Прыжок леопарда

– Ах ты, прохвост! – Засмеялся рыцарь. – Если сам себя не похвалишь, то и день прожить не сможешь!

– Напраслину возводите, сеньор… – смущенно закатил глаза Оливье. – Ой! А вон и патруль к нам едет!.. – Он приподнялся на стременах и показал пальцем в сторону деревни, откуда выехали пять всадников.

Филипп протянул к нему руку и сказал:

– Шлем…– Оливье протянул ему шлем. Филипп надел на голову кольчужный хауберк, расправил складки и надел шлем. – Труби! – Оливье извлек из чехла боевой рог и трижды протрубил. – Разворачивай пеннон!..

Над небольшим отрядом взвилось ярко-желтое квадратное знамя с тремя черными стропилами. Концы пеннона украшали три треугольных хвоста: символ того, что предводитель отряда равен графу. Филипп был благодарен отцу и, прежде всего, королю Людовику, даровавшему такое исключительную для простого рыцаря, привилегию.

Патруль подъехал ближе и замедлил ход, из его рядов выехал воин в полном вооружении и кольчуге, который поднял вверх копье, украшенное синим королевским значком, и крикнул:

– Соблаговолите назвать ваше имя и цель приезда!..

Филипп кивнул головой, Оливье выехал вперед и, поравнявшись с командиром патруля, громко произнес:

– Его милость Филипп де Леви, сеньор де Сент-Ном, следует к монсеньору Сугерию по срочному вызову его величества наихристианнейшего короля франков Людовика! С мессиром де Леви следуют воины его копья и обоз!..

Воин учтиво поклонился и ответил:

– Мы ожидаем вас, мессир де Леви! Добро пожаловать в дистрикт замка Монкруа! Я, шевалье Жан де Романкур, состою на службе его величества!..

Филипп махнул рукой, приказывая отряду продолжить движение, подъехал к рыцарю и, протянув руку, произнес:

– Очень рад знакомству, мессир де Романкур…

Патруль развернулся и, следуя впереди отряда, поехал к замку. Жан поравнял свою лошадь с Филиппом, пожал руку и ответил:

– Мне довелось служить с вашим великим родителем, мессир Филипп…

Тот удивленно взглянул на воина. Жану, от силы, было чуть больше двадцати пяти лет:

– Признаться, я не ожидал встретить шевалье, служившего вместе с моим отцом. Он, долгие ему лета, вот уже шесть лет, как принял постриг и оставил суету мирской жизни…

Жан покачал головой, соглашаясь со словами рыцаря, несколько виновато улыбнулся и ответил:

– Я был совсем еще юным, когда ваш отец прибыл, кстати, в Монкруа и забрал всех нас на выручку его величеству, блокированному под Бремюлем…

– Бог мой! – Воскликнул Филипп. – Вы были там?! В этой мясорубке?!..

– Даже выжил, мессир… – глухим голосом ответил Жан. Его взгляд сразу же окаменел, скулы на лице напряглись, а под кожей щек заходили желваки. – Из нашего отряда смог выжить только каждый третий. Мне, вот, повезло…

– Простите, мессир Жан, что я невольно затронул слишком деликатную для вас тему… – вежливо извинился Филипп.

– Это мелочи, мессир. Это мелочи… – отстраненным голосом ответил рыцарь. – Ваш отец показал нам пример настоящего мужества, верности и чести…

– Благодарю вас, мессир де Романкур…

Жан улыбнулся, на этот раз, гораздо веселее:

– Англичане, признаюсь вам честно, даже не ожидали от нас такой прыти! Говорят, что его величество Генрих Английский был так поражен отвагой франков, что собственноручно повелел прекратить сражение!..

– Да… – задумчиво произнес Филипп. – Славные времена проходят. Боюсь, что теперь подобное не в чести, а скоро, не приведи Господь, об этом будут только слагать легенды…

– Что верно, то верно, мессир Филипп. – Кивнул Жан. – Теперешние войны стали больше походить на скотобойню, чем на состязание в благородстве, отваге и чести! Одни наемники, арбалетчики и брабантцы… – Он презрительно скривил лицо и плюнул на землю, произнеся последнее слово. – А вот, мессир, и цель вашего визита! Замок Монкруа…

Филипп и не заметил, как за разговором они подъехали к воротам замка. Мост был опущен, решетка поднята, а ворота открыты. Возле барбакана стояла сильная стража, которая пропустила внутрь замка только патруль и Филиппа де Леви в сопровождении оруженосца. Остальным же воинам отряда Филипп приказал следовать к большому зданию, сложенному из белых известняковых камней, где располагался постоялый двор, таверна и гостиница, и дожидаться его возвращения.

Проехав полумрак ворот, Филипп и Оливье въехали в небольшой, но уютный внутренний двор замка и, пустив коней неспешным шагом, поехали за Жаном де Романкуром, направлявшимся к маленьким и тесным воротам цитадели. Низкая стрельчатая дверь вынудила Филиппа пригнуть голову, чтобы проехать, не слезая с коня чрез ворота.

Двор цитадели был полон воинов, занимавшихся делами: часть их толпилась возле арсенала и, разинув рты, разглядывала ровные ряды всевозможного оружия, тогда как остальные сгрудились возле ступеней лестницы, ведшей в донжон, и слушали речь крепкого рыцаря с седыми волосами, хрипло объяснявшего им что-то из общей тактики конного боя.

Филипп ловко спрыгнул с коня и, отдав его Оливье, быстро взбежал по ступеням, следуя за Жаном. Они поднялись на второй этаж донжона, де Романкур постучал в низкую стрельчатую дверь, окованную железом, раскрыл ее и исчез, не забыл плотно прикрыть ее за собой. Де Леви переминался с ноги на ногу, ожидая аудиенции со столь могущественной и всесильной персоной, каковой являлся монсеньор аббат Сен-Дени Сугерий. Дверь, слегка скрипнув в петлях, раскрылась, из неё вышел улыбающийся Жан, который произнес, приглашая рыцаря войти:

– Монсеньор ожидает вас, мессир де Леви, де Сент-Ном…

Конец ознакомительного фрагмента.