Психологические аспекты буддизма

2. сарпасаттва (имеющий черты сарпы или змеи) — раздражителен, ленив, смел только в гневе;

3. шакунасаттва (имеющий черты птицы) — склонен к половым излишествам, обжорлив, нетерпелив и непостоянен;

4. ракшасасаттва (имеющий черты ракшаса) — непонятлив, ревнив, суетен, невежествен, склонен к безбожию;

5. пишачасаттва (имеющий черты злого духа) — темпераментен, склонен к половым излишествам, отличается бесстыдством и трусостью;

6. претасаттва (имеющий черты призрака) — ленив, жаден, ведет жизнь жалкую и несчастную.

Тама (тьма) включает три группы:

1. пашусаттва (имеющий черты домашнего животного) — склонен к лени, грязен; его поведение напоминает поведение животного;

2. матсьясаттва (имеющий черты рыбы) — люди этого типа беспрестанно ссорятся между собой, они непостоянны, как рыбы, глупы и любят воду;

3. ванаспатьясаттва (имеющий черты растения) — любит пребывать в одном и том же месте. Не имеет склонности к религии и добрым деяниям, склонен к чрезмерному обжорству и питью [7, с. 6].

Будучи органическим элементом древнеиндийской культуры, Аюрведа уделяет внимание таким религиозно-философским аспектам этой культуры, как идеи о карме (деянии), определяющей тело — божественное, человеческое, животное и т. д. — "следующей жизни", сансаре (мире перерождений) — постоянном переходе из одного тела в другое, а также о мукти, или мокше (спасении), — освобождении от "перерождений". Аюрведические трактаты указывают, что человек обязан стремиться к четырем целям: дхарме — исполнению религиозного закона; артхе — достижению благосостояния; каме — удовлетворению мирских желаний; мокше — достижению религиозного "спасения". Взгляды на способы достижения "спасения" весьма разнообразны. Аюрведа, не выдвинув своего собственного способа, а восприняв его, по-видимому, из философских школ шаддаршана, тем не менее представляет свою модификацию предпосылок, необходимых для достижения "спасения". Для человека в ходе жизни таким непременным условием является физическое, психическое и нравственное здоровье, которое обеспечивается поддержанием в организме динамического равновесия всех начал.

В зависимости от типа физической конституции, психической деятельности и т. д. поддержание здоровья включает соответствующие правила поведения. Если здоровье в его различном толковании, согласно Аюрведе, является свидетельством-отражением того, что человек заслужил достойную карму в прошлом "перерождении", ведет правильный (праведный) образ жизни в настоящем и обеспечивает себе достойное "перерождение" в будущем, то нездоровье, болезни адекватны несчастью, физическому, психическому и духовному страданию вследствие неправильного поведения в этом и прошлых "перерождениях". Непосредственной причиной несчастья, гласит "Чарака-самхита" в соответствии с идеей санкхьи, является отождествление элемента сознания (пуруша) с пракрити (здесь: явлением в "проявленном" мире) (см. [6, с. 149]). В этом случае для ликвидации причины несчастья (болезни), освобождения пуруши от данного заблуждения, Аюрведа предлагает свои специфические, отличные от принятых самими последователями санкхьи и других школ методы, которые, согласно аюрведической концепции, способствуют достижению глобальной задачи Аюрведы — обеспечения полного контроля над манасом, поскольку без этого невозможно постижение конечной истины и спасение.

Что касается включения авторами аюрведических сочинений в свои работы модели кундалини, то это было продиктовано как чисто мировоззренческими соображениями, так и сугубо практическими. Если концепция функционирования манаса представляет во всей своей умозрительности и малой приложимости (за исключением разработанной теории психических типов) к физическим и психическим характеристикам человеческого организма, то несколько иную функцию в аюрведических сочинениях приобретает модель кундалини. В Аюрведе эта модель должна была служить практической цели — описанию реальной человеческой анатомии, что привело к определенным отличиям в интерпретации этой модели по сравнению с представленной в йоге. Следует отметить, что использование кундалини в качестве анатомической схемы свидетельствует о попытке наложить новый и конкретный медицинский материал на старую, носящую аксиоматический характер, подкрепленный концепциями санкхьи, модель. Иными словами, в Аюрведе эта модель, сохранив первоначальные характеристики, приобретает ряд новых, представляющих собой чаще всего акцентуацию на менее значительных для йоги моментах.

Исходно-абстрактный характер кундалини доказывается легко узнаваемой генетической связью представленных в ней основных каналов-нади (ида, пингала, сушумна) с концепцией тридоша, соотносимой, в свою очередь, с концепцией тригуна, характеризовавшей, в отличие от предыдущей, не только человека, но и мироздание в целом (в санкхье). Малая связь модели кундалини с реальной анатомической картиной обусловила ее использование в различных религиозно-мистических концепциях, возникавших в рамках индуизма и буддизма, что служило причиной мировоззренческого характера для закрепления именно этой схемы в качестве исходной анатомической модели. Как отмечал Дж. Туччи, эта схема является не чем иным, как переносом на уровень микрокосма (человеческого организма) картины макрокосма (мироздания), представленной в индийской традиции мандалой. Как и мандала, схема кундалини служит целям реинтеграции, т. е. слияния человека, его внутренней сути, частицы трансцендентального, вечного знания с Абсолютом, достижению и переживанию высшего знания, адекватного религиозному "спасению" [8, с. 106]. Вторичный характер кундалини по отношению к более древнему пласту развития сознания и ее явная связь с космогоническими представлениями о древе жизни характеризует Ф. Б. Я. Кёйпер, называя ее "умозрительной и необычной мистической анатомией" [9, с. 138].

Включение схемы кундалини в медицинскую традицию свидетельствует о стремлении авторов аюрведических сочинений найти такое философско-теоретическое обоснование для своих работ, которое бы не противоречило накопленному опыту врачевания и позволяло бы сохранить его весь, к чему стремилась медицинская традиция. При этом никакие элементы не отбрасывались, а консервировались в первоначальной форме или развивались в соответствии с последующими достижениями. В этом смысле умозрительные концепции оказывались наиболее подходящими, свидетельством чему служит, в частности, схема кундалини, включение которой в медицинскую традицию связано с причинами, по сути, немедицинского характера. Однако уже в рамках Аюрведы была предпринята попытка рационализировать человеческую мандалу посредством акцентуации не на вопросах реконструкции процесса творения, как в религиозно-мистических учениях, а на попытках выделить представления о человеческом организме и психической деятельности человека в отдельную систему, не отрываясь от понятийного аппарата, свойственного описанию этой схемы в религиозно-мистическом толковании. Если в Аюрведе кундалини служит анатомической моделью, в которой внутренние органы носят условный характер и не имеют конкретных аналогий, то более последовательная попытка рационализировать ее была предпринята в традиционной тибетской медицине, где эта модель предельно конкретизируется и низводится до подробной и разработанной анатомической схемы [10, с. 44–52]. В целом аксиоматический характер аюрведических положений в тибетской медицине приводит к необходимости адаптации этих концепций к накопленным медицинским достижениям, которые зачастую значительно превосходили индийские. Некритическое принятие аюрведической медицины было связано в первую очередь с тем, что Аюрведа пришла в Тибет вместе с буддизмом, и, следовательно, отход от ее положений или пересмотр их были невозможны с идеологической точки зрения. Восприятие философско-теоретических концепций Аюрведы и необходимость следования их заданным схемам на чисто медицинском уровне привлекли за собой в рамках тибетской традиции еще в большей степени, чем в Индии, мистификацию медицинского содержания, что значительно затрудняет выделение рационального знания из умозрительных концепций, часто носящих лишь обрамляющий характер.

Изучение аюрведических концепций, в частности касающихся психологии, способствует более глубокому проникновению в проблему ознакомления с культурой Древней Индии, а также сопредельных стран. Особый интерес представляет вопрос о влиянии, которое оказывали друг на друга Аюрведа и буддизм. Взаимовлияние это особо проявилось в странах, исповедующих буддизм, в частности в Тибете, куда аюрведическая медицина пришла вместе с буддизмом. Поэтому дальнейшее, более глубокое изучение философско-психологических аспектов Аюрведы внесет существенный вклад в изучение древнеиндийского и тибетского культурного наследия, в том числе буддийской психологии.

Список литературы

1. Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация: Философия, наука, религия. — М., 1980.

2. Stcherbalsky Th. Buddhist Logic. — Л., 1930. — Т. 1.

3. Чаттопадхьяя Д. История индийской философии. — М., 1966.

4. Caraka samhita (Caraka samhila sarira sthana). — Varanasi, s. a.

5. Science and Philosophy of Indian Medicine. — Varanasi, 1978.

6. Dash B. Fundamentals of Ayurvedic medicine. — New Delhi, s. a.

7. Susruta samhita (Susruta sarira sthana). — Varanasi, s. a,

8. Tucci G. The theory and practice of the Mandala. — London, 1971.

9. Кёйпер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифологии. — М., 1986.

10. "Чжуд-ши" — памятник средневековой тибетской культуры / Пер, с тиб. Д. Б. Да-шиева. — Новосибирск, 1988.

Г.Б.Дагданов ТРАДИЦИОННАЯ СИСТЕМА ЦИГУН В КИТАЕ

В культурном наследии стран Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии сохранилось немало систем психофизической тренировки человека. Некоторые из них, например индийская йога, изучены в большей степени, другие — в меньшей. Система цигун, возникшая в глубокой древности в Китае и развивавшаяся в течение многих веков, оказалась малоизученной, хотя это немаловажная область культурного наследия прошлого, требующая многоаспектного изучения с точки зрения социальной, истории медицины, психологии, философии.

Цель данной статьи — в известной степени восполнить этот пробел, рассмотрев некоторые аспекты системы цигун — до сих пор существующей живой традиции.

Во время научной стажировки в КНР в 1986–1987 гг. автор данной статьи имел возможность убедиться в том, что традиция цигун жива до сих пор. Занятия цигун — ныне поистине массовое явление: ранним утром сотни тысяч людей по всей стране в разное время года в любую погоду выходят в парки, на стадионы, бульвары, набережные, чтобы посвятить занятиям цигун 30–60 минут. Почти всегда это — коллективные занятия (только после такой многолетней практики возможны индивидуальные занятия) с наставником. Подавляющее большинство занимающихся — люди средних лет и пожилые. Молодежь из традиционных оздоровительных систем обычно отдает предпочтение гораздо более динамичному у-шу. По всей стране ныне действуют сотни обществ цигун: от национального уровня до провинциального, городского и т. д. Многие крупные объединения имеют специальные научно-исследовательские группы и целые институты с небольшим штатом, которые занимаются теорией и практикой цигун с позиций как современной науки, так и традиционной. Эти центры выпускают массовыми тиражами разнообразную литературу по цигун: от "Занятия цигун для самых маленьких" и популярных ежемесячных журналов до серьезных, фундаментальных исследований спривлечением широкого круга ученых — историков, филологов, представителей традиционной и европейской медицины. Конечно, активно привлекаются практикующие представители живой традиции.