Психологическая игра. Основнои? миф

Для того чтобы быть признанным в научном сообществе, надо быть либо одним из своих и выводить свои труды из общепринятой теории, оставаясь строго в рамках правящей научной парадигмы, либо умереть. После смерти ты становишься неопасен, и потому доступен для переиспользования. Но и тогда это постараются сделать так, чтобы не повредить правящей научной парадигме, то есть, в сущности, личности своего бога.

Правящая научная парадигма современной психологии неверна, но никакие находки практических психологов ее потрясти не смогут, потому что она соответствует требованиям более сильных богов нашего мира. А именно, экономики.

Вспомним, как происходила естественнонаучная революция и как из науки о душе рождалась научная психология. Научная революция девятнадцатого века подается как чисто научное явление и так многими воспринимается. Это миф. Как миф и то, что французская революция была битвой за демократию. За всем этим стояли экономические изменения в обществе.

К началу восемнадцатого века в Европе окреп новый класс – буржуазия. Буржуазия совершала первые попытки прорваться на Олимп еще в семнадцатом веке. Цель любых революций, то есть револтов – переворотов, – захват власти. У власти стояли старые феодальные династии Европы. Посягнуть на их полную отмену буржуазия семнадцатого века еще не могла. Поэтому она добивалась лишь ограничения монархий. Это значит, отбирала часть власти, сохраняя устой в целом. Для полного захвата власти не хватало идеологического обоснования прав молодого бога буржуазии и мировоззрения, которое бы позволяло людям видеть этого бога как часть мира.

И вот в восемнадцатом столетии начинается мощная работа так называемых просветителей за новое мировоззрение. Выглядела она как битва за прогресс, но в действительности была попыткой объяснить мир «без гипотезы бога». Что это значило?

Столпы общества, поддерживающие Власть, к этому времени были уже определены. Это Сила, то есть армия и карательные органы, Богатство – экономика и Вера, то есть Церковь. В отношении экономики буржуазия не волновалась, потому что пережитки старого феодального уклада ей помешать не могли. Она сама и становилась экономикой. Но ее приход к власти необходимо было оправдать и обосновать. Сила так же не была помехой, она легко переходит на сторону того, кто платит.

Нужны были жрецы, которые осветят восшествие к престолу. Церковь, в сущности, к этому времени сама была второй властью, местами выше королевской. И церковь хоть и хорошо брала, но не покупалась и на службу к буржуазии идти не хотела. Поэтому ее надо было если не уничтожить, то хотя бы ослабить, отодвинув на третье место.

И вот начинается мощнейшая обработка сознания людей – битва за материализм и естествознание, то есть объяснение природы из ее собственного естества. Иными словами, создавался новый миф, равноценный прежнему мифу о боге и его слугах. При этом прежний миф всячески высмеивался и развенчивался как серость, отсталость и необразованность. В общем, верить в бога было уделом глупых, а попы – просто мошенники, которые обирали народ, чтобы сытно есть и сладко спать за стенами своих монастырей.

Надо отдать должное Церкви – она давала немало поводов для такой критики. И надо признать: с точки зрения обывателя, и бог и естество – предметы веры, а не знания или опыта. Естественнонаучная гипотеза до сих пор остается лишь гипотезой, несущей в себе столько же сомнений, как и гипотеза о божественном присутствии.

Человечество огромно, поэтому поворачивалось к новому божеству оно медленно и со скрипом. Но для свержения Власти нужны лишь средства и небольшое число участников. Иногда перевороты совершали и в одиночку. Поэтому буржуазия пришла к власти гораздо раньше, чем победило естественнонаучное мировоззрение. Дочистка сознания была оставлена новому сообществу, ставшему опорой Власти вместо церкви – Науке.

Надо отдать ей должное, Наука честно потрудилась над созданием нового мифологического мировоззрения. Оно и понятно – чем большее доверие вызывает научная картина мира, тем незаменимей сама Наука, и тем богаче ее удел. Но оправдание власти буржуазии было лишь одной задачей, которую взяло на себя новое божество. Чтобы стать незаменимым, надо было слиться с буржуазией, войти в ее дела, то есть в экономику. И наука создала технологию. Она направила свои исследовательские усилия на вещество и стала придумывать, как сделать из него все, что угодно, лишь бы люди ощущали это полезным.

Так наука влилась в товарное производство и колоссально усилила буржуазию. Секрет же успеха прост: наши тела вещественны и надо делать все, что этим телам полезно или желанно. Очевидно, что человек духовный, мало поглощенный телесностью, мало и покупает. А задача была заставить людей покупать.

Поэтому все, что могло отвратить людей от покупания и перепокупания, высмеивается и даже преследуется. Человек нового мировоззрения, человек прогрессивный, – это человек покупающий и развлекающийся. Именно развлечения и игры заменили в новом мире духовную жизнь Средневековья.

Это было чрезвычайно удачной находкой, поскольку Церковь всячески преследовала развлечения и боролась с играми и смехом, превращая их в грехи. Чем жизненней какая-то потребность человека, тем действенней будет ее запрет и объявление грехом, поскольку люди не смогут не нарушать такого запрета. Буржуазия превратила грех во все тот же товар, создав индустрию развлечений, и тем заменила храмы. Но тем же самым она признала и то, что в человеке есть не только телесность. Так родился парадокс психологии.

Это божество построило себя на том, что должно было изгонять из человечества последние надежды на то, что душа есть, и убеждать его в том, что есть только вещественная телесность. А психологию, как науку о психе, заменить на психофизиологию, как науку о фюзисе, то есть веществе и его физике.

Склонность человека играть и его потребность в играх никак из телесности и телесного вещества не объясняется. Поэтому психологи не нужны тем, кто делает игровой бизнес, даже если они и пытаются что-то писать о психологии игр. Писать они могут, что хотят, а зарабатывать на играх будут те, кто понимает игру и играющую природу человека.

Я играл как психолог четверть века. Ко мне ездили играть тысячи людей, и эти люди оплачивали не развлечения, а те психологические знания, исходя из которых, я эти игры строил. Именно эти знания я хочу осмыслить в этой книге, упорядочить их и прокинуть мостик к фундаментальной психологической теории.

Глава 2. Человек играющий

Научная психология – детище человеческой культуры. В этом смысле она настолько же моложе игры, насколько и души. Игра и душа существуют до того, как зарождаются хоть какие-то признаки культуры, и должны рассматриваться исходными для человека вообще и его бытия в частности. Вероятно в этой связке игра все же вторична и является свойством души. Душа являет в игре какие-то свои природные качества.

Нидерландский историк Йохан Хейзинга посвятил большую работу тому, чтобы доказать исконность, изначальность игры для человека. В «Человеке играющем» он показывает, что игра не просто предшествует культуре, но есть проявление природы:

«Игра старше культуры, ибо понятие культуры, как бы несовершенно его ни определяли, в любом случае предполагает человеческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть. Да, можно с уверенностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака общему понятию игры. Животные играют точно так же, как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных.