Психология будущего. Уроки современных исследований сознания

Для освящения подобной ситуации брат Дэвид Штайндл-Раст, монах-бенедиктинец и христианский философ, пользуется прекрасной метафорой. Он сравнивает первоначальное мистическое переживание с раскалённой магмой извергающегося вулкана — восхитительной, подвижной, живой. После того как с нами происходит это переживание, у нас возникает потребность втиснуть его в мировоззренческие рамки и выработать доктрину. Мистическое состояние представляет собою драгоценное воспоминание, и для напоминания об этом наиважнейшем событии мы можем создать ритуал. Само переживание связывает нас ещё и с космическим порядком, что непременно окажет глубокое прямое воздействие и на нашу этику — систему ценностей, нравственных образцов и нравственного поведения.

По целому ряду причин за время своего существования организованная религия проявляет склонность к утрате связи со своим изначальным духовным источником. И когда она оказывается отделённой от своей переживательной матрицы, её доктрины вырождаются в догмы, ритуалы — в пустую обрядность, а космическая этика — в морализм. И по словам брата Дэвида остатки того, что было когда-то живым духовным целым, теперь гораздо больше напоминают застывшую лаву, чем бушующую восхитительную магму мистического переживания, их сотворившего.

Люди, у которых бывали переживания пребывающей или превосходящей божественности, открывают духовность вовсе не в базовых организациях больших мировых религий, а в их мистических ответвлениях или монашеских орденах. И коли переживания принимают вид христианства, то индивид почувствует резонанс со святой Терезой Авильской, святым Хуаном де ла Крус, Мейстером Экхартом или святой Хильдегардой Бингенгенской. Такие переживания не выливаются в преклонение перед ватиканскими иерархами или папскими эдиктами, не ведут они и к принятию позиции католической церкви насчёт контрацепции или согласию с её неприятием женского священства.

Духовные переживания в исламской разновидности приводят к тому, что эта личность ближе знакомится с учениями различных суфийских орденов, и разжигают в ней интерес к их практике. Что отнюдь не порождает сочувствия к мотивированной религиозно политике некоторых мусульманских групп или страсть к джихаду, священной войне против неверных. Подобным образом иудаистский вид такого переживания соединит индивида с еврейской мистической традицией, такой, как она выражена в каббале или хасидском течении, а вовсе не с фундаменталистским иудаизмом или сионизмом. Глубокое мистическое переживание проявляет склонность к размыванию границ между религиями, тогда как догматизм организованных религий стремится упирать как раз на различия и порождает враждебность и противоборство.

Истинная духовность является вселенской и всеохватывающей и основывается на личном мистическом переживании, а не на догмате или религиозных писаниях. Господствующие большие религии могут объединять людей в пределах своей собственной округи, но проявляют склонность к созданию розни в более широком масштабе, поскольку противопоставляют свою группу всем остальным и пытаются либо обратить, либо искоренить их. Эпитеты «язычники», «гои», «неверные» и столкновения между христианами и евреями, мусульманами и евреями, христианами и мусульманами или индусами и сикхами — только некоторые из бросающихся в глаза примеров. В сегодняшнем потрясаемом страстями мире религии в своём нынешнем виде скорее являются частью проблем, нежели частью решений. И по иронии судьбы даже различия между разными частями одной и той же религии становятся причиной, достаточной для серьёзных столкновений и массовых кровопролитий, как о том свидетельствует история христианской церкви и продолжающееся насилие в Ирландии.

Нет никакого сомнения, что догматы организованных религий в большинстве случаев находятся в коренном противоречии с наукой, и неважно, использует ли эта наука механистическо-монистическую модель либо же обретает свои корни в возникающей парадигме. Однако в отношении подлинного мистицизма, основанного на духовных переживаниях, положение совершенно другое. Великие мистические традиции вбирали в себя обширные знания о человеческом сознании и о духовных сферах таким путём, который необычайно напоминает методы, которыми для приобретения знаний о материальном мире пользовались учёные. Ибо они включают в себя и разработанную методологию вызывания надличностных переживаний, и целенаправленное методичное собирание сведений, и межличностное подтверждение или оспаривание их действенности.

Духовные переживания, как и любая другая сторона действительности, могут быть подвергнуты тщательному непредвзятому изучению и исследованы научно. Ведь в беспристрастном и строгом изучении надличностных феноменов и тех сомнений и опровержений, которые они представляют для материалистического понимания мира, нет ничего ненаучного. Только такой подход может дать ответ на решающий вопрос об онтологическом статусе мистических переживаний: «Открывают ли они глубинную истину о некоторых базовых сторонах существующего, как то утверждает вечная философия, или же они плод предрассудков, фантазии или умственного расстройства, как их рассматривает западная наука?»

Главным препятствием в изучении духовных переживаний является то, что традиционная психология и психиатрия находятся под господством материалистической философии и у них нет настоящего понимания религии и духовности. Западная психиатрия не проводит никакого различения между мистическим переживанием и психотическим переживанием и рассматривает их оба в качестве проявлений умственного расстройства. В своём неприятии религии она не видит разницы между примитивными народными поверьями или фундаменталистскими буквальными толкованиями религиозных писаний и утончёнными мистическими традициями или восточными духовными философиями, основанными на столетиях методичного и обращённого вовнутрь исследования души.

Крайним примером подобного недостатка проницательности в западной науке выступает её неприятие тантры — системы, предлагающей с точки зрения всеохватного и изощрённого научного мировоззрения глубокое понимание человеческой души и необычайно духовное видение существующего. Тантрийские учёные развили такое глубинное понимание вселенной, которое многообразными способами подтвердила и современная наука. Оно включало в себя утончённые модели пространства и времени, представление о «большом взрыве» и такие элементы, как гелиоцентрическая система, межпланетное притяжение, шарообразная форма Земли и других планет или энтропия. А ведь подобные познания на целые столетия опередили соответствующие открытия на Западе.

Дополнительные достижения тантры заключаются в развитой математике и изобретении десятичного счёта с использованием нуля. Тантра также обладала глубинными психологическими теоретическими знаниями и методом переживаний, основывающихся на картах тонкого или энергетического тела, включающего психические средоточия (чакры) и потоки (нади). Она создала в высшей степени утончённое отвлечённое и образное духовное искусство и сложнейший ритуал (Mookerjee and Khanna, 1977).

Кажущаяся несовместимость науки и религии необыкновенно примечательна. На протяжении истории духовность и религия играли решающую и жизненно важную роль в человеческой жизни до тех пор, пока их влияние не было подорвано научной и промышленной революцией. Наука и религия представляют собою чрезвычайно важные части человеческой жизни, причём каждая — своим собственным способом. Ведь наука — самый мощный инструмент получения сведений о мире, в котором мы живём, а духовность необходима как источник смысла всей нашей жизни. И несомненно, религиозный порыв был одной из самых повелительных сил, движущих человеческую историю и культуру.