Психиатр

Музыка этих стенаний, криков вперемешку с нервными всхлипами дала понять Томасу, что настал миг по-настоящему войти и потеряться в Джулии, и он оторвался от темного бугорка, быстро поднялся к ее губам и, не придавая значения горечи на своих, слился с ней в жгучем поцелуе, на который она ответила.

Любовники слились в проникновенном поцелуе, он был таким страстным и неистовым, что можно было подумать, что они хотят поглотить друг друга, сразить один другого.

Джулия, обхватив Томаса ногами, прижала его к себе, молчаливо умоляя войти в нее, довести до исступления.

Но, к крайнему удивлению Томаса, его член оставался совершенно пассивным, словно наслаждение тела его не затронуло и все происходящее не имело к нему никакого отношения. Обеспокоенный этим, Гибсон, незаметно проверив рукой его состояние, констатировал жалкую вялость.

Впервые доводилось терпеть с женщиной «фиаско», если использовать выражение Стендаля. За все семь лет брака, несмотря на некоторый спад чисто плотской страсти, он никогда не знал подобного унижения!

Его охватило жуткая тревога, и он остановился.

Джулия, с разгоряченным от желания лицом, сначала не поняла, в чем дело. Она склонилась и обнаружила то, чего интуитивно опасалась: она не произвела на Томаса желаемого воздействия.

У нее началась паника, несмотря на то что она понимала, что это абсурдно, что первый раз редко бывает лучшим и что дебют часто чреват провалом. Уязвленная до глубины души, она решила, что с ее стороны было глупо предпринимать первые шаги. Нужно было, чтобы он сам пришел к ней — так, по крайней мере, не было бы нужды в доказательстве того, что она нравится ему. Тогда как теперь полное отсутствие у него мужской энергии свидетельствовало о том, что она далека от того, чтобы покорить этого мужчину.

Она его оттолкнула, села и странно стыдливым движением прикрыла грудь.

— Я в самом деле тебе не нравлюсь? Это потому что у меня совсем нет груди, — заметила она.

— Нет же, какая глупость! Ты прекрасна, дело не в тебе!

— Ты думаешь о ней.

Он медлил, потом признался:

— Да, у меня чувство, что я ее обманываю.

Тогда она сказала с бессознательной жестокостью:

— Тебе следовало хранить ей верность при жизни!

Он не возражал, но эти слова ему показались настолько болезненно верными, что к глазам подступили слезы.

Они оба замолчали. Конечно, Джулия все понимала. Но в то же время ей было больно. Она чувствовала себя униженной, ей было не по себе в этом шикарном доме. Место было занято и еще долго будет недоступным.

У нее не было желания шаг за шагом завоевывать эту крепость, взять которую властно, возможно, только время. Ей не хотелось бороться с невидимым противником, воспоминания о котором сглаживали его недостатки и превозносили достоинства, как, впрочем, и бывает в таких случаях.

Она собрала одежду и начала в спешке одеваться.

— Думаю, мне лучше уйти.

— Нет, — возразил Томас. — Останься, ты не можешь уйти вот так!

— Я предпочитаю уйти, — сухо ответила она.

Все в ней твердило, что ей следует как можно быстрее оказаться где-нибудь подальше отсюда.

Словно для его успокоения, она добавила:

— В любом случае встретимся завтра в клинике.

Он тоже начал одеваться, тут же ощутив неловкость от своей неприкрытой наготы в ее присутствии, в то время как их первое свидание было так позорно провалено.

— Я провожу тебя до машины.

— Нет, нет, не стоит.

Уже одевшись, она не обнаружила своих туфель, но потом вспомнила, что сняла их в прихожей. Томас, который успел нацепить только плавки и рубашку, проводил ее до двери. Она хотела было пожать ему руку, как незнакомцу, но подумала, что это глупо, однако обнимать его она не захотела, поэтому просто сказала:

— Доброго вечера. Береги себя.

Глава 12

Закрыв за Джулией дверь, Томас почувствовал нечто вроде паники, помутнения рассудка. Он тут же пожалел о том, что отпустил ее. Ему следовало настоять и удержать Джулию во что бы то ни стало! Это прекрасная женщина, веселая, умная, и, кроме того, она тоже занимается медициной. Все это помогло ему решиться провести с ней ночь, почувствовать ее обнаженное тело рядом со своим, пусть даже не занимаясь любовью.

Пустота дома показалась ему еще более нестерпимой, чем обычно. Но чувство тревоги, охватившее его, затмило все. В физическом плане он потерпел провал! И это случилось с ним впервые. Неужели его постигло мужское бессилие? В конце концов, он не первый сорокапятилетний мужчина, столкнувшийся с подобной проблемой. У него были пациенты с подобными расстройствами, некоторые из них так и не смогли излечиться до конца и годами мирились с этим унизительным недостатком.

Часто мужчины поначалу сталкиваются с единичным провалом, одним-единственным, но их вера в себя угасает, и они уже не в силах противостоять. Возможно, это было связано с их склонностью к алкоголизму или с неумением преодолеть унижение? И все же такая перспектива сводила Томаса с ума.

Он в третий раз налил себе водки и тут же опустошил бокал. Необходимо успокоиться! Его опасения просто абсурдны! У него не было эрекции, это правда, но ведь это еще не конец света.

Но что, если все повторится в следующий раз, сможет ли он пережить такое? Господи, а вдруг он постоянно будет думать об этом? Вдруг страх возможного провала станет его навязчивой идеей? В таком случае он попадет в некое подобие порочного круга (в этом выражении сквозила какая-то издевка, учитывая данные обстоятельства). Он принял двойную или тройную дозу спиртного, включая выпитое в «Гаване». Томас окончательно опьянел.

В эту минуту ему в голову пришла нелепая мысль. А как насчет того препарата, мнемониума, достоинства которого расхваливали сегодня днем в клинике? Почему бы не попробовать? В конечном счете он лежит у него в портфеле с инструкцией по применению, выданной фармацевтической компанией.

Он пошел за портфелем, достал оттуда упаковку мнемониума. Таблетки, наполовину голубые, наполовину желтые, ничем не отличались от любых других.

Возможно, это и есть идеальный момент для испытания лекарства, которое как раз предписано для скорого, насколько возможно, приема после травматического инцидента? Если препарат действует, он избавится от воспоминания о своем, жалком провале. И конечно же, он вряд ли вспомнит о том, что спал с Джулией. Наверное, это спровоцирует неловкую ситуацию, хотя, с другой стороны, он может прямо сейчас написать записку о том, что произошло. Но нет, это неправильно, ведь он хочет обо всем забыть.

Если Джулия заведет разговор на эту тему, а она, вполне вероятно, так и сделает, он просто скажет, что тестировал новый медикамент и что ни о чем не помнит. Ей ничего не останется, как понять, что это позволяет избежать болезненного для него воспоминания о пережитом фиаско, — возможно, она будет не против повторить попытку…

Таким образом, хорошенько поразмыслив, он пришел к выводу, что подобный эксперимент может быть вдвойне выгоден: он решит не только личную, крайне деликатную проблему, но и сам проверит действие многообещающего препарата.