Психея

Правда, перед глазами всё плывёт. Силуэты людей то испаряются, то вновь проявляются. Мчатся, летят мимо, не касаясь, не задевая.

Невысокая, сгорбившаяся, растрепанная, одетая в белую рубаху. Идёт сквозь толпу, привлекая внимание, заставляя сердце биться в новом ритме. Повышает давление в висках, вызывает сухость во рту.

Она.

Следует за ней, наконец, ощущая людей вокруг. Толчки, пинки. Бьётся плечом о мелькающие силуэты, но не заостряет внимание. Смотрит только на неё, еле выдавливая из себя шёпот. Такой слабый, что по спине бегут мурашки, а в ушах начинает звенеть.

– Мам?
– щурит глаза, ускоряясь. Напрягается, расталкивая людей. Мужчин, женщин. Без разницы. Главное, не потерять её.

А она теряется в толпе. Глаза болят от такой концентрации. Женщина медленно передвигается, ей с трудом даётся каждый шаг, но её всё равно невозможно догнать.

Она сворачивает за угол, мелькнув перед глазами.

Он свернул за ней, застыв.

Пустой, тёмный коридор. Гул в ушах прекратился. Зелёный пол, зеленые стены.

Чернота, которой давишься, начиная кашлять. С трудом делаешь вздох, шагнув, но опять же теряешь возможность передвигаться, когда впереди, в темноте проявляются силуэты. Небольшого роста, но отчётливые, светлые. По спине бежит холодок, будто кто-то дыхнул под ткань одежды.

Они смотрят на него. Молчат. Ждут.

Он делает шаг назад, щурясь, хотя и без того плохо различает Их в темноте. Тишина рушится трещанием лампы. Единственный источник света в другом конце коридора. Тень падает на Их лица.

Мальчик в пижаме и девочка в белой длиной кружевной ночнушке. Без масок, чистый, светлый, но какой-то равнодушный взгляд направлен прямо на него.

Он сжимает губы, дыша через нос.

Писк.

Мычание, стон. Где-то близко. Где-то в темноте.

Она сидит в темноте.

Согнула ноги в коленях, прижимает ладони к ушам, сутулится, пряча лицо. Сидит возле стены, покачивается вперёд-назад, мыча. Темные волосы скрывают, падая с плеч.

Он осторожно делает к ней шаги. Следит краем глаза за детьми, опускаясь на одно колено.

– Эй, - шепчет, протягивая руку, пальцы которой трясутся, выдавая напряжение. Девушка не поднимает головы, но он уверен. Точно знает, кто это.

– Ронни?
– облизывает сухие губы. Моргает, садится напротив неё. Девушка дрожит, продолжая покачиваться и мычать. Он сжимает рукой её запястье, потирая холодную кожу большим пальцем:

– Ронни, - наклоняется к её лицу.
– Эй, - осторожно убирает волосы, чтобы разглядеть. Девушка качает головой, хрипя:

– Это не я…

Дилан хмурит брови, щуря темные глаза. Прислушивается к её шёпоту.

– Это не я. Это не я. Это не я, - повторяет, не останавливаясь.
– Это не я.

Парень мельком поглядывает на детей, которые по-прежнему не двигаются, но смотрят на него, будто ожидая чего-то.

Сглатывает, не поддаваясь паническим атакам, вновь переводит глаза на девушку, осторожно касается пальцами её щеки:

– Ронни, нужно уходить.

– Это не я, - голос слабее, практически не слышен. Девушка медленно поднимает голову. Опухшие веки, темные круги под глазами, мокрое лицо, синие дрожащие губы, которые продолжают шептать:

– Это не я, - качает головой. В её черных глазах блестит паника:

– Не я, понимаешь?

– Нужно уходить, - Дилан не слушает, поэтому девушка стонет:

– Это не я!
– кричит, разрывая глотку. Поднимает ладонь, начиная колотить пол, крича:

– Не я! Не я!

Дилан не отползает, не шевелится. Смотрит, пытаясь не теряться.

– Эй, - хватает её за ладонь, оглядываясь.

Детей нет. На том месте, где Они стояли - пусто.

Стискивает зубы, напрягаясь, и вновь смотрит на Ронни, резко подскочив. Ноги не держат, поэтому падает на пол, отползая к противоположной стене. Рваные вздохи, давление в груди, и бешеное биение сердца. Моргает, сильно сжимая веки, ведь глаза начинают гореть.

Голова Ронни запрокидывается - и девушка падает на бок, хлопнув ладонями по блестящему полу. Испуганный мокрый взгляд направлен на парня, но через секунду веки прикрываются.

И Он смотрит.

Мальчик с мешком на голове сжимает в руках кухонный нож, на острие которого остались засохшие пятна крови.

Дилан пытается глотать воздух, чтобы не потерять сознание от нехватки кислорода. В глазах мелькает тень. Силуэт женщины, упавший на пол. Парень медленно переводит на неё глаза.

Перерезанное горло. Из глубокой раны сочится алая жидкость, образующая лужу крови, подбирающуюся к дрожащим пальцам Дилана. Тот широко распахнул глаза, стуча зубами от ужаса:

– Мама?
– не может хмурить брови. Не может контролировать себя.

Стеклянные глаза матери смотрят куда-то перед собой. Женщина лежит на боку, не двигается, не дышит.

Дилан вновь переводит глаза на мальчика. Тот медленно, как-то неестественно делает шаги, покачиваясь из стороны в сторону, не сгибая колени.

Парень приоткрывает губы, вдруг осознав, что он должен двигаться, должен заставить себя встать.

Ибо Он идёт к ней.

Ронни так же лежит на боку, руки вытянуты перед собой, кулон-бабочка покоится на полу возле бледного лица. Глаза закрыты, как и губы. Грудь не поднимается.

Она дышит?

Она жива?

Дилан пытается подняться, но вновь валится, не успев подставить ладони. Бьётся виском об пол, чувствуя, как ноги немеют, а в голову ударяет боль. Резкая, она подобно когтям вонзается в стенки черепа.

Парализован? Опять?

Скользит руками по полу, чтобы приподняться, но локти не сгибаются.

От напряжения в голове растёт давление, а на шее выступает вена. Поднимает глаза на Джошуа, который спокойно, с хрустом в спине, склонился над Ронни. Подносит нож к её шее, мыча. Дилан стонет, ощущая боль в лодыжке. Поворачивает голову, замерев.

Женщина схватила его за ногу, вонзив ногти в ткань джинсов. Её взгляд по-прежнему мёртвый, а губы приоткрыты. Дилан дергает ногой, взглянув на Ронни и Джошуа. Мальчик крепко хватает девушку за волосы, давя остриём на шею девушки.

О’Брайен кусает губу, пытаясь двинуться, но женщина не даёт ему свободно шевелиться. Парень пыхтит, ругаясь под нос. Вытягивает руку, стискивая зубы, отчего они скрипят. Тянется к Ронии, желая ухватиться, дернуть, чтобы она пришла в себя.

Ей нужно бежать. Сейчас.