Прыжок льва

— Сейчас буду, — ответил Ларин.

Он надел с помощью бойца доспехи и выполз из юрты. Остановился, осматриваясь спросонья. Леха ожидал увидеть кругом только мрак, но узрел огни костров бесконечного лагеря, полыхавшие повсюду. Жизнь здесь бурлила даже ночью. То и дело мимо юрты адмирала проносились отряды всадников. Во всем чувствовалось бодрая суета, что возникает в лагере, когда главный враг разбит. А в том, что полчища гетов были в этом течении Истра самым сильным и многочисленным противником, сомневаться не приходилось.

Вскочив на коня, Леха проследовал за посланником Иллура и был у шатра царя спустя пару минут. Его кровный брат жил в самом центре циклопического стойбища, вмещавшего, бог знает сколько тысяч воинов. У его шатра тоже царила суета. Еще подъезжая, адмирал заметил три отряда гонцов, ускакавшие от шатра в разные стороны. И еще троих посыльных, ожидавших своей очереди. Но адмирала охранники пропустили сразу, не заставив томиться в ожидании.

— Ну здравствуй, Ал-лэк-сей! — при появлении бравого адмирала Иллур выпроводил из шатра своих советников, шагнул к нему и приобнял, — давно тебя не видел, брат.

Леха ответил на приветствие. А когда увидел, что Иллур находится в прекрасном расположении духа, у него отлегло от сердца. «Казнить пока не будут, — решил он, заметно повеселев, — значит, что-то другое у него на уме».

— Слышал, слышал, как ты взял Сирмий, молодец! — похвалил кровный брат, присаживаясь на скамью, у столика с вином и фруктами, ставшего постоянной принадлежностью юрты Иллура, через которую гости шли непрерывным потоком, — давай выпьем вина за твой успех.

— Да что я, — отмахнулся Ларин, но взял наполненную чашу и отпил едва ли не половину, — Ерунда. Вот ты, говорят, уже всех гетов к ногтю прижал?

Лесть попала в цель. Иллур самодовольно усмехнулся.

— Ну еще не всех, — кивнул он, погладив бороду рукой, — но хребет этому племени я сломал. А главный город сжег дотла, чтобы и памяти о нем не осталось. Долго геты не хотели приходить в покорность. Но теперь на этой земле будут жить только скифы, и те, кто им служит, а все остальныестанут рабами.

От этих воспоминаний Иллур вдруг стал серьезным, замолчав ненадолго. Лехе передалось его настроение.

— Палоксая мы разбили, как ты знаешь, — заметил адмирал неожиданно для себя, — а вот Иседон сбежал.

Ларин провел рукой по кожаным полосам, свисавшим из-под чешуйчатого нагрудника.

— Никогда себе этого не прощу, ведь он был рядом, — сокрушался морпех, — я его почти взял. Одного дня не хватило. Скрывается теперь где-нибудь у греков. Кстати…

Ларин внезапно вспомнил о допросе пленного казначея.

— Когда Тернул брали, попался мне в руки один интересный человечек. Казначей Иседона.

— Да, его золото Аргим мне уже прислал, знатная добыча, — подтвердил Иллур, откусывая от спелого яблока, — получишь свою долю после похода. А самого Иседона мы найдем и предадим смерти. Никуда не денется.

— Золото это хорошо, — не стал спорить Ларин, — и за Иседона спасибо. Но вот что я тебе хотел сказать. Его казначей мне рассказал, что греки это золото привезли в Тернул, чтобы воины Палоксая воевали с нами.

Леха помолчал, облизав губы.

— Кто знает, — добавил он, — если б не то золото, может, и воевать бы не пришлось.

— Воевать все равно пришлось бы, — «успокоил» его царь скифов, казалось, совсем не обескураженный новостями о заговоре, — что сказал тот пленник? Кто прислал золото?

— Даже под страхом смерти он не признался, — развел руками Леха, — говорит, что прислали издалека и греки только посредники. Так что, кто воду мутит не понятно. Вот если бы Иседона найти, тогда мы все бы и узнали.

— Ладно, — взмахнул рукой Иллур, разрешая своему адмиралу прекратить этот напряженный разговор, — рано или поздно, я узнаю, кто натравливал на меня родню по крови. Сейчас это уже не важно, мы все равно захватили побережье Истра. Палоксай мертв, и эти земли мои, как и земли гетов. Так что сегодня позабудем о заботах и станем пировать. Я приказал устроить праздник по случаю нашей победы.

Лицо Ларина просветлело: выпить адмирал любил.

— Пировать будем три дня подряд, — развил свою идею Иллур, — а потом ты вернешься на берега Истра и построишь там мощный лагерь, от которого до моей ставки и границы с македонцами будет равное количество дней пути.

Леха, уже предвкушавший веселье, вновь напрягся. Кровный брат, как бы невзначай, уже диктовал ему план новой военной кампании.

— Свою ставку в земле гетов я пока оставлю здесь, недалеко от их старой столицы. Место они выбрали верное. А как построишь лагерь, в котором можно пересидеть осаду, закрепишься на этих берегах, то двинемся навстречу македонцам. Вчера был у меня их посол. Торопит.

— Вот еще, — фыркнул Ларин, услышав про посла, и ненароком влез в международную дипломатию, — подождут. Я столько солдат положил, чтобы пробиться по Истру до пограничных с ними земель, что они давно могли бы сами к реке выйти.

— Что воинов потерял много, знаю, — успокоил его скифский царь, — не зря те воины пали. Я дам тебе новых, с которыми ты выполнишь все, что я тебе наказал. Лагерь этот станет нашей крепостью в том месте, так как выше по реке, туда, где живут скордиски, [7] мы пока не пойдем. Ни к чему. Надо сперва эти земли занять да наладить здесь жизнь по скифским обычаям.

7

В начале III в. до н. э., в период очередной волны переселения народов, на Балканы вторгаются полчища кельтов. Племя кельтов-скордисков обосновалось по берегам реки Моравы. Другие расселились у впадения в Дунай реки Саввы, недалеко от города Сингидуна (современный Белград). Племена, продолжившие свое движение на юг, были остановлены только греками. А племя галатов даже переправилось в Малую Азию и основало там собственное государство Галатию.

Что касается племени кельтов-скордисков, то в течение II–I вв. до н. э. они во многом смешались с побежденными народами. Однако в своем развитии кельты опережали фракийцев и иллирийцев. Они развивали металлургию, чеканили собственную монету и строили города. Географ Страбон упоминает Георту и Капедун. Все это привело к более тесным контактам племени скордисков с близкой Македонией. Скордиски часто служили наемниками в македонской армии.

— А как же побережье? — удивился Ларин, внезапно поняв, что Иллур не собирается двигаться дальше по реке, — мы же, вроде, об этом с Ганнибалом договорились?

Иллур нахмурил брови, а глаза его метнули молнии в кровного брата. Царь скифов прощал ему много вольностей, но даже он не любил, когда ему напоминали о данных обещаниях. Поняв это, Леха вновь забеспокоился о своей судьбе.

— Я помню свои клятвы, Ал-лэк-сей, — вернул на место «расслабившегося» адмирала Иллур, но, увидев, что Ларин «осознал свои ошибки», снисходительно пояснил, — к побережью мы выйдем через земли Филиппа, разгромив дарданов. Отсюда наш путь лежит не вверх по Истру, а на юг, через горы.

— Значит, я останусь в лагере с флотом? — не утерпел Леха, решивший теперь, что для него война закончена.

— Нет, — ответил кровный брат, усмехнувшись. — Как только ты закончишь строить лагерь, то оставишь флот на помощника, а сам со мной отправишься в Македонию. Кое-кто просил именно тебя отправить послом к Ганнибалу, прежде чем я ударю по иллирийцам.

Услышав это, Леха вновь просиял.

— Так у меня уже и место есть на примете, — выпалил он. — Честно говоря, я уже даже начал его строить. И брод рядом имеется подходящий, можно армию быстро переправить.