Психосекты. Ловцы раненых душ

Патолог, обследовавший тело Сли, заявил: «Мне не нравится слово «испуг», однако известны случаи внезапной смерти, где важную роль играют эмоции, например, когда индивид считает, что на него наложено проклятие».

Хотя на тренингах эст, к счастью, люди умирали редко, многие теряли сознание непосредственно во время семинара, в первую очередь в особенно напряжённые моменты. О том, как на тренингах эст поступали с людьми, падавшими в обморок во время «процесса угрозы», красноречиво свидетельствует следующая история. Тренер инструктирует участников:

«А теперь мы собираемся показать вам страх. Мы поможем вам испытать всю вашу показушность, все ваши спектакли, всё ваше дерьмо. Каждый из вас, как часть ряда из двадцати пяти человек, выйдет в переднюю часть зала и будет стоять и смотреть на всю остальную аудиторию. Всё, что я хочу, чтобы вы делали,- это чтобы вы стояли здесь и были здесь. Я не хочу, чтобы вы выглядели круто. Я не хочу, чтобы у вас была сексуальная улыбка. Я не хочу, чтобы вы были Дружелюбными Джо. Я не хочу, чтобы вы держались с достоинством. Я не хочу, чтобы вы расслаблялись. Я хочу, чтобы вы пришли сюда и просто были. А те, кто ещё в аудитории, я хочу, чтобы вы осознали, что с вами происходит. Сейчас, когда вы сидите, делая вид, что вы с людьми, которые прямо перед вами и смотрят на вас, вы на самом деле заняты, словно пчёлы, подготовкой своего собственного спектакля. В этом и состоит процесс угрозы: привести вас в контакт с вашими грёбаными спектаклями. Заставить вас почувствовать вашу неспособность просто быть. Заставить вас увидеть, что вы так напуганы, что люди могут увидеть, кто вы есть на самом деле, что вам приходится разыгрывать роль перед людьми. эст не интересуется ролями. эст желает привести вас в контакт с тем, кто вы есть, чтобы вы просто были тем, кто вы есть».

«Ок. Второй ряд, две центральные секции, встаньте! Снимите ваши свитеры и пиджаки. Повернитесь направо и маршируйте на платформу. Поехали!»

Люди во втором ряду встают, некоторые снимают свитеры и пиджаки. Затем они все семенят направо, потом вниз по проходу, затем вверх и через платформу. Когда они проходят перед другими участниками, большинство выглядят виноватыми, испытывающими неловкость или испуганными. Если бы не их чистенькие городские наряды, эта волочащаяся группа пугливых взрослых напоминала бы военнопленных, которых ведут на расстрел. Наконец, каждый из них останавливается и разворачивается лицом к аудитории. Многие выглядят так, словно они видят стволы, направленные на них.

Одна девушка смотрит в ужасе поверх голов аудитории. Упитанный мужчина уставился в пол с болезненной улыбкой. Безупречно одетая женщина средних лет широко осклабилась на аудиторию в целом, и её правая щека слегка подёргивается. Стройная, с гладкой кожей блондинка двадцати лет с небольшим, одетая в откровенно прозрачную белую блузку, не смотрит ни на кого. Она неотрывно всматривается в противоположную стену. Несколько человек никак не могут найти, куда деть свои руки.

«Убери эту глупую улыбку со своего лица! Ты, придурок!»

Поскольку у трёх или четырёх человек действительно глупые улыбки, а ещё, вероятно, полдюжины думают, что у них глупые улыбки, крик тренера погружает многих в изучение собственных лиц. Женщина с замершим оскалом нисколько не поколебалась, словно она не слышала. Тренер подходит и встаёт перед ней: «Ок, Марси, избавься от своей глупой улыбки и просто будь здесь с нами».

Улыбка Марси остаётся. То, что она не меняется, делает её ещё более замершей и искусственной.

«Ты пряталась за этой глупой улыбкой на протяжении двадцати лет, Марси. Убери её. Избавься от неё! Нам больше не нужна твоя показушность. Нам нужна ты!»

Будто статуя, которую толкнул небрежный прохожий, всё тело Марси словно покачнулось один или два раза, однако улыбка остаётся неподвижной, как и прежде.

«Я не могу»,- говорит она слабым голосом сквозь свой фиксированный социальный оскал.

«Убери это. Такой дерьмовый спектакль управлял твоей жизнью. Просто будь здесь».

«Я не могу»,- шепчет статуя.

«Точно! Ты так напугана, что ты даже не знаешь, что ты напугана».

Замершая улыбка Марси теперь дополняется слезами, наворачивающимися на её глаза, одна из которых бежит по её левой щеке.

«Иди сюда, Марси»,- говорит тренер, после чего берёт её за руку и уводит с платформы в правую часть ряда участников.

«Посмотри на Диану, Марси. Она так напугана, что она не может даже посмотреть на аудиторию. Ты видишь это?»

«Да»,- очень тихо говорит Марси.

«Посмотри на аудиторию, Диана»,- говорит тренер деликатным тоном сексуальной, неподвижно замершей женщине в прозрачной блузке. Быстро моргая, Диана смотрит вниз на аудиторию и нервно улыбается.

«Спасибо, Диана. Теперь смотри на аудиторию, будь с аудиторией и не улыбайся... Спасибо. Ок, Марси, теперь посмотри на Ларри вот здесь. Выглядит ли он счастливым и расслабленным?»

«Нет»,- говорит Марси после короткой паузы.

– Он напуган?

– Да.

– Чем он напуган?

– Я не знаю.

– Чем ты напуган, Ларри?

– Думаю, я немного нервничаю.

– ДА ТЫ ПРОСТО ОБОСРАЛСЯ, ЛАРРИ! Теперь, Марси, посмотри на Джерома. Он напуган?

– ...Нет, он держится нормально.

– Ты напуган, Джером?

– Не думаю.

– Почему ты не напуган, Джером?

– Не знаю. Полагаю, просто нечего бояться.

– Он глупый, Марси? Он глупый, что не боится?

– Нет...

– Он улыбается?

– Нет.

– А ты улыбаешься?

На мгновение Марси, на лице которой по-прежнему замерла улыбка, умудряется хмуриться, плакать и улыбаться одновременно.

– Вероятно. Я хочу сказать, да.

«Ок. Я хочу, чтобы ты вернулась в строй и посмотрела на кого-нибудь в переднем ряду, и я хочу, чтобы ты сконцентрировалась на ощущении твоей улыбки. Почувствуй мышцы своего лица, своих губ, своего лба. Полностью ощути свою улыбку. Если она останется, то останется. Если исчезнет, то исчезнет».

Марси занимает своё место обратно в строю, и спустя несколько минут восемь ассистентов с каменными лицами маршируют вниз по боковому проходу, а затем вверх по платформе, чтобы занять позиции нос к носу с восемью участниками. Диана, милая блондинка с привлекательным лицом и прозрачной блузкой, оказывается той, с кем ассистент выбирает «быть» носом к носу, и спустя пять минут её привлекательное лицо всё в слезах. Упитанный мужчина, который прежде всматривался в пол, начал тяжело прерывисто дышать, однако продолжал смотреть в глаза. После десяти минут, большую часть из которых тренер распекал всех, чтобы они прекратили свои спектакли и просто были, ассистенты маршируют обратно и первым двадцати пяти участникам разрешают сесть.

Следующая порция участников, которым предстоит стоять перед остальными, не столь драматически напугана, как предыдущая, однако в ней один мужчина начинает плакать. В четвёртом «построении» женщина падает в обморок, и ассистент, стоящий позади неё, очевидно, готовый к такому случаю, ловит её и укладывает на платформу, немедленно снова занимая своё подобное роботу положение позади строя. Дон (тренер) подходит, встаёт около неё и говорит, абсолютно нейтральным тоном: «Посмотрите на неё! Она готова на что угодно, даже падать в обморок, лишь бы не быть здесь с нами. Вставай, Элейн. Инструкция для тебя такова, чтобы ты встала и просто была вместе с другими участниками. Не разыгрывай перед нами спектакль «дева в беде». Просто вставай и будь».