Психотехническая лига

Сердито замигал красный сигнал предупреждения.

— Быстро же они, — буркнул Лампи, чертыхаясь на четырех языках.

— Идем вверх, — сказал Нэйсмит.

Он пошел вертикально вверх, впритирку расходясь с судами на верхних уровнях, пока не оказался выше всех разрешенных высот полета. И продолжал подниматься, пока машина не вошла в нижние слои стратосферы, затем он на предельной скорости повернул на запад.

— Мы пойдем над Тихим, — объяснил он. — Потом найдем себе славный островок с деревьями и притаимся до завтрашнего вечера. Будет не слишком удобно, но это придется сделать, немного еды у меня с собой есть. — Он ухмыльнулся под своей маской. — Надеюсь, ты любишь консервированные бобы, Юхо.

— А потом?..

— Я знаю еще один остров неподалеку от побережья Калифорнии, — сказал Нэйсмит. — Мы замаскируем этот флаер на первой стоянке, разумеется, сменив номера, опознавательный сигнал и прочее. Потом в другом месте мы заправимся и я сделаю один важный звонок. Можешь прозакладывать последнюю марку, что враг знает, кто все это натворил, и предупредит на этот раз всех операторов заправочных станций. Но там, куда мы идем, работает рассеянный старый чудак, которого будет нетрудно провести. — Он нахмурился. — Правда, на это уйдут мои последние наличные. Придется каким-то образом доставать еще, если мы будем продолжать в нынешнем стиле.

— Куда мы отправимся оттуда? — спросил Лампи.

— На север, полагаю. Мы должны где-то спрятать Розенберга, а ты… — Нэйсмит покачал головой, чувствуя в ней тупую боль. Это был конец маскарада. Дженни Доннер поймет.

Поначалу Барни Розенберг не поверил всему этому. Он был слишком потрясен. Гвардейцы просто рассказали ему, что они представляют некую, конкретно не названную, компанию, подумывающую о предприятиях на Марсе и желающую с ним проконсультироваться. Ему предложили номер в отеле и пообещали приличный гонорар. Теперь он смотрел на своих похитителей растерянными глазами, требуя объяснить, кто же они такие.

— Думаешь, мы были бы настолько глупы, чтобы таскать повсюду наши настоящие идентификаторы? — фыркнул Нэйсмит. — Тебе просто придется поверить нам на слово, что мы оперативники ООН — так или иначе, до тех пор, пока мы не сможем подтвердить это без риска для себя. На Земле спустили с привязи дьявола, и тебе нужна защита. Эти парни охотятся за твоими знаниями, и как только они их получат, ты станешь трупом.

Розенберг переводил взгляд с одного лица в маске на другое. В голове у него был туман, наркотик в ней еще чувствовался и он не мог мыслить четко. Но эти голоса…

Ему казалось, что он помнит эти голоса. Оба. Лишь они были теми же самыми.

— Я ничего не знаю, — слабым голосом произнес Розенберг. — Я просто старатель, вернувшийся домой с Марса.

— У тебя должна быть информация — это единственное разумное объяснение, — сказал Лампи. — Ты что-то узнал на Марсе, что так важно для них, возможно, для всего мира. Что?

Фиери в Сухом Каньоне и Пилигрим, который был так нетерпелив…

Розенберг тряс головой, стараясь прояснить ее. Он посмотрел на две большие закутанные фигуры по обе стороны от него. Снаружи несущегося флаера была темнота.

— Кто вы? — прошептал он.

— Я же тебе сказал, что мы друзья. Ооновцы. Секретные агенты. — Нэйсмит положил руку на плечо Розенберга. — Мы хотим тебе помочь, вот и все. Мы хотим защитить тебя и то, что ты знаешь.

Розенберг покосился на руку — сильную, мускулистую, короткопалую, с тонкими золотистыми волосками на тыльной стороне пальцев. Но нет, нет, нет! Сердце его заколотилось так, что он испугался, как бы оно не разнесло на куски его ребра.

— Покажите мне ваши лица, — задыхаясь произнес он.

— Ладно — почему бы и нет?

Нэйсмит и Лампи сняли свои маски. Тусклый свет от панели озарил одинаковые лица; широкие, костистые, голубоглазые. У каждого над выступающим треугольником носа было по глубокой морщине. Левое ухо было больше, чем правое. У обоих мужчин была манера чуть наклонять голову набок, когда они слушали.

Скажем ему, что мы братья-двойняшки, одновременно подумали Нэйсмит и Лампи.

Розенберг рухнул на сиденье. В горле у него тоненько пискнуло.

— Стеф, — пробормотал он. — Стефан Ростомили.

X

Новости сообщили о кризисе в ООН. Этьен Фурье, при поддержке Президента ООН, заявлял, что правительство Китая выдвигает фантастические обвинения для того, чтобы прикрыть свои собственные махинации. Полномасштабное расследование показало полный порядок. Однако — как указал Бессер, Министр Международных Финансов, — когда под подозрением сама официальная служба расследований, кому можно доверить интерпретацию фактов?

В Соединенных Штатах Безопасность выслеживала опасного шпиона и врага народа. Подробное описание Доннера-Нэйсмита-Лампи было на всех экранах. Теоретически, американский Президент мог бы отозвать охоту, но это означало бы волнение в тонко сбалансированном Конгрессе: было бы голосование о доверии, и если бы Президент его потерял, ему и его кабинету пришлось бы уйти в отставку — и кого бы избрали на смену? Но Нэйсмит и Лампи обменялись ухмылками, услышав, как Президент заявляет в интервью, что, по его мнению, этот интенсивно разыскиваемый шпион состоит на жаловании у Китая.

Официально Канада сотрудничала с Соединенными Штатами в охоте на беглеца. Фактически же Нэйсмит был уверен, что это блеф, подачка антиооновским элементам в Доминионе. Мексика ничего не предпринимала — но это означало, что за мексиканской границей теперь наблюдают более пристально.

Это не могло долго продолжаться. Ситуация была настолько нестабильна, что ей придется закончиться, так или иначе, в последующие несколько дней. Если люди Хесслинга заполучат Брата… Выживет или нет организация Фурье, она все равно потеряет свое самое ценное и самое секретное имущество.

Но главной проблемой, мрачно размышлял Нэйсмит, было удержать над водой голову самого Фурье. Главной задачей всей этой шумихи было дискредитировать этого человека и его в муках выстроенную Службу и заменить его и ключевой персонал националистскими марионетками. Все последующие стадии работы покажутся врагу простыми.

И что я могу сделать?

Нэйсмит ощутил приступ беспомощности. Человеческое общество стало слишком большим, слишком сложным и слишком мощным. Это была машина, катящаяся вслепую куда попало, а он был мухой, попавшей в механизм.