Психея

Нашла.

Девушка не слышит зова Карин. Она срывается с места, толкая калитку ворот. Забегает на территорию участка, несется к площадке, на которой спокойно проводят время дети разных возрастов.

Карин вышла из машины, найдя глазами Питерсона. Дилан вылез, последовав за сестрой, но походка его была не такой уверенной. Он переступает через заросли и сухую траву, хмуря брови, когда понимает, что это не воспитанники.

Подростки, дети. Они в старой потрепанной одежде. Грязные, худые.

О’Брайен теряет дар речи, когда замечает самую младшую из них, которая уже несется навстречу Джейн. Девушка падает на колени, принимая в объятия девочку. Прижимает её к себе, зарываясь лицом в растрепанные густые волосы. Гладит по голове, целуя в лоб, а в опухших глазах уже скопились слёзы.

Рози.

Карин быстро подходит к Питерсону, который поражен не меньше неё. Он делает глубокий вздох, пытаясь объяснить, что эти дети уже были здесь, когда они приехали, и сейчас он записывает их имена, пытается установить личность каждого.

Дилан осматривается. Он вертится на месте, пытаясь найти девушку. Его охватывает новая волна тревоги. Кусает костяшки, сжимая ладони в кулаки, ведь не видит, не находит её.

Он не видит Ронни.

И, кажется, Питерсон замечает его смятение, поэтому свистит, кивая в сторону деревьев, толстые стволы которых могут скрыть любого с глаз. Дилан быстро перебирает ногами, корчась от боли, ведь его тело всё ещё ноет. Потирает запястье, кожа которого обожжена. Нервно сглатывает, переступая яму.

Эта часть участка засажена деревьями, кустами - всякой растительностью, за которой никто давно не следит.

Дилан наклоняет голову на бок, замечая стройную фигуру в большой футболке.

Невольно тормозит, уставившись на Ронни. Девушка стоит к нему боком, опираясь спиной на ствол дерева. Прикрыла глаза, глубоко дыша.

Дилан нервно моргает, отводя взгляд, но вновь смотрит на неё, чувствуя, как в носу вновь начинает колоть.

Сжимает ладони в кулаки, продолжая идти к ней.

От лица Ронни.

Мне впервые так легко сделать глубокий вдох. Веки сами прикрываются, а мускулы лица расслабляются. Не чувствую тяжести на груди. Аромат травы, влага.

Я глотаю кислород, наслаждаясь такой легкостью внутри.

Хруст веток.

Приоткрываю глаза, медленно поворачивая голову, ведь шея всё ещё болит. Стараюсь не делать резких движений, мне запретил доктор. Говорит, что лучше вообще не подниматься с кровати, но у меня осталось дело.

Последнее.

И игра будет окончена.

Смотрю на парня, взъерошенные волосы которого заставляют улыбнуться краем губ. Но взгляд скользит к ожогу на его виске. Хмурюсь, немного наклоняя голову, но не решаю говорить об этом.

Дилан стискивает зубы, отчего его челюсть выглядит напряженной. Я чувствую давление, поэтому опускаю глаза, боясь взглянуть на него. О’Брайен тяжело дышит.

Он зол? Понимаю. Он хочет размазать меня? Разрешаю.

Я это заслужила, поэтому приму любое наказание.

Но сейчас всё, что могу выдавить, это:

– Прости, - шепчу, нервно теребя ткань футболки.

Дилан облизывает губы, оглядываясь по сторонам. Подносит пальцы к переносице, потирая её. Прикрывает веки, но вновь ставит руки на талию, проглатывая грубость, хотя голос звучит жестко:

– Почему ты не сказала?

Моргаю, хмуря брови:

– Трудно, когда поток твоих мыслей под чужим контролем.

Я даже не смела думать о том, чтобы рассказать всё остальным. Джошуа сразу узнал бы об этом - и мой план бы сорвался.

– Трудно терпеть ложь, Ронни, - стискивает зубы, пыхтя от разгорающейся злости.
– Ты, ты хоть знаешь, что… - запинается, указывая на меня пальцем. Поднимаю на него глаза, сжимая губы. Дилан выпрямляется, обрывая себя на полуслове:

– Хотела сжечь себя с ним? Что ж, это гениально! Знаешь, я уже должен прекратить удивляться твоей тупости, но это грёбаный предел, - плюётся сарказмом, но его глаза краснеют.

В горле образовывается ком. Делаю глубокий вдох, шепча:

– Я не знала…

– Что?
– он щурит глаза, повышая голос.
– Что от огня люди погибают? Что ты не знала, Ронни?
– разводит руки в стороны.

– Я не знала, что всё дело в кулоне!
– не сдерживаюсь, повысив голос.
– Понимаешь?
– тяжело дышу.
– Внушение, Дилан. Я думала, это кулон бабушки, но он не принадлежал ей. Я читала дневник, но это будто вырезали из моей памяти, - мой голос дрожит от обиды, ведь я была уверена, что выиграю у Джошуа, а сама была обманута.
– Этот кулон, - сжимаю губы.
– Благодаря ему он мог внушать, мог перемещаться, мог проникать в мои мысли, мог контролировать и… - кусаю губу, топнув ногой. Отвожу взгляд. На глазах выступают горячие слёзы. Лицо морщится, поэтому опускаю его.

Шмыгаю носом. Бабушка бы сейчас хорошенько отругала меня за проявление таких эмоций. Это слабость.

О’Брайен глубоко дышит, отвозя взгляд. Мои жалкие попытки заглушить плач провалились. Парень опускает глаза вниз, но вновь поднимает на меня. Делает шаг, касаясь моего плеча рукой. Я поворачиваю голову, замечая на его запястье отметину, что вызывает внутри меня боль. Разъедающую, глубокую, поэтому роняю слёзы, начиная грубо вытирать их руками. О’Брайен разворачивает меня к себе, обхватывая руками талию. Прижимаюсь носом к его ключицам, пряча лицо. Не хочу, чтобы он видел.

Мычу, сжимая губы. Пытаюсь унять дрожь, противлюсь эмоциям, но это не помогает.

Пальцами сжимаю ткань его футболки.

Дилан поглаживает большим пальцем одной руки участок спины. Поднимает ладони выше, к лопаткам, крепче сжимая. Прижимается щекой к моему виску, моргая. Его ресницы щекочут кожу, что заставляет улыбнуться.

Чувствую вибрацию. Дилан усмехнулся, взглянув на меня:

– Ты наказана.

Моргаю, вытирая с щек слезы.

– Под домашний арест, пожизненно, - объясняет, поэтому слабо смеюсь, шмыгая носом.

Выражение его лица меняется, пытается казаться злым и рассерженным:

– Карин сказала, что пару дней назад твои родители подавали заявление в полицию. Они, оказывается, тебя ищут, - его взгляд серьезный. Видно, что он сдерживает тон, что заставляет меня улыбаться шире.

Родители ищут меня? Мама и папа? Вместе?

Взгляд вновь поднимается к ожогу на виске парня. Тот замечает это, поэтому мнётся, поднимая ладонь. Прикрывает отметину, моргая, отводит глаза. Видно, что это сковывает его.