Прыжок Волка

Девушка чуть вздрогнула и тут же села на другую койку, напротив Андрея.

"Горная птичка, похоже, хорошо понимает язык команд", — впервые за время общения с дагестанкой, Кедров чуть повеселел, похоже, он нащупал тропинку к контакту с девушкой, пусть и несколько грубоватую, но тропинку. А где вы видели в горах удобные ухоженные тропинки — все над обрывами и пропастями, с колючим кустарником или грубыми, шершавыми камнями по бокам.

— Камилла, давай я обрисую тебе твое положение, — твердо, словно описывая своим подчиненным очередную диспозицию, начал говорить Андрей. — Сейчас ты находишься на базе спецназа в Ростовской области. Мы тебя забрали из села, где ты находилась, потому, что ты была без сознания. Конечно, мы могли бы тебя оставить в том доме, но мы не знали, какие у тебя отношения с жителями того села и как они к тебе отнесутся, после того, как мы оттуда уйдем, — Кедров сделал паузу, чтобы увидеть реакцию девушки на его слова.

Та сидела молча, наклонив голову. — Может быть мы поступили и неправильно, — продолжил он, — тогда скажи мне об этом. Я договорюсь, и тебя переправят назад, в родной аул.

Молчание.

— Камилла, тебя отправить назад? Отвечай — да или нет?

— Нет… — словно дуновение ветерка, случайно залетевшего в открытое окно.

"Замечательно, — подумал Андрей, — интуиция меня не подвела, когда я приказал девушку забрать с собой".

— Я так и думал. А куда ты хочешь, чтобы тебя отправили? Может к каким-нибудь родственникам?

Вновь молчание.

"Похоже, эта девушка понимает лишь язык приказа".

— Хорошо, пока ты надумаешь, будешь жить здесь, на базе. Хорошо?

Молчание.

— Камилла, понятно?

— Да…

И тут Андрей Кедров сказал то, что не думал говорить, по крайней мере, не сейчас:

— Здесь ты уже жить не можешь. Как сказали врачи, с тобой все в порядке и в медицинском уходе ты больше не нуждаешься. Поэтому собирайся, я отведу тебя к себе, — мужчина замер, ожидая реакции девушки на эти слова.

И вновь молчание со склоненной головой.

— Камилла, тебя понятно, что я тебе только что сказал? Да или нет.

— Да…

— Тогда вставай и пошли, — Андрей встал с койки, подошел к девушке и взял ее за руку.

Рука была мягкая, горячая, покорная. Мужчина осторожно потянул ее на себя. Девушка встала и, наконец, подняла голову. Их лица оказались рядом, Андрей видел свое отражение в темных глазах дагестанки.

— Смотри, не пожалей потом, — эта была первая длинная фраза, которую произнесла Камилла Кедрову.

— Постараюсь.

Вот так, за руку, ощущая взгляды случайных солдат и офицеров, и привел майор Кедров к себе на квартиру дагестанскую девушку.

"Пока француз целует даме ручку, русский уже завершает медовый месяц", — вспомнилась Андрею поговорка, которую он сказал Эльдире после первой их проведенной вместе ночи.

"Эльдира… нет, хватит", — офицер решительно закрыл за вошедшей в квартиру Камиллой дверь.

С этого началась их совместная жизнь. Андрей отвел девушку к себе в двухкомнатную холостяцкую квартиру. Несколько дней Камилла вела себя точно так же, как и в медсанчасти — неподвижно сидела у окна или на диване, односложно отвечая на все вопросы. Девушка стала жить в той комнате, которую ей отвел Андрей — спальню. Хозяин квартиры расположился в гостиной. Вместе они почти не виделись. Когда Кедров уходил на службу, его взгляд утыкался в закрытую дверь спальни. Приходил со службы, картина была та же — закрытая дверь спальни. Андрей готовил нехитрый ужин и стучал в дверь:

— Камилла, пошли ужинать.

Через минуту дверь отворялась и на пороге появлялась девушка.

Ужин проходил все в той же молчаливой атмосфере.

— Чем занималась?

Молчание.

— Вкусно?

— Да.

— Я понимаю, ты там у себя в Дагестане, привыкла к другой еде. Может что-то приготовить особенное?

— Нет, спасибо.

Иногда он приносил обед из столовой. Реакция была такой же:

— Вкусно?

— Да.

После ужина девушка молча уходила в свою комнату. На предложение остаться, посмотреть телевизор, следовало неизменное:

— Нет, спасибо.

"Ничего не пойму. Вернуться к себе в Дагестан она не захотела. Значит, на то были причины. Но и здесь она не хочет ни с кем контактировать. В чем дело?" — Кедрову вспомнилась повесть Лермонтова "Бела".

"Гм, не я первый умыкнул горянку. И до меня были российские офицеры, которые поступали точно так же. Правда, у Печорина все окончилось печально. Его Белу зарезал ее одноплеменник Казбич", — Андрей даже не поленился и прочитал эту повесть, которую он нашел в библиотеке. — Ничего, Казбича у Камиллы нет. Леха Самойлов засадил ему в голову две пули. И я не Печорин. Тот хоть тоже был офицером, но… но я бы такого офицера на пушечный выстрел не подпустил бы к своей роте. Сплошные рефлексии и метания. А у меня надо не рефлексировать, а убивать. И часто не из пистолета или винтовки, издалека, а резать врага ножом, пачкая руки его кровью и принимая его последнее дыханье, которое отнюдь не французские духи".

И снова день начинал раскручивать свою тугую, как в затворе автомата, пружину. Андрей вставал, вздохнув, смотрел на закрытую дверь спальни, готовил себе завтрак, завтрак Камиллы и уходил на службу. Девушка завтрак съедала. Несколько раз Кедров пробовал приготовить ей какой-нибудь нехитрый обед — варил суп из концентрата, жарил мясо. Потом все это приходилось есть на ужин — к обеду Камилла не притрагивалась.

Чтобы как-то помочь девушке скоротать время, Андрей купил еще один телевизор и поставил его в спальне. Когда через день он зашел к Камилле, вилка от телевизора, которую он умышленно не всунул в розетку, чтобы понять, смотрит девушка его или нет, лежала в том же положение — около розетки, чуть повернутая вбок.

"Ничего, вода камень точит", — Кедров всунул вилку в розетку, включил телевизор и нашел канал НТВ.

— На этом канале самые лучшие новости, — сказал и вышел.

В тот день он пришел домой позже обычного. Его рота после обеда занималась отработкой техники русского рукопашного боя по системе «СПЕЦНАЗ». Занятия проводил специальный инструктор майор Кондрашев. Занятие, что называется, не заладилось. Отрабатывались приемы боя одновременно против нескольких противников. Причем под несколькими подразумевалось как минимум три, а то и четыре, пять противников. Весь фокус такого боя состоял в том, что боец спецназа должен за несколько секунд вогнать себя в так называемое состояние боевого транса. Техникой вхождение в такое состояние были посвящены многие часы занятий и тренировок, в которых использовались новейшие достижения науки в областях резервных возможностей физиологии и психики человека в экстремальных ситуациях. Эти тренировки должны были помочь спецназовцу как бы отключать оценочные функции опасности, подавить могучий инстинкт самосохранения. У человека, погруженного в боевой транс, работают только механизмы ориентации в пространстве, восприятия противника и управления движениями. Противник для него не более чем оживший манекен, стимулирующий необходимые двигательные реакции. Поэтому боец абсолютно спокоен, раскован, действует решительно и последовательно.

Это по теории. А на практике все обстояло несколько иначе. Несмотря на продуманные тренировки, не все спецназовцы могли себя полностью ввести в боевой транс. Их мозг еще чуть-чуть, но оставался мозгом мыслящего, а значит всегда в чем-то сомневающегося существа, не холодным компьютером боевой машины, чья основная и единственная задача — убивать. А без этого выполнить упражнения было невозможно. Как, не превратившись в машину, пройти цепочку из пяти-шести человек, пытающихся тебя остановить? Тут надо не понимать, что надо делать, тут надо чувствовать. И совершать единственное правильное движение именно в то время, именно в ту десятую секунды, когда это необходимо. Шаг вперед, наклон корпуса влево, мах правой ногой, кувырок вперед, пропуская над собой удар ногой в спину, удар сомкнутыми ногами, вскочить, удар левой ногой назад, корпус вправо и так далее. Десятки отточенных движений пластичного и в то же время твердого как камень не чувствующего боли тела. Боль придет потом, когда закончится тренировка. Когда, вытянувшийся в «струнку» головной мозг, наконец, устало «обвиснет» и жалобно завибрирует, прося отдыха. А ты с удивлением будешь рассматривать страшные синяки на своем теле. За овладением системы «СПЕЦНАЗ» надо платить.

Майор Кедров в который раз наблюдал, как несколько его бойцов, едва начав выполнять упражнение, тут же оказывались на земле, поверженные ударом ноги в грудь или мощной подсечкой по икрам ног.

— Оленев, твою мать! Ты можешь действовать резче! Забудь, забудь, что эти парни могут больно бить! Бей их сам! Бей словно это боксерские груши. Смотри! — ротный встал перед группой бойцов из шести человек. — Товарищ майор, не уважите? — Андрей кивнул на группу, приглашая инструктора туда.