Психосфера

Он ехал через странные, чуждые долины, на которые высокие, покрытые лишайником скалы отбрасывали зловещие красноватые тени, летел высоко над раскалёнными пустынями и топкими жёлтыми болотами тундры, пересекал странные серые океаны, где обитали гигантские кальмары, которые таращились на него глазами размером с блюдце, прокладывал пути через запутанные ущелья и перевалы, между крутыми пиками алых гор.

Он ехал без особых усилий, уверенно, к концу своих странствий… понятия не имея, что будет в конце путешествия. Но при всём его очевидном контроле над Машиной — Машиной, которая казалось, была сейчас почти всемогущей, он, тем не менее, мучительно сознавал, что медленно слабеет, постепенно утрачивает свою энергию и бессмысленно тратит её — зная при этом, что в пути будут препятствия. В этом мире, таком же реальном для Гаррисона, как мир снов для любого спящего, всегда были препятствия. Разве он не сталкивался с ними раньше?

Да, верно, он был здесь и раньше, несколько раз. По крайней мере, это он знал. Но он не мог вспомнить, когда и почему. Или то, какими были его испытания в тех предыдущих случаях. Ещё он знал, что был не одинок. Здесь были друзья.

Друзья, вот именно. Одним из них была Сюзи.

Сюзи. Это имя вызывало у Гаррисона ощущение тепла, успокаивало. Сюзи была собакой, черный сукой-доберманом. И, словно он был магом, стоило ему вспомнить о ней, он наколдовал физическую Сюзи из воздуха и сразу ощутил её присутствие. Она была здесь, сидела позади него на широком сиденье Машины, положив одну лапу ему плечо. Он чувствовал её тёплое дыхание спиной и шеей, слышал её редкое, приглушённое поскуливание, и это придавало ему уверенности. Сюзи, ангел-хранитель Гаррисона.

Как долго она была там, он не мог сказать. Пожалуй, он действительно сотворил её из воздуха, здесь он обладал почти неограниченными способностями. Теперь он вспомнил: он обладает способностями, совершенно выходящими за рамки понимания обычных людей. Волшебник? Гаррисон улыбнулся при этой мысли. Да, он маг, чудотворец, колдун; а Сюзи его фамильяр. Но какой колдун не может вспомнить цель своих поисков, или как он оказался здесь… или даже, откуда он пришёл?

Возможно, другой колдун, более мощный, лишил его памяти…

Гаррисон насторожился. Может, враги здесь, неподалёку?

В своем воображении он начал подсчёт очков в свою пользу. Он был сильным, и он обладал способностями. У него была Машина (хотя его беспокоило ослабление её мощности), и у него была Сюзи. И ещё…

Он нахмурился, заставив себя сосредоточиться. У него были и другие друзья?

Их имена возникли в его голове неожиданной, яркой вспышкой памяти.

Шредер и Кених.

Странные имена — и необычные друзья!

Теперь он вспомнил. Шредер был человек-бог, а Кених его близкий друг.

Но всё это было так давно, и где они сейчас, эти двое?

Гаррисон вздрогнул, когда словно внутри него прошептал чей-то нежный голосок: «Ближе, чем ты думаешь, Ричард. Гораздо ближе…»

Образы Шредера и Кениха ярко и отчётливо возникли перед внутренним взором Гаррисона. Шредер худой, бледный, маленький и лысеющий; старше Гаррисона и умудрённый годами мужчина, с блестящими проницательными глазами, которые казались огромными за толстыми стёклами очков. И Кених, высокий, массивный, с бычьей шеей и поросячьими глазками, с рыжеватыми волосами, подстриженными «ёжиком», с руками, ногами, телом и разумом, доведёнными до совершенства лезвия опасной бритвы в сеющем смерть мастерстве. Их образы ярко вспыхнули напоследок и погасли, будто свечи. Они исчезли, но их имена остались.

Шредер и Кених.

И снова тот нежный голосок зашептал в голове Гаррисона — или, возможно, он смеялся? Или, может быть, это был не один голос, а два…

Внезапный озноб вывел его из задумчивости, и он почувствовал, что Сьюзи большой лапой настойчиво скребёт его плечо. Пока он был погружён в свои мысли, его механический конь продолжал двигаться вперёд по собственной воле. Машина проехала через лабиринт острых горных вершин и остановилась на краю каньона, такого большого, что его стороны тонули в дымке тумана, а внизу царил мрак.

Это был каньон, чья глубина была неизмерима, чьи тайны были непостижимы, и чьё имя — Смерть!

Смерть имеет много форм, размеров, цветов кожи, вероисповеданий и обличий. Гаррисон знал это. Также, инстинктивно он знал, что этот каньон был одним из таких обличий. Он подался всем телом назад от зияющего ущелья, натягивая психические поводья — и Машина под ним вздыбилась, как испуганная лошадь. Холодея от страха, он всё же старался успокоить своего коня из металла и пластика, в то время как Сюзи на седле позади него захлёбывалась лаем и продолжала трогать его лапой, предупреждая, что его страх не был напрасным.

Гаррисон чувствовал, как ужас поворачивается в его внутренностях, словно ледяной клинок. Он боялся Смерти. Но почему? Он же чародей, бессмертный и…

Бессмертный? Его разум ухватился за это слово, за это понятие, разделил на части и изучил более подробно.

Бессмертный. Неспособный умереть. Почему тогда он должен бояться Смерти? Если только… если он не ошибся.

Возможно, он, в конечном итоге, не был бессмертным. Возможно, это и была суть его поисков: найти и соблазнить богиню Бессмертия? И чтобы это сделать, сначала он должен победить смерть, саму Смерть, под какой бы личиной ни встретил её! Очень хорошо, раз каньон был одним из обличий, он должен пересечь его. Но…

Что, если он упадёт?

Он кивнул и иронично улыбнулся. Упадёт? Он не может упасть. Достаточно простой команды, словесной или мысленной, и он станет легче пёрышка. Он вспомнил, как это называется: левитация. И он мастерски владеет этим искусством. Как же он может упасть?

Будучи в сознании, он не мог. А без сознания? Падение раздробило бы его тело и убило его. Большой камень мог свалиться ему на голову, пробить череп и убить его. Сам по себе, он может быть, и бессмертный, но если произойдёт несчастный случай — или некий противник неожиданно нападёт на него…

Получается, умный враг может убить его. Он может умереть.

Возможно, в этом и заключается его поиск: поиск истинного бессмертия. И только Смерть стоит между ним и целью странствия.

Смерть и её приспешники.

Машина неподвижно висела в воздухе, под небом, которое с одной стороны, у далёкого горизонта, окрасилось в тёмные вечерние оттенки, а с другой виднелось заходящее солнце, чей краешек выглядел как серп над вершинами пурпурных скал. И прямо перед Гаррисоном лежал каньон, чья зияющая в земле пасть была такой широкой, что противоположную сторону было трудно разглядеть.

Его невозможно объехать вокруг. Гаррисон это знал. Это было испытание.

Налетел завывающий ветер и поднял сухую пыль с краёв каньона, закрутил её вихрями, которые вращались как дервиши и хлестали по ногам Гаррисона в рваных брюках. Это был холодный ветер, напомнивший ему о ночи, которая приближалась с каждой минутой. Ничего хорошего не будет, если он застрянет здесь, без защиты, без укрытия, когда стемнеет.

Он окинул взглядом дальнюю сторону пропасти: широкая равнина с группами деревьев, тянущаяся до невысоких холмов, за которыми тёмный горизонт сливался с темнеющим небом. Он должен пересечь каньон. И поскорее.