Пси-ON. Книга I

За воротами засуетились мною прежде незамеченные охранники, всё так же снаряжённые по высшему разряду, и совсем скоро мы, оседлав автомобили, проехали на территорию очень уж просторного полигона, разбитого на несколько секций. И если поначалу я не понимал назначения странных «бассейнов без воды», стенки и дно которых были выполнены из армированного бетона, то чуть позже, когда эти самые «бассейны» пошли уже глубиной в полтора десятка метров, резко всё осознал. Действительно: где это видано, что б полигоном для людей, порой скрывающих в себе разрушительную мощь артбатареи, называли просто засыпанную песком площадку?

Вот только все эти ямки комиссии не приглянулись, и ехать пришлось до массивного строения, напомнившего мне вытянутый колизей. Тут разве что стены были пониже, да материалы – покрепче. А в центре всего этого безобразия обнаружился очередной «бассейн», но уже глубиной в два десятка метров, с укреплёнными неведомо какими сплавами стенами и, подозреваю, активными системами предотвращения всяких нехороших вещей.

– Гарнитура. – Мне вручили основательный такой наушник, который я, ничтоже сумняшеся, сразу натянул на голову. – Мы в любом случае будем тебя слышать, но так звук будет гораздо лучше. Лифтов нет, а лестницы находятся здесь, здесь, здесь…

Всего мне указали на шесть полноценных площадок для спуска и подъёма, а «бонусом» шли аварийные лестницы, разбросанные по всему периметру углублённой арены. Не могу сказать, что такое решение – верх безопасности для неопытного псиона, который себя там может засыпать к чёртовой матери или вообще расплавить весь металл и заживо замуроваться в формате спёкшейся в угли курочки, но профессионалам виднее.

Надеюсь…

Уже оказавшись на дне этого котлована я понял, насколько это много: двадцать, чёрт подери, метров, плюс стены самого «колизея». Отсюда и видны-то были только овал голубого купола, да поблескивающие красными светодиодами камеры. Напрямую на меня смотреть выбрался только мужчина в чёрных очках и строгом классическом костюме, которого я ощущал своей «псионьей чуйкой», так что простым человеком он точно не был. Оно и логично: а ну как я отчебучу чего и с собой уважаемых членов общества заберу? А тут как бы и профессионал, – надеюсь, – который как минимум выживет сам, а как максимум сохранит меня в первозданном виде.

– Итак, Артур… – Эхом разлетающийся по котловану голос Виктора Васильевича был спокоен и собран. При этом его слова дублировались в гарнитуре, что было не то, чтобы очень комфортно. – … здесь и сейчас тебе нужно выполнить ряд задач настолько точно, насколько только возможно. Главное – не переборщи с силой воздействия. Если что, продемонстрировать удаль молодецкую можно всегда, а вот собраться обратно из горстки пепла или кучки фарша – уже нет. И Георгий может и не успеть тебя спасти. Помни об этом.

– Логично, Виктор Васильевич. С чего начнём? – Я окинул просторы «арены» взглядом, акцентировав внимание на расположенных практически рядом с моей позицией странного вида пирамидках. Явно металлические, они отличались размерами и оттенками, но располагались на одинаковом расстоянии друг от друга. Были тут и метровые экземпляры, был и пятиметровый великан. Совсем мелкой мелочи я не наблюдал: видимо, на этот полигон не выделяющихся силой псионов не водили. Или в моём случае вытащили именно такие снаряды?

Любопытно, но в целом – не важно.

– Начнём с телекинеза. Видишь пирамиды перед собой? Подними самую левую на высоту двух метров, после чего повращай её по часовой стрелке на протяжении десяти секунд. Справишься – переходи к следующей. Каждая пирамида весит вдвое больше предыдущей, минимальный вес – одна тонна.

– Какая прелесть. – На мелочи тут размениваться было не принято, и я, собравшись, вытянул область контроля своего разума к первой пирамиде, под конец, на расстоянии десяти метров, ощутив какое-то странное напряжение. Но его пока отложим в сторону, меня тут пирамиды некрученные ждут, да и оценивают меня не за красивые глаза, а за дело.

Всесторонне восприняв эту не в пример здоровую гирю и убедившись в том, что к полу она не прикручена, инициирую воздействие по аналогии с мелкими камешками. Пирамида взлетает сначала на пять метров, но я быстро всё исправляю и фиксирую высоту на двух метрах плюс-минус. Напряжение… есть, но не самое значительное. Можно сказать, что жонглирование камешком размером в сантиметр было не менее напряжным, так как там требуются значительно более тонкие манипуляции. Но сразу пирамидку бросать я не стал, отвращав её, как и было сказано. Следом пошла вторая, за ней – третья, четвёртая, пятая, шестая…

Последний «грузик» массой в шестьдесят четыре тонны был мною так же без особых проблем прокручен, после чего я решил сымпровизировать, подхватив сразу все пирамиды. И уже здесь у меня чуть пупок не развязался: контролировать столько тяжёлых объектов разом оказалось задачей невразумительно тяжёлой даже для ускоренного сознания. О чём я тут же и сообщил, но лишь после того, как все пирамиды отвращали положенную им норму.

– Это должна была быть следующая проверка, но мы тебе её засчитаем и так. Как самочувствие? – Голос Виктора Васильевича меня малость отрезвил, так что я отлип от попыток дотянуться до чего-то, расположенного от меня дальше, чем на расстоянии в девять целых и шестьдесят семь сотых метра. И не получалось же!

– Отличное. Но есть нюанс. – Перебивать требованием поведать об этом нюансе меня никто не стал, так что я спокойно продолжил. Люблю цивилизованное общество взрослых людей! – Я не могу воздействовать на объекты, расположенные более, чем в девяти с половиной метрах.

– Совсем? – В голосе ответственного за студентов прозвучало нешуточное недоумение.

– Абсолютно. В пределах этих границ всё прекрасно, но дальше – как отрезает. – Мелькала мыслишка-то, что я чуть ли не Бог во плоти? Мелькала! Вот и обломилось всё, возможно, непреодолимым или с трудом преодолимым ограничением на дистанцию моих воздействий. Хотя бы составляющую, отвечающую за восприятие это ограничение обошло стороной – и то хлеб: оценивающих мои успехи людей я чувствовал прекрасно, а располагались они на расстоянии в восемьдесят метров плюс-минус.

– Продолжаем проверку. – Молчание длилось недолго, всего секунд так пятнадцать, так что я даже расслабиться не успел. – Следующий на очереди – пирокинез…

И я стал жечь, завершив этот этап проверки созданием сферы высокотемпературной плазмы, после применения которой «по назначению» мне пришлось поспешно переходить в раздел криокинеза, дабы заморозить расплавленную пирамидку и охладить воздух вокруг себя. Аэрокинез, магнитокинез в простейшем проявлении, – магниты и электрические разряды, – и гидрокинез позволили себя продемонстрировать с меньшими последствиями для полигона, но вот намучался я знатно. В конце второго круга, – а повторять я эти упражнения должен был до состояния, близкого к отказу, – у меня начала болеть голова, а в конце четвёртого я официально запросил пощады, ибо день на этой прекрасной ноте к концу ещё не подошёл. Да, наступил вечер, но из академии до дома мне ехать минимум полтора-два часа.

Если подытожить, то я был способен во всём, кроме биокинеза, который не давался мне от слова совсем. Ну и контролировать свои воздействия я мог только на расстоянии девяти с половиной метров от себя. Дальше эти самые воздействия переставали поддерживаться моим разумом, и существовали на том, что было уже в них заложено. Именно так я «потерял» первый шар плазмы, который на радостях проплавил в самой маленькой пирамидке солидную дыру. Своего рода шаровая молния, но, как оказалось, с большим, нежели обычно, разрушительным потенциалом. И все эти явления я понимал с тем лишь уточнением, что объяснить ничерта не мог. Сказывалось отсутствие полноценного образования, которое я надеялся всё-таки получить в академии. Ведь и учились, и служили «студенты» бессрочно, так что во времени я был ничуть не ограничен. Как и в возможностях, со своим-то разумом.