Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

При традиционном подходе оказывается невозможно понять, что происходит, например, в аудитории во время лекции. Несколько десятков автономных индивидуальностей объединяет в одном помещении обмен содержанием. Лектор и слушатели входят в это пространство со своими определенными содержаниями, со своим внутренним миром, мировоззрением. Лектор излагает на одном уровне слова, на другом уровне – идеи, на третьем уровне – смыслы и ценности. Все это – психологические содержания разного уровня. Лектор «вбрасывает» эти содержания в общее пространство. Содержания, вбрасываемые лектором, по-разному взаимодействуют с тем миром содержаний, с которым пришел в эту аудиторию каждый из слушателей. Но какое-то взаимодействие происходит практически у каждого. Даже резкое отрицание: «Нет, это полный бред, это полная ерунда» – также результат взаимодействия содержаний.

В этом же пространстве мы оказываемся разомкнутыми не только друг к другу, но и по отношению к культуре, человеческому миру. В последнее время в литературе (А.Г. Асмолов, Л.Я. Дорфман, А.А. Леонтьев, ДА. Леонтьев и др.) активно дискутируется идея неклассической психологии ( Эльконин, 1989); суть ее заключается в признании того, что психическая реальность существует не только в индивидуальной психике, но и (в объективированной форме) за ее пределами, в объектах материальной и духовной культуры. Индивид усваивает из культуры психологические содержания в ходе своего развития и затем возвращает их вновь в культуру в виде созданных им объективированных продуктов деятельности.

Из культуры мы в основном и черпаем материал для построения наших миров. Заимствование культурных моделей поведения было недавно очень интересно проанализировано в русле культурно-исторического подхода Е.Е. Соколовой (1999). Художественная литература – очень мощный источник заимствования подобных моделей. Сошлюсь лишь на знаменитую повесть Гёте «Страдания молодого Вертера», после выхода которой не один десяток людей покончили с собой, обнаружив в книге модель поведения, которой они сочли за благо последовать. Они обнаружили возможность и сочли эту возможность чем-то привлекательной для себя. Даже в психологию часто проникают модели поведения, заимствованные из художественной литературы в качестве иллюстрации каких-то психологических реалий – существуют такие понятия как «синдром Мартина Идена», по имени героя романа Джека Лондона, который кончает с собой, добившись всех своих целей, потому что больше не к чему стремиться; «эффект Полианны», по имени героини известной детской книги Элинор Портер, которая обладала способностью позитивно переинтерпретировать все неприятности, с которыми она сталкивалась, и т. д. Таким образом, смыслы, образующие содержание нашей личности, вычерпываются нами не только из собственного опыта, порождаются не только собственной деятельностью – они также приходят к нам из других смысловых миров.

От смысловой системы – к открытому смысловому горизонту

Б.С. Братусем (1999) в русле концепции смысловой регуляции и смысловой сферы было введено представление о «смысловой вертикали» – иерархии смысловых критериев, от эгоцентричных до духовных, задающих жизненные ориентиры на разных уровнях личностного развития. Не обсуждая здесь эту модель, хотелось бы акцентировать другое измерение смысловой реальности – горизонтальное, прямо связанное с обозначенным выше неклассическим подходом в культурно-исторической парадигме.

Разомкнутость смыслового мира личности по направлению к другим смысловым мирам – как других личностей, так и произведений культуры – означает, что я не ограничен моим индивидуальным опытом в качестве источника смыслов, на которые я могу опереться в регуляции своей жизнедеятельности, но обладаю бесконечными по сути возможностями расширения моего смыслового мира за счет других смысловых миров. Вступая с ними во взаимодействие, я могу тем самым раздвигать границы моего мира, открывая для себя все больше и больше возможностей и расширяя ресурсы саморегуляции. В процессах саморегуляции обнаруживаются два противоположных рода процессов, находящихся между собой в отношении взаимодополнения и чередования в виде сменяющих друг друга фаз взаимодействия с миром. Первая фаза – раскрытие, расширение спектра возможностей действия, максимизация потенциальных смыслов, которые может нести в себе ситуация, толерантность к неопределенности, раскрытие потенциала свободы. Вторая – закрытие, сужение спектра возможностей, совладание с их избыточностью через осуществление выбора и переход к реализации, преодоление неопределенности, раскрытие потенциала ответственности. Экспериментально наличие двух дополняющих друг друга и функционально противоположных фаз подтверждается в исследованиях мотивации и воли, основанных на «модели Рубикона» (Хекхаузен, 2003) и в исследованиях типов внимания (Величковский, 2003). Разрыв этих двух фаз и абсолютизация одной из них приводит к неполноценному, однобокому взгляду на человеческое существование: абсолютное познание и понимание, оторванное от выбора и реализации, так же неполноценно, как абсолютная целенаправленность и реализация, оторванная от понимания и осмысления возможностей. Редукция фазы открытости приводит к ригидности и упрощенности жизненного мира, снижению регуляторной роли сознания. Редукция фазы закрытости приводит к тирании «всевозможностности» (Лобок, 1997), к бесконечной и безответственной игре смыслами, изъятыми из контекста собственного бытия в мире.

К измерению открытости и богатства смыслового мира личности уместно применить понятия горизонтали и горизонта, поскольку взаимодействия между носителями смысловых миров не носят иерархического характера, и даже если один смысловой мир вбирает в себя другой, то это их отношение не определяется в терминах «верх – низ» – оно всегда сохраняет возможность взаимности, и малый мир может так же вобрать в себя больной, как и большой – малый. С другой стороны, динамика этого измерения происходит путем его расширения, что как нельзя лучше описывается метафорой горизонта. Таким образом, смысловая горизонталь – это плоскость диалога, содержательной открытости людей как носителей внутреннего смыслового мира друг другу и культуре (миру артефактов), а смысловой горизонт – это мера широты, богатства и разнообразия этого мира.

Вертикальное измерение ассоциируется при этом скорее с интеграцией, внутренним переструктурированием и качественным развитием смыслового мира на основе процессов понимания. Наконец, еще одно измерение смыслового потенциала личности, наряду с горизонтальным и вертикальным, – это его связь с действием, отливка в личностные структуры, мера реального воздействия смысла на регуляцию процессов жизнедеятельности.

* * *

В этой статье были коротко намечены несколько новых, нетрадиционных подступов к проблеме смысла, преодолевающих, в частности (хотя не отрицающих) концепцию, изложенную в моей книге «Психология смысла». Эта концептуальная динамика, по всей видимости, связана не только с развитием авторских взглядов, но отражает и динамику проблемного контекста – статус и популярность проблемы смысла в психологии сейчас намного выше, чем десятилетие тому назад. Вместе с тем оборотной стороной популярности является риск упрощения реальности, со сложностью которой часто не удается совладать. Поэтому основная задача этой статьи – эксплицировав основные неявные проблемы, связанные с понятием смысла (такие, как смысловая реальность, экзистенциальный смысл, осмысленность, смысловое поле, смысловой горизонт), по возможности предупредить упрощенное его понимание. Теоретический потенциал понятия смысла неисчерпаем и только начал разрабатываться. Этому понятию суждена долгая и продуктивная жизнь.

Литература

Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. М.: Смысл, 1999.

Асмолов А.Г. Психология личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

Бинсвангер Л. Экзистенциально-аналитическая школа мысли // Экзистенциальная психология. Экзистенция. М.: Апрель-пресс; ЭКСМО-пресс, 2001. С. 308–332.

Братусь Б. С. Личностные смыслы по А.Н. Леонтьеву и проблема вертикали сознания // Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии: школа А.Н.Леонтьева / Под ред. А.Е. Войскунского, А.Н. Ждан, O.K. Тихомирова. М.: Смысл, 1999. С. 284–298.

Величковский Б.М. Успехи когнитивных наук: технологии, внимательные к вниманию человека // В мире науки. 2003. № 12. С. 87–93.

Леонтьев А.А. Деятельный ум. М.: Смысл, 2001.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. 3-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.

Леонтьев Д.А. Психология смысла. М.: Смысл, 1999.

Лобок А.М. Антропология мифа. Екатеринбург: Отд. образов, администр. Октябрьского района, 1997.

Петухов В.В., Столин В.В. Психология: Метод, указ. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989.

Розанов В. Цель человеческой жизни // Смысл жизни: Антология / Под ред. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс; Культура, 1994. С. 19–64.

Соколова Е.Е. Идеи А.Н. Леонтьева и его школы о поступке как единице анализа личности в их значении для исторической психологии //

Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии: школа А.Н. Леонтьева / Под ред. А.Е. Войскунского, АН. Ждан, O.K. Тихомирова. М.: Смысл, 1999. С. 80–117.

Толстой Л.Н. Исповедь // Собрание сочинений: В 22-ти тт. М.: Худ. лит., 1983. Т. 16. С. 106–165.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Фрейд 3. Толкование сновидений. М.: Современные проблемы, 1913.

Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. 2-е изд., перераб. СПб.: Питер; М.: Смысл, 2003.

Штерн В. Дифференциальная психология и ее методические основы. М.: Наука, 1998.