебя и сделают все, чтобы ты достался только им. “ После этих слов, она улыбнулась, прислонив свои губы к моему уху. Я слышал, как она тихо усмехнулась.
„Ничья, братик. “
========== Часть десятая: Материнская любовь к мясу. ==========
Прошлое «состязание» с сестрами серьезно мне навредило. Я сильно простудился, прихватил странный жар и озноб, которые были отличны от простуды, и плюс ко всему этому, мое тело было истощено на столько, что я едва мог пошевелить конечностями. Сгорая от боли и жара, сильно кашляя и без возможности двигаться, я заставил сестер серьезно забеспокоиться обо мне. Их волнение в первые дни не усмирялось никакими моими словами. Они постоянно сидели рядом со мной и кормили меня с ручки, давая то воды, то чая, параллельно скармливая мне картофель и суп каждые три часа. Меня никогда не оставляли одного. Ни на секунду. Всегда со мной сидела хотя бы одна сестренка, которая то и делала, что лежала на мне, нашептывая на ушко разные нежности, дабы мне было легче. Порой они даже целовали мое лицо или тискали, настолько они были мной обеспокоены. Даже когда наступало время сна, со мной рядом была Теал или Фиола, которая спала прямо на мне. Мне это не особо мешало, даже наоборот, помогало мне. Мои суставы и мускулы, которые точно не давали бы мне спать из-за мучительной боли, тихо успокаивались, когда сестренка ложилась на меня грудью и медленно засыпала, грея мое тело своим теплом и нежностью кожи. Соглашусь, мои сестры были… слишком уж развратные все это время, и по их вине я оказался в таком скверном положении, но произойди такому от чьих-то других рук, я бы точно не был в порядке. С момента моей болезни прошло три дня. Лучше мне не становилось, а тело болело еще сильнее, пока мой кашель становился громче и хуже. Сестры пытались дозвониться до доктора, и даже до больницы, но доктора отказывались приходить в поместье, а звонок в больницу оборвался после упоминания симптомов. Сестры были в ужасе. Буря умудрилась повредить линию передачи. Наш дом был без электричества, и мы сидели в темноте, изолированные от всего мира. Паника среди сестер стала нарастать, пока Рэд не зажгла камин. Все сидели рядом со мной и наблюдали за огнем в камине, рассуждая о том, что делать. Мы были отрезаны от всего города, мне становилось хуже, и нам было некуда обратиться и идти. Сквозь шум ветра, который свистел и бился в дом, пугая всех своим тихим, «леденящим криком», я начал слышать глухой стук. Никто, кроме меня, не слышал его, и я какое-то время думал, что это забор снаружи, в саду. Но стук становился громче. Откинув голову с края дивана, я увидел, как странная фигура, одетая в серый комбинезон, чье лицо было укрыто серым шарфом, стучалось руками, на которых были серые рукавицы, в окно зала. Осознав, кто это, я резко встал с дивана, не обращая на дикую боль. «Несите тазик с горячей водой и полотенце! Быстро!» — произнес я хриплым голосом, но меня словно никто не услышал. Когда я встал, все пытались уложить меня обратно, буквально наваливаясь на меня, но я, сквозь боль и усталость, сказал лишь три слова, заставившие всех зашевелиться. — «Мама за дверью!» Взяв лопату в коридоре, я направился к двери, приказав Блю и Фиоле открыть ее. Отдав лопату Блю, Фиола открыла дверь которую она старалась держать на месте. Я вышел наружу, несмотря на то, что на мне ничего не было и быстро вытянул маму из глубокого снега в дом, после чего быстро взял лопату в руки и выбросил одним махом весь снег, что попал в дом, наружу, после чего Блю и Фиола, закрыли дверь. Я лежал на полу и смотрел, как мама, опираясь руками на стену, пыталась перевести дыхание. «Мальчик мой…» — она сняла с лица шарф и взглянула на меня, тяжело дыша. — «… Как у тебя получается… находить проблемы… и не говорить мне об этом?»
Когда мама разделась, а меня уложили обратно на диван, она начала разбираться в том, что случилось. Естественно, она отреагировала не так, как я предполагал. Она даже не удивилась их словам, а наоборот, рассмеялась. Конечно, ничего смешного в том не было, и она быстро успокоилась, вздохнув в процессе.
«Ну вы, развратные мои, и дали, честно говоря.» — Мама все еще пыталась перевести дыхание. — «Неужели вы были на СТОЛЬКО ненасытными?» «Простите нас.» — Рэд все еще винила себя за произошедшее, заливаясь слезами. — «Это была моя вина. Только моя! Если бы не мой спор с сестрой, то этого бы не произошло.» «На самом деле я слишком перегнул палку после Рэд, сделав тоже самое с Блю.» — Я решил не умалчивать про свою жадность в тот момент, стараясь взять вину на себя. — «После этого пошли остальные. Вот я и довел себя до такого.» Мама поднесла руку к моему лбу. По ее лицу я бы не сказал, что она была довольна ситуацией, но ее голос говорил обратное. «Я бы убила того человека, который сказал бы, что вы садисты.» — Она убрала руку с моего лба, продолжая говорить. — «Хоть это и выглядит так. Вот если бы вы… отстрапонили его по полной программе, тогда бы я поверила, но чтоб вот так…» «Я всунула ему анальную пробку, когда была очередь Джей.» — Наступило молчание, и все медленно повернули голову в сторону Блю, которая стояла в сторонке и дрожала от страха, прикрыв рот ладонями. Абсолютно каждый человек в комнате, включая меня, буквально пронзал ее взглядами, полными, если не удивления, то гнева. «П-простите меня.» -она опустила свою голову, но потом она быстро подняла ее и продолжила в быстром темпе, стараясь оправдаться. — «Я… Я сразу высунула его, когда Теал слезала и…» «Когда ЧТО?!» — Моя мама и Рэд вышли из себя, произнеся подобные слова чуть ли не синхронно. Не только мне одному не нравилось (вообще никому не нравилось), что в моем заду, по словам Блю, примерно двадцать минут (если не больше) была анальная пробка. Через несколько минут криков и плача, Блю лежала в спальне, привязанная к кровати, с огромным фаллоимитатором в заднице (которые был вставлен до конца и удерживались веревками) и еще двумя во влагалище, с неплохим кляпом во рту и прищепками на сосках, туго связанная веревками в районе груди и ног, которые делали каждое ее движение, каждый вдох и выдох, нестерпимо болезненным. За это можно сказать моей маме, Рэд и Ори.
«Вот… не хотела же свои игрушки доставать.» — Сказала мама, когда все заняли свои места у камина. — «Но заставила ведь…» Я не понимал, откуда мама взяла столько «Игрушек», которые лежали в отсеке под шкафом, но десять анальных пробок — это определенно перебор. «Кстати, мам. Как ты узнала, что мне плохо?» — на мои слова она лишь усмехнулась и нежно укусила меня за кончик носа. «Глупышка! Материнское чувство всему виной.» «А что с Блю?» — спросила Рэд, указывая глазами на спальню. Мамина улыбка становилась все шире и шире, а глаза буквально сверкали. «Оставим ее там на пол часа. Пусть помучается хорошенько.» Странно, но никто из сестер не был против такого «наказания».
После того, как мама отдохнула, началось мое лечение. Естественно в ход шли лекарства и различные указы для сестер. Я хотел предложить ей отдохнуть и погреться у камина, погрев ноги в тазике с горячей водой, но для нее было важнее не свое, а мое здоровье. Также мама принесла с собой (а точнее в наплечной сумке) мясных продуктов — замороженные куриные ножки, котлеты и молочные сосиски, которые были довольно большими для обычных сосисок, не смотря на молочную субстанцию внутри. Коротко об этих сосисках. Они стали причиной любви сестер к сосискам и мясу в целом. Когда я еще учил сестер готовить, все строго отказывались от мяса и ели все, что угодно, но не мясо. Когда мама достала при них сосиски, у всех сестер появилась недовольная мина с ясным звуком отвращения. Конечно, мама не принесла бы их без особого повода. «Ему НУЖНО мясо». Сестры не были против готовить с мамой мясо для меня, но пробовать мясо они категорически отказывались. Когда мама принялась варить молочные сосиски, то она настоятельно решила, что попробует приручить к мясу хотя бы одну из сестер. Фиола стояла рядом с ней и наблюдала, пока все остальные помогли мне перейти с дивана в зале на кресло в гостиной. Хитро посмотрев на Фиолу, она достала (как любит называть их мама) «щупчиками» сваренную сосиску, и начала нежно дуть на нее. Фиола не слишком была рада такому счастливому виду Мамы и сосиски. Через пару секунд, она перестала дуть на сосиску и поднесла ее к Фиоле со словами «Попробуй.», из-за чего она отошла назад, завертев головой в знак отрицания. «Представь, что это „сосиска“ твоего братика.» -Она продолжала держать сосиску «щупчиками» перед Фиолой, которая невольно смотрела то на сосиску, то на маму. Естественно, заставить сестер сделать что-то, чего они не хотят — очень сложно. Но мама была хитрой, и была готова на все. Осознав, что Фиола не хочет пробовать сосиску, она принялась аккуратно касаться кончика сосиски пальцами, порой целуя и вылизывая его. После небольшого развлечения с сосиской, она взяла кончик сосиски в рок, хитро взглянув на Фиолу, которая медленно покрывалась румянцем, пристально наблюдая за ней. После, она начала двигать сосиской во рту, забирая больше с каждым разом. Вскоре, заведя сосиску на половину, она легонько укусила сосиску, заставив молоко в сосиске вытечь в ее рот. Не все молоко вылилось в ее рот, и небольшая часть молочной субстанции медленно стекла по ее подбородку. С довольным лицом и последующим стоном, мама съела сосиску и вытерла свой подбородок салфеткой, хитро поглядывая на Фиону, которая слегка прикрыла свой губы ладонью, продолжая смотреть на нее и краснеть от смущения. Не теряя времени, мама достала еще одну сосиску «щипчиками», нежно дуя на нее. Хорошенько остудив сосиску, она протянула ее Фионе, которая лишь отвернула голову от сосиски, покрываясь краской. «Ну же, попробуй его „сосиску“. Сочную. Теплую.» — она буквально манила Фиолу своими нежными словами, но Фиола продолжала отказываться, прикрывая рот рукой, краснея. Через какое-то время, вздохнув, мама сменила положение рук, придерживая сосиску рядом со своим животом. Она реально хотела заставить ее поверить, что эта сосиска была моей… «сосиской». Фиола невольно наклонилась к сосиске, пытаясь заставит себя взять его в рот. Коснувшись сосиски губами, она приостановилась. Через секунду она начала посасывать верхушку сосиски, слегка вылизывая ее языком. Фиола упала на колени, продолжая наслаждаться гладкой сосиской во рту, пока мама держала сосиску в «щипчиках», чуть ниже талии. «Тебе когда-нибудь хотелось „сосиски“ братика. Да так, что ты бы с радостью ее укусила?» — На мамин вопрос Фиола ответила согласием, радостно покачав головой с сосиской во рту. — «Считай, что он разрешил ее укусить.» Фиола остановилась, размышляя над тем, что моей «сосиске» будет больно от ее укуса. «Не бойся, кусай.» — произнесла мама с ехидной улыбкой, двинув сосиску вперед. Фиола неуверенно, но медленно, начала покусывать до тех пор, пока она не прокусила сосиску своими зубками, заставив горячему молоку вылиться из сосиски. «Видишь какая вкусность внутри?» — Фиола невольно сжала зубы, откусив кончик сосиски и начала медленно жевать его. Не прошло и секунды, она продолжала смелее и смелее жевать кончик сосиски, после чего сама взяла сосиску из «Щипчиков» и начала смело есть ее, высасывая из нее молоко. «Ну вот видишь? А ты, глупенькая, боялась.» Мама погладила ее по голове, а Фиола довольно улыбалась, держа в руках сосиску. Сестры, включая меня, смотрели на нее с открытым ртом, когда заметили ее жующую что-то, а в ее руках была надкушенная сосиска. От наших лиц, Фиола замедляла движения своей челюсти до тех пор, пока не остановилась. «Вкусно!» сказала она с набитым ртом, приподняв сосиску в руках. Многие из сестер также отважились попробовать кусочек, после чего все решились попробовать курицу. Я не знаю, как… Но все были в восторге от вкуса мяса. Ужин прошел на славу, и все наслаждались блюдом, где в каждой тарелке была одна куриная ножка. Не всем нравилось брать ее в руки и пачкать их, но со временем все привыкли, и не боялись запачкать свои пальцы курицей. Я чувствовал, как с каждым куском мне становилось чуточку легче. Может это потому, что я не ел мясо почти полгода… Так или иначе, я был рад смене рациона. После ужина я лег обратно на диван в зале, переваривая наивкуснейший ужин в своем животе. Через пару часов, сестры устремились в спальню, по дороге целуя меня и желая «Спокойной ночи.» Со мной остались Фиола и Теал, которые решили полежать вместе со мной. Фиола решила, что перед сном можно съесть еще парочку молочных сосисок, которые успели ей понравиться, и убежала на кухню. Не прошло и минуты, и Фиола снова сидела рядом, держа в руках тарелку с молочными сосисками. Поедая сосиску, она взглянула на сидящую рядом сестру, которая смотрела на тарелку с голодным взглядом. На лице Фиолы появилась улыбка. Скушав сосиску, она протянула к губам Теал вторую сосиску со словами — «Представь, что это „сосиска“ братика.» На лице Теал стал показываться румянец, и она невольно взяла
сосиску в рот, медленно играясь с ней языком и посасывая кончик. Фиола наблюдала за ней и медленно двигала сосиску, заставив Теал наслаждаться движением сосиски во рту, прикрыв глаза. Сосиска заходила глубже, а Теал тихо постанывала от чувства нежной сосиски на губах. Через пару секунд Фиола надавила на сосиску пальцами, заставив молоко внутри сосиски брызнуть в рот Теал. Она дрогнула от внезапного чувства горячего молока во рту и на языке, а Фиола тихо хихикала над ней, продолжая надавливать на сосиску пальцами, заставляя брызнуть новой порции молока. Теал принялась медленно начала высасывать молоко из сосиски, и когда содержимое сосиски опустело, она медленно проглотила все молоко, что высосала. «А теперь покусывай.» — шепотом произнесла Фиола, поглаживая щеки своей сестры большими пальцами — «Медленно и нежно. А если откусишь, то откусывай маленькими кусочками. Тебе понравится, сестренка.» После этих слов, Теал взяла сосиску пальцами и принялась покусывать сосиску, но вскоре остановилась. Фиола, слегка заведясь от того, как ее сестренка кушает сосиску, взяла другой конец сосиски в рот и принялась посасывать ее. Две младшие сестры, кушают одну большую сосиску, слегка посасывая ее и балуясь с ней языком, пока их милые лица освещает огонь из камина. С каждой минутой сосиска становилась меньше и меньше до тех пор, пока губы сестер не коснулись друг друга. На какой-то момент они остановились, вглядываясь друг-другу в глаза, словно решали, кому достанется последний кусочек. После такой паузы, они сошлись в поцелуе, гоняя кусочек сосиски языком, перегоняя его изо рта в рот. Их развратное воображение позволяло им делать невообразимые вещи с одним лишь кусочком сосиски, пока Фиола не откусила половину, держа вторую половину в своих губах и улыбаясь. Теал же, сдерживая порывы жадности, забрала свою половину из губ своей сестры, поцеловав ее в процессе. Мне слегка возбудила подобная картина, но ничего поделать с этим я не мог, только смотреть на них и умиляться. Когда Теал доела свою половинку, то посмотрела на Фиолу, которая держала в руках последнюю сосиску, а она, в свою очередь, посмотрела на Теал. Они словно поняли друг друга и повернулись ко мне, мило улыбнувшись. Фиола протянула сестре сосиску, и Теал медленно поднесла ее к моим губам. Я невольно смотрел на них и сосиску, заставив Теал тихо засмеяться.«Представь, что что твоя „сосиска“.»
========== Часть одиннадцатая: Правда, скрытая за занавесом. ==========
Я быстро шел на поправку. Мясной рацион, лекарства, отдых, постоянные тисканья и забота со стороны сестер помогли мне быстро прийти в норму. Через три дня я мог спокойно подняться в спальню и спать под тяжестью Рэд и Блю, которые никак не хотели отпускать меня из своих объятий. Сестры сменили свое отношение к еде, и если в меню будет блюдо на второе, то там должно быть мясо, мясо, и ничего иного, кроме мяса. Мама решила остаться и отметить с нами наступающий Новый Год, до которого оставалось несколько дней. Кстати, погода на улице быстро поменялась с бурана на тихий снегопад. Улицы были расчищены от снега и люди спокойно ходили по улицам города, который был украшен гирляндами и разными новогодними игрушками, вещая о скором празднике. Новый «ночной» день начался для всех с улыбкой на лице. Фиола, Теал и Элли бегали в саду, закидывая друг друга снежками. А Блю и Джей, вместе с моей мамой, смотрели во двор и громко смеялись от вида поскальзывающихся на льду и падающих прохожих. И как над этим не посмеяться, если утром мама вылила воду из тазика прямо на там, где мимо дома проходят люди. Пока все развлекались и занимались своими делами — Ори и Рэд сидели со мной и играли в карты.
«Есть красные?» — На вопрос Ори я мотал отрицательно головой. Я блефовал. Ори была в проигрыше по картам, и если она поменяет свои большие «красные» карты, то я отдам ей свои «черные», и останусь нетронутым. Вот только я все равно проиграл после своей аферы. Мама зашла в гостиную, насвистывая знакомую мелодию. «Мальчик мой… » — на ее лице красовалась широкая улыбка. — «…ты был не прав. Они с радостью надели ваши подарки на себя. Смотри как бегают, как резвятся! Милость!» Я и забыл об этом! Как оказалось, дата моего дня рождения так же была датой Дня рождения Рэд и Блю. Мне исполнилось двадцать четыре, а Рэд и Блю —двадцать три. От такого события мама утащила Джей с собой в магазин, купив нам курток и штанов (темно-красную, темно-синюю и серую цветов), а также скрытно поделилась с ними купонами на скидку в ближайшем… скажем так, магазине для «Взрослых». Ну разве не… мило? Зато в добавок к «общему» торту, в котором было ровно двадцать три свечки, мама дала мне маленький тортик с двадцать четвертой свечкой, которую должен был задуть только я. Я не особо любил торты и с неохотой съел свой мини-тортик, пока остальные съедали торт кусками. Время шло не спеша, все веселились и развлекались от души. Элли, Теал и Фиола вернулись после своих игры уставшими и смотрели телевизор в гостиной, попивая горячий чай, пока остальные играли в покер. Мама решила дать «пас» и вертела мой амулет в руках, рассматривая его со всех сторон, пока все доигрывали. «Знаете…» — Она не прекращала баловаться с моим амулетом. — «… Я думаю, что пора рассказать вам пару секретов.» — Она привлекла внимание на себя, но не слишком сильно, продолжая свою речь, пока все занимались своими делами.
– «Я в курсе всех вещей о вас, о нашем роде, о вашем прошлом, всяких штуках, связанных с тем, кем вы сейчас являетесь…» «То есть, ты хочешь сказать…» — Я забирал свои выигранные деньги со стола, добавляя к своей стопке. — «Что знаешь что-то об исчезновении отца? О глазах…» Я не успел договорить, как она кивнула, кинув на стол мой амулет. Рэд подозвала сестренок, которые смотрели телевизор, к себе. Они мирно сели рядом и слушали мою маму. «Мальчик мой.» — начала она, строго рассматривая мое лицо. — «Ты ведь в курсе, кто ты?» Для меня это был странный вопрос, но я решил ответить на него… полностью, вспоминая историю семьи и все семейное древо в целом. «Я — Эдвард Грей, в настоящее время единственный живой наследник в семействе Грей, третий Эдвард по счету…» Мама перебила меня, отведя глаза в сторону. «Ты — единственный в своем роде наследник рода Грей. Таких, как ты, до тебя — не было!» — Я слегка не понимал ее намеков, но она продолжала. — «Ты ведь помнишь самых первых Грей?» «Да.» — смело ответил я — «Альфонс и Эсмеральда Грей. Семнадцать раз мои прадедушка и прабабушка.» Она кивнула в согласие. «Верно, но тут еще есть кое-какая тайна.» — Мама снизила свой тон, слегка пригнувшись. — «Эсмеральда была первой Суккубой, которая венчалась с обычным смертным. При том не просто с простолюдином, нет! Альфонс был основателем Гильдии охотников за нечистью, которая стала известной благодаря своей незаменимой помощью в Васарабии — Владениях Влада Басараба Третьего.» «Влада Дракулы?» — Ори не верила, что это был именно он, но все так и было. «Верно!» — Мама смело показала пальцем в сторону Ори. — «Когда они ушли оттуда, то всяческие демонические проказы во владениях прекратились, а сам Влад умер через несколько дней. Потому гильдия Альфонса стала знаменитой сначала в Турции, потом во всей Европе, а затем стала известна в широких кругах по всему миру.» «Так… вопрос…» — я слегка не понимал всей этой истории и решил слегка просветить себя. — «Как основатель гильдии, или вообще кто-то из гильдии, не узнал о том, что его жена является порождением дьявола и не убил ее?» «Тут вся и фишка! Он не мог убить ее!» — Она продолжила, разъясняя подробности под звонкий тон. — «Эсмеральда обладала невероятной красотой и обаянием, даже заставила переспать с ней несколько мужчин, и ее муж знал об этом. Но рука на нее не поднималась ни у кого, даже у Альфонса.» Она встала с стула и направилась к холодильнику, но ее губы не хотели закрываться сами по себе и продолжали рассказывать интересную историю. «К тому же Альфонс хотел себе сына, который мог бы обладать человечностью, но обладать чертами суккуба. Но если бы он сейчас воскрес и взглянул на всех сыновей дочерей и сыновей, то наверняка бы заорал „Слава тебе Господь! С семнадцатого раза получилось-таки!“ и танцевал бы, не щадя своих костей.» Мама достала бутылку вина и поспешно поставила его на стол, пытаясь найти открывашку в карманах своих штанов. «Ты хочешь сказать, что я…» «Да, мой мальчик!» — Мама перебила меня, достав свой любимый перочинный ножик и выдвинув открывашку, начав открывать бутылку. — «Ты не человек, но и не суккуб. Ты — Гибрид Человека и Демона. Половина того и половина этого.» Я снова коснулся века своего глаза рукой. Никто из сестер не мог поверить ее словам, но она не лгала. Громкий хлопок разбудил меня от погружения в свои мысли, и Рэд спросила ее. — «А чем он отличается от Людей или от нас?» Мама села обратно, глотнув вина из бутылки. «И как вы пьете эту отраву?» — Вопрос от Джей не удивил маму, но она ответила: «Даже не спрашивай.», громко поставив бутылку на стол. «Итак, на счет тебя, мой милый.» — она оглядела всех за столом, покачивая бутылку — «У тебя нету той жажды „жизни“, что у твоих сестер. А значит тебе можно было утолить свой голод или жажду только людской пищей или напитками.» Сестры переглянулись, не спрашивая ничего. «Еще, ты обладаешь и людским глазом, и нашим… „светящимся“. Точнее говоря, ты можешь видеть в темноте своим левым глазом и различать других суккуб по их светящейся в темноте радужке. И он тоже светится, заметь.» — Все внимательно смотрели на нее, словно были на уроке истории. Ори даже записывала что-то на салфетке. — «Не буду говорить про отсутствия волос везде, кроме головы. Это все знают.» На самом деле, про это никто не знал. Сестры моментально сменили положение глаз и разглядывая свои ноги, руки, промежность, грудь и прочее. Я даже провел рукой по своему лицу. Не могу поверить, что у меня никогда не будет бороды. Теал, детским голоском спросила мою маму, которая делала глоток вина. — «Значит в моей нежной зоне должны были быть волосы?» От этого вопроса она поперхнулась вином и громко засмеялась, заставив Теал застесняться. Мама тут же принялась тискать Теал, наслаждаясь ее смехом. «Дурашка. У людей везде волосы могут быть, даже там.» — Она прекратила тискать ее, снова схватив бутылку с вином. — «Не так много, как на голове, и не такие-же прямые… Но все же…» Она сделала очередной глоток. «А что еще отличает нас от людей?» — Элли очень хотела узнать ответ, и мама могла дать ответ на ее вопрос. «Тут есть как плюсы, так и минусы. Идеальное обаяние, девушки всегда красивые и стройные, а мужчины могут быть сильнее и выносливее обычных людей, хотя их красота не может быть испорчена мускулами… Еще мы не зависим от людской пищи и можем питаться только „удовольствием“, ну или „жизненной силой“. Самый известный источник подобной пищи появляется в следствии оргазма. Конечно… в сперме этой вкусности в три раза больше, чем в нашем „девичьем“ соке, но какая разница, если можно наслаждаться как тем, так и этим?» Мама сделала короткую паузу, и сделав очередной глоток вина, добавила. — «Так же можно взять подобное из крови партнера или партнерши, если они в экстазе, в некоторой людской пище, если она чертовски вкусная, и сладостях. А еще можно притупить легкий голод сигареткой на какое-то время, потому я курю так часто.» «Вот только не говорите, что вы и пьете, потому что это помогает» — Блю была не слишком рада оправданиям мамы. «Это чтобы руки не дрожали.» — сказала она с улыбкой. Типичная отмазка, которую я слышал от нее не раз.
«Так же есть и значительные минусы.» — продолжила она — «Если мы занимаемся пошлыми вещами с кем-то, то нам сложно остановиться или попросить остановиться. Мы хотим все больше и больше, как бы больно или хорошо нам не было. Мы остановимся только тогда, когда наш партнер остановится, или пока мы не сможем продолжать и рухнем от усталости. К Эдварду это не относится, но у него, похоже, могут случится подобное, если он войдет в азарт.» Она сделала еще один глоток, опустошив бутылку на половину. «Еще мы не обладаем хорошей памятью и можем забыть наше прошлое, а точнее какие-то отрывки. А вот если кто-то попытается жить „настоящим“ и будет пытаться забыть прошлое, то может забыть абсолютно все, даже не осознав это. Семью, друзей, дом, порой даже имя.»
После ее слов меня смыло мыслями. Я не знал, как осознавать все это и что думать по этому поводу. В миг, я словил в своем море мыслей, идею. А что на счет Рэд? Неужели она ничего не помнит про свое прошлое? «Значит та история про нашего отца — полубога…» Рэд не успела сказать, как мама тут же перебила ее. «Вот не надо мне нести про „Детей полубога — создателя“ и „изгнание на землю смертную“.» — ее тон был слегка разозленным. Похоже, что она начала потихоньку пьянеть. — «Эту сказку знает каждый из нашей семьи. Возможно даже каждый суккуб на планете! Это самый простой миф о том, как снизошла на землю первая суккуба, и изгнали ее потому, что она была невероятно жадной и ненасытной. Солнца бы не было, если бы она там осталась!» Она сделала еще один глоток, продолжая рассказ. «Дальше ее спустили на землю со словами „Вот! Развлекайся!“ и вместо того, чтобы извиниться перед создателем, она обратилась к дьяволу, который разбирался в похоти и разврате. И он сказал ей: „Значит, будешь питаться человеческим удовольствием. Будешь для них покорной шлюшкой.“ Она согласилась и ходила по земле, развлекаясь с похотливыми людишками, сводя их на грех.» Она сделала последний глоток вина, полностью осушив бутылку. Поставив бутылку на стол, она взглянула на меня с серьезным лицом. «Мальчик мой… Тебе глаза Рэд ничего не напоминали?» — Я лишь невольно покачал головой в знак отрицания. — «А ты, Рэд? Ты видела его глаза раннее?» — Рэд также показала жест отрицания. Мама вздохнула, почесывая голову. Все взгляды были устремлены то на нас с Рэд, то на нее. «Значит будем шаманить…» — Она встала со стула и встала около Фиолы, которая была слегка напугана. «Рэд точно не вспомнит, но вот ты, мой мальчик, можешь вспомнить.» — Она встала рядом со мной, повернув мою голову в сторону Рэд. — «Смотри в ее глаза. Словно ты хочешь съесть ее душу, или что-то подобное. Смотри внимательно и не отвлекайся на остальных.» Я начал пристально смотреть в глаза Рэд, которая, не смотря на всю странность ситуации, спокойно смотрела на меня. Мама отключила свет в комнате. В темноте я видел светящиеся радужки своих сестер, но все мое внимание было устремлено именно на Рэд. Через пару секунд я не замечал света глаз сестер и видел лишь два красных круга. Я словно приближался к ней и все четче видел каждую линию на ее радужке, каждый оттенок. Я словно погружался в ее глаза, погружался с головой. Тихий, практически беззвучный шепот, эхом звучал в моей голове. «Мама, у нее такие красивые глаза…» Я оцепенел. Память медленно возвращалась ко мне, и я слышал свой детский голос. Я вспоминал, как бегал по зеленой траве с девочкой, которая была одета в красное платье, а ее глаза были красивого красного цвета. Когда меня позвала мама, она поцеловала мою щеку и убежала вверх по холму, а я побежал обнимать свою маму. «Мама!» — Произнес я, обнимая ее за ноги, прижимаясь лицом к ее талии. — «Я встретил девочку! У нее были такие красивые глаза!» Я был рад этому событию и не мог не молчать об этом перед ней. Мне было пять лет. «Мне было пять лет.» — эта фраза вышла из моих губ сама по себе, и свет включился, ослепив меня, оторвав от взгляда Рэд. Я зажмурился, но потом вновь открыл глаза, оглядев всех — «Ты уверенна в этом, мам?» «Как никогда уверенна. Вы уже встречались с ней, и я ее тоже видела. Давным-давно.» Она говорила это на полном серьезе. Она не шутила. Мама взглянула на Рэд, явно не заканчивая на этом. «Рэд. Я понимаю, что тебе будет сложно воспринимать это всерьез… Это касается всех твоих сестер.» — Она говорила серьезным тоном, слегка пугая всех за столом. — « Но… Они не твои родные сестры. Блю — твоя единственная сестра — близняшка.» Рэд была в недоумении. Весь мир перевернулся не только для нее, но и для остальных сестер. «Вы явно пьяны… откуда…» «Мои мысли не затмить одной бутылкой дерьмового вина! И я говорю это серьезно, без шуток и выдумок. » — мама слегка разозлилась от того, что ее назвали «пьяной», но она продолжала сохранять серьезное лицо. — «Я даже могу рассказать твое прошлое, как и прошлое твоих сестер.» Никто в комнате не верил ей, но все понимали, что ее слова — чистая правда. Так просто лгать она бы не стала, никогда. Мама села на свое место, начиная рассказывать свою историю всем за столом. «У меня была подруга, которая владела домом сирот. Дом сирот был не обычный, а для детей — суккуб. Вы с Блю появились на свет благодаря двум бездарям, которые „натягивали“ ее каждую ночь. И вот она, дура бестолковая, решила заключить пакт с обоими сразу, а они вместе оплодотворили ее. И через пару месяцев родились вы, две малышки. Рэд и Блю. Честно говоря, у вас были настоящие имена, но я их забыла… да прости меня господь за это… Так вот. Она воспитывала вас вместе с детьми из приюта. Я тоже присматривала за вами, когда на работе мне не было места, а мой карапузик Эдвард был в детском саду в это время. Вас там и учили, и кормили, и воспитывали мы с подружкой. Хотя в основном все делала она, я только заглядывала к ней. И вот я, с пятилетним Эдвардом на руках, принесла его с собой в приют, помочь подруге, пока никого не было дома, и присмотреть за ним никто не мог. Я помогала своей подруге… А, точно! Ее имя было Виктория. Я помогала ей, а вы с Рэд бегали в поле, что было рядом. Не совсем поле… не совсем рядом… ну все равно бегали. И вот прошло девять лет. В приюте, в компанию к уже находившимся Элли, Джей, Ори и Блю с Рэд присоединилась малышка Теал, которой было на тот момент… Если я не ошибусь, десять лет. А после нее появилась Фиола, которая в момент прибытия только исполнялось девять годиков» — Она улыбалась в сторону Теал и Фиолы, поглаживая каждую по голове. — «Но вот потом, дерьмо попало в фен. Твой отец, Эдмунд, который был главой самого главного наследия семьи — ОПИН, Организация По Изничтожению Нечисти, если переводить с „французского“, узнал о приюте. Организация была тайной, и о ее существовании знали только определенные люди. В общем… Какой-то ублюдок заказал голову моей подруги — Виктории. Плюс ко всему он потребовал сжечь дом сирот, вместе с детьми! Вы можете в это поверить?!» — Она явно была в ярости, но это не мешало ей продолжать рассказ — «Я услышала об этом от мужа, который разговаривал по телефону на эту тему. У него была хоть какая-то доля человечности, но отказаться от такой сделки он не мог. Он не пошел делать подобный заказ самостоятельно, но дал его группе своих людей. Я не выдержала и… побежала в дом сирот. Я не знала сколько там людей, но я заранее прихватила с собой пару своих знакомых, которые немедленно выехали к дому. Когда я приехала туда, то в доме уже был пожар. Горела самая дальняя комната, где обычно спала Виктория. Мы не успели спасти ее. В ярости я, вместе с моими друзьями, перебили всю группу оперативников из ОПИНа, которых было в два раза больше, чем нас. Шесть человек. Виктория была мертва на момент нашего прихода, и мы не могли ничего сделать с этим. Я знала, что мой муж это так просто не оставит и предупредит о возможной атаке, потому нам пришлось бежать вместе с детьми. Вы были единственными живыми детьми в приюте. Я взяла вас с собой, уместив в машине, рыдающих и грязных, и отвезла вас туда, где вы были все время, до момента прихода сюда. В старом „баре“. Пока я везла вас туда, остальные переманивали все внимание на себя… до тех пор, пока их всех перебили оперативники ОПИНа. Я и моя, единственная оставшаяся в живых, подруга, отвезли вас туда и ухаживали за вами целых… сколько… черт… три года? Может четыре, не помню.» «Но я вас не помню. Ни капли!» — Блю была слегка расстроена тем, что ей рассказала мама, но она перестала верить ей сразу, когда она упомянула себя. «Верно, ведь я была с вами только первые два месяца. А вы были в страхе целых полгода. От страха вы полностью забыли, кто вы и откуда. Потому я дала вам такие имена и напомнила вам ваши дни рождения. Так же я рассказывала эту историю вам с подругой перед сном, чтобы вы верили, что мы не ваши родители. Я перестала посещать вас, когда муж начал подозревать меня в этом, а мою подругу никто не знал, и она ухаживала за вами до тех пор, пока Рэд и Блю не получили свои восемнадцать лет и не почувствовали реальной жажды. Она вас научила вас… „кушать“, и научила вас жить самостоятельно, сказав, что „Уйдет к подруге“, и не вернувшись.» Рэд и Блю отреагировали на эту фразу с шоком.
– «Она жива? Наша… Ваша подруга жива?» На их глазах появились слезы, но плакать они не собирались. Слезы появились от волнения. «Конечно жива! Она просто потратила все силы и деньги на вас и, когда на вас не было сбережений, ушла заниматься своими делами. У нее не было ни семьи, ни дома, потому для нее вы были всем. Ей было очень сложно расставаться с вами, но это было необходимо. Ведь иначе вы привяжетесь к ней и будете сидеть у нее на шее, и, возможно, умерли бы от голода. Это было последним способом научить вас тому, что вам необходимо в этом мире, и кем вы являлись в нем.» Каждая из сестер, если не плакала, то определенно пыталась сдерживать слезы. Раньше все были веселыми и радостными, но сейчас у всех не были только слезы и грусть на лице. Мама достала очередную бутылку вина из холодильника, не выдержав горечи своей же правды. «Вот так вот…» — сказала она тихо, открывая бутылку. Пробка от вина провалилась внутрь, но маме было плевать на это, и она все равно сделала глоток, не смотря на такую проблему. «Значит… они были спасены тобой от отца. Потому я так на него злился?» Мама будто не слышала меня, но после того, как она сделала свой глоток, она странно взглянула на меня, словно собиралась заплакать. — «Если я скажу тебе, где твой отец сейчас… ты простишь меня? Не будешь кричать на меня и называть меня „Чудовищем“ или что-то в этом роде?» — Мне не нравился ее тон и как звучало ее предложение, но мне пришлось согласиться. Ее слова шокировали меня, заставив напрочь забыть о моем обещании. — «Твой отец в погребе. Мертв. От моих рук. Ключ от подвала я спрятала под ступенькой беседки.» Я моментально встал со стула и пошел за лопатой. «Джей, найди мне молоток.» — мой голос дрожал, но Джей поняла, что делать и побежала искать молоток, за ней пошли Теал и Ори. Я не думал надевать на себя куртку или штаны. Я сразу вышел в сад и, прихватив с собой лопату, устремился к деревянной беседке на другой стороне сада, рядом с лабиринтом. Я вычистил лестницу от снега, и когда в моих руках оказался молоток, который подала мне Ори, моментально ударил молотком по ступеньке, разломав ее на пополам. Вытащив ключ, я пошел обратно, к двери в погреб. Мама стояла рядом с дверью. Ее глаза заливались слезами. Она уже догадывалась, что я скажу ей, когда увижу останки своего отца. Я медленно спускался в погреб, в котором был опьяняющий запах вина и противный запах сырости. Тусклый свет освещал погреб, и повернув к тупику я увидел скелет, который держал в руках разбитую бутылку. Скелет был, как и бутылка — в пыли и паутине. Мой отец… был ничем живым. Только запылившимся скелетом. «Ему поручили заказ на нас с тобой. Ему лично.» — Мама доставала бутылку, стирая с нее вековую пыль. «Он хотел приняться за меня в первую очередь, потому мы решили выпить, как в старые добрые времена. Без потрахушек.» — Она рассматривала древнейшую надпись на вине, пытаясь прочитать ее и продолжала. — «Я воспользовалась этим и заманила его в подвал. Там он глотнул свой последний глоток. Я подмешала яд черной розы в бутылку и дала ему, после чего он упал на землю. Пьяный, без возможности ходить или говорить. Только глаза смотрели на меня с гневом и…» Я не выдержал и отобрал бутылку из ее рук, бросив ее в стену. Вино стекало по стене, а моя ярость переполняла меня так же, как вино в той бутылке. Я пытался держать себя в руках, рассматривая слезы на глазах матери. «Почему именно так?» — я сам начал плакать, вместе с ней. Мой голос дрожал, а все происходящее в моих глазах расплывалось. — «Почему не поговорить с ним? Почему не сбежать? Почему просто не запереть его в этом гнилом подвале? Почему ТАК?!» Я заранее знал ответ. Отец не стал бы сдерживать себя. Не дал бы ей уйти, а если бы и дал, то точно бы нашел. Как и меня. Моя ярость не давала мне думать. Я будто был заполнен ей до краев. Но вдруг я вспомнил силуэт Рэд… ее глаза. Я не хотел, чтобы она видела меня такой. Рэд как раз выглядывала из -за угла и наблюдала за нами, стараясь не подпускать сестер. Я хотел взять очередную бутылку и разбить ее об пол, но замахнувшись, остановился. Это не сделает ситуацию лучше. Я взял и разбил горлышко бутылки об край бочки, который был рядом. Железный ободок быстро разбил горлышко бутылки, дав небольшой части вина пролиться на каменный пол. У всех на глазах я поднял голову, и начал выливать вино в свои рот, жадно глотая его, не упуская и капли. Мне не нравился горький, полусладкий вкус вина, но я пил его, не обращая на это внимание. Выпив все вино из бутылки, я хотел разбить ее, но вместо этого просто поставил обратно. Мои глаза заливались слезами. Мои ноги автоматически понесли меня обратно наверх, в мою комнату. Там я, не раздеваясь, лег на кровать, закрыв дверь за собой. Я заливался слезами и пытался успокоиться…, но не мог. Никто не заходил ко мне, боясь еще больше меня разозлить или расстроить. Мой плач не прекращался. Я не мог понять, как отец мог так поступить со своей семьей. Но меня печалило другое. Как он позволил себе умереть? Я уснул быстро, даже не осознавая этого. Мне не снилось ничего и в голову ничего не приходило. Единственное что я видел в своем сне — Пустоту. Черноту. Бездонную темную дыру. Я не видел ничего. Абсолютно ничего.