Психология масс

«Что же скажите вы мне, надо быть безличностью, чтобы быть счастливым? Разве в безличности спасение? Напротив, напротив, говорю я, не только не надо быть безличностью, но именно надо стать личностью, даже гораздо в высочайшей степени, чем та, которая теперь определилась на Западе. Поймите меня: самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак высочайшего развития личности, высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить свой живот за всех, пойти за всех на крест, на костер можно только при самом сильном развитии личности. Сильно развитая личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая за собой никакого страха, ничего не может и сделать другого из своей личности. То есть никакого более употребления, как отдать ее всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями… Но тут есть один волосок, один самый тоненький волосок, но который если попадется под машину, то все разом треснет и разрушится. Именно: беда иметь при этом случае хоть какой-нибудь самый малейший расчет в пользу собственной выгоды» («Неизданный Достоевский», 1971). [17]

17

Там же. Т. 5. С. 79–80.

Конечно, Достоевский далеко не всегда логичен. Более того, подчас он явно алогичен и даже противоречив, как та самая «русская душа», исследованию которой он себя посвятил. В записи у гроба жены писатель размышляет, исходя из своего опыта, о смысле существования человека. Человек должен самостоятельно осмыслить себя и свое назначение в мире. Быть личностью. Но здесь же писатель говорит, что каждая личность должна уничтожить свое «я», то есть себя. Речь идет об уничтожении своего «я» в плане ценностной ориентации. Уничтожить свое «я» означает ставить интересы других выше собственных, потерять свое «иметь» ради «иметь» других. Жить ради «быть» и означает жертвовать своим «иметь». Уничтожение своего «я» означает здесь полное проявление и утверждение личности. Чем больше она теряет, тем больше приобретает. Ведь личность существует не для себя, а для того, чтобы своим примером «быть» привлечь внимание других к такой жизненной ориентации.

Таким образом, это и есть та самая личность, которая вышла из массы, обособилась от нее, но вновь настойчиво стремится в массу. По Достоевскому, для того, чтобы облагородить ту массу. Хотя возможны, разумеется, и иные объяснения.

Таких, подлинных личностей, по Достоевскому, в современном ему мире было мало. Но он верил в то, что за ними — будущее. Это связано с тем, что они руководствуются в своей жизни нравственностью, а не рационализмом. Рационалисты, по мнению Достоевского, не лучшие предводители человечества. Не имеющие нравственности, они могут отбросить человечество далеко назад. Нравственность же есть религия Достоевского. Ее наиболее полное выражение — православная нравственность. Иные религии уступают ей в этом отношении. Так, например, «протестантизм узок, безобразен, бесстыден, неразумен, непоследователен, несогласен сам с собой; это вавилон словопрения и буквальности, это — клуб состязаний полумыслящих педантов, полуграмотных гениев и неграмотных эгоистов всякого рода, это — колыбель притворства и фанатизма, это сборное праздное место для всех вольноприходящих безумцев» (Достоевский, 1895). Вот так, не более и не менее. Но самое ужасное, по Достоевскому, заключается во влиянии таких западных течений на русского человека. «Перед авторитетом европейским, например, русский человек, как известно, со счастьем и поспешностью преклоняется, даже не позволяя себе анализа, даже особенно не любит анализа в таких случаях» (Достоевский, 1895). Этому, считает писатель, необходимо противостоять. Однако при господствующих взглядах противостоять становится все труднее. В итоге возникает парадоксальная картина, когда истинно русским людям приходится «уходить в подполье»: «Подпольный человек есть главный человек в русском мире. Всех более писателей говорил о нем я, хотя говорили и другие, ибо не могли не заметить» («Неизданный Достоевский», 1971).

Таким образом, алогичная, «двоемыслящая», но религиозно-нравственная «личность по-русски» у Достоевского противостоит всему плохому на свете и стремится отстаивать все хорошее.

«Счастье по-русски»

От историко-психологического и литературно-психологического анализа становления и особенностей исторически складывавшейся «русской души» перейдем к ее современному состоянию. Это удивительно, но в той или иной форме мы и сегодня обнаруживаем практически все отмечавшиеся прежде психологические черты.

По данным международного социологического опроса, проведенного в конце 2000 г. под эгидой информационного агентства «Рейтер», современные россияне принадлежат к группе самых «счастливых» наций на основании самоощущения большинства опрошенных [18] . Это явно не означает, что россияне живут лучше всех — просто, видимо, они научились черпать радость из чего-то такого, что развитым народам и странам просто недоступно. Дело в том, что, по данным этого опроса, «счастливее» россиян — только жители Кении, Северной Кореи и еще пары малоизвестных государств. Для сравнения: прагматичные немцы заняли в этом опросе лишь 24-е место. А традиционно жизнерадостные французы — только 15-е.

18

См.: Романова М., Северин А.Оглоушенные счастьем. Московский комсомолец. 2001. 5 января.

Парадокс заключается в том, что современные россияне счастливы… беспричинно.

Конкретный анализ не выявляет каких-то определенных «факторов счастья» в российском менталитете. Так, поданным ВЦИОМ, 24 % населения не понимают, нравится им или не нравится заниматься сексом. Две трети населения удовлетворения от секса не получают. У 20 % секс вообще не вызывает никаких чувств. Хуже дело обстоит только у венгров: там радости от секса вообще не ощущает каждый третий житель страны. Самыми сексуально удовлетворенными считают себя итальянцы, китайцы и украинцы (более 50 % населения). Что касается реноме французской любви, то слава о ее масштабах далека от реальности, по оценкам самих французов.

Другой важный компонент бытия, работу, россияне продолжают воспринимать по старинной пословице: «работа не волк, в лес не убежит». Работа делает счастливыми лишь 2 % россиян, т. е., как это устоялось в России веками, работа и счастье — вещи несовместимые. Зато большое трудовое счастье хорошо знакомо американцам и традиционно трудолюбивым немцам. Интересно, что американцы больше всех других народов испытывают счастье от «своих навыков обращения с техникой». Наши люди переживают счастье по этому поводу в шесть раз реже.

В семейной жизни россияне считают себя самыми несчастными на свете. Австрийцы и американцы в этом отношении почти в шесть раз счастливее россиян. Однако проблема измены семье для россиян стоит очень жестко. Рассмотрим такой известный в мире способ совмещения «приятного с полезным», как «служебный роман» (секс на работе). В России с этим вопросом все ясно: «не спи, где работаешь». И большинство населения следует этому житейскому правилу. В отличие от нас, по данным британских социологов, 82 % английских женщин охотно крутят романы со своими коллегами, а остальные хотя и не занимаются этим, но были бы не прочь при случае; 89 % из числа опрошенных абсолютно уверены: активный флирт на работе полезен для здоровья и личной безопасности. Многие женщины считают офис неплохим местом для любовных утех: 28 % опрошенных регулярно занимаются сексом на работе, и две трети из них не жалеют об этом. Помимо офисов, англичанки охотно «любят» в раздевалках (16 %), в кабинете начальника (12 %), в том числе на его столе (10 %), а также в лифте (9 %), на автостоянке (5 %) или даже в посудном шкафу (4 %).

В России нет счастья от ощущения уверенности в себе. Лишь 36 % населения чувствуют себя уверенными в себе. Для сравнения: в ФРГ — 74 %, в Италии — 71 %. При этом даже уверенные в себе россияне связывают эту уверенность не с работой или с семьей, а только с тем, как хорошо они выглядят. Каждая вторая женщина и каждый четвертый мужчина в России обращают особое внимание на свой внешний вид. Однако далеко не всем удается выглядеть, как хочется. Некоторым утешением может служить то, что в последние несколько лет россияне стали чаще пользоваться услугами парикмахерских и салонов красоты.

Компенсация отсутствия того, чего им хочется, осуществляется гражданами в достаточно агрессивных формах. Так, не менее трети населения регулярно, в качестве обиходной, используют ненормативную лексику; 47 % опрошенных прибегают к этой лексике иногда, и лишь 19 % ее никогда не употребляют. Причем почти в 40 % случаев мы «просто отводим душу», иначе говоря, снимаем стресс. Обычно это сопровождается у мужчин принятием алкоголя или просмотром телепередач.

В целом, получается, что современные россияне счастливы просто от того, что живут на свете. В целом, это очень эмоциональный и очень верующий (причем совершенно безотносительно к религии) народ. Хорошие люди: больше половины населения озабочено положением дел в космосе и судьбой бездомных животных. И совсем не думают о себе…

Понятие индивидуального, отдельного, тихого и спокойного европейского счастья до сих пор не знакомо России. Причем все это — продолжение старой традиции. Психологически получается, что ничего нового за последние 100–150 лет в «русской душе» не произошло. Сравним данные современной социологии с тем, что писал в свое время Ф. М. Достоевский.

Начнем с самого общего определения, задающего принципиальный подход. Писатель был убежден: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты…» (Достоевский, 1973). В «Дневнике писателя» Достоевский размышлял: «Посмотрите, кто счастлив на свете и какие люди соглашаются жить? Как раз те, которые похожи на животных и ближе подходят под их тип по малому развитию их сознания. Они соглашаются жить охотно, пить, спать, устраивать гнездо и выводить детей. Есть, пить, спать по-человеческому — значит наживаться и грабить, а устраивать гнездо — значит по преимуществу грабить» (Достоевский, 1895).