Псы Господа

Запустив пальцы под жаберные крышки, он поглаживал нежную, трепещущую субстанцию под ними – одновременно внушая девице, что это доставляет ей невыносимо приятные ощущения. Она задышала чаще, вновь прильнула, терлась набухшими, отвердевшими сосками о его грудь, елозила скользкой, липкой промежностью по его паху…

Эрекция не заставила себя ждать, и все повторилось – но сейчас Александр не слишком-то пытался произвести впечатление на партнершу. В конце концов, глупо стараться для будущего экспоната спецмузея Трех Китов. Но на старательности русалки, подстегиваемой невидимыми импульсами, отсутствие приятных ощущений не отразилось. Черт с ней, пусть словит кайф напоследок – он вновь мысленно коснулся «центра наслаждения» в мозгу девушки…

Чувствуя, что нарастающее напряжение готово вот-вот прорваться, выплеснуться, он снова запустил пальцы под жаберные щели, глубоко вдавил в горячую, упругую, пульсирующую тесноту. А можно ведь и не пальцы, такого у него точно не было… Но не сейчас, позже, у деда Викентия или в поезде, а сейчас… о-о-о-о…

Русалка вопила в полный голос, Светлов не старался разобраться, от боли или наслаждения.

Давай, давай, сучка, еще, еще, какая ты горячая…

Внезапно он понял, что русалка перестала двигаться. И что «горячая» – отнюдь не образный эпитет, Светлова в самом прямом смысле слова начало припекать.

Вырвав пальцы из-под жаберных крышек, он попытался оттолкнуть, скинуть ее с себя, уперся в грудь девушки – и почувствовал, как буквально расползается под пальцами плоть – осклизлая, отвратительная. И горячая…

На лицо с сырым шлепком упало что-то мерзкое, точь-в-точь извлеченная из кипящей кастрюли медуза.

Непонятно откуда появившееся зловоние усиливалось с каждой секундой.

Русалка начала заваливаться набок, он вывернулся из-под нее, на четвереньках отполз в сторону, вскочил на ноги. Пошарил по карманам, выдернул тоненький фонарик-карандаш. Выхваченное лучом света из темноты НЕЧТО на человека никоим образом не походило. Да и на нелюдь тоже… Полужидкая, стремительно разлагающаяся плоть не отваливалась, не сползала, – буквально стекала, обнажая ребра и глумливый оскал черепа.

Смердело так, словно совсем рядом протухло яйцо птицы Рух. Или два яйца. А птица-переросток, лишившись яиц, сделала себе харакири – и тоже протухла…

Дышать стало невозможно, даже ртом, – казалось, врывающийся в легкие воздух наполнен мелко истолченным стеклом. Он бросился прочь, тут же упал – приспущенные джинсы сползли на колени. Придерживая их рукой, Светлов карабкался по осыпающемуся обрыву – наверх, наверх, к свежему воздуху…

Опомнился он лишь у родника. Жадно хватал широко распахнутым ртом ночную прохладу и не мог надышаться… Гнусная вонь окончательно не исчезла, но значительно уменьшилась – шла теперь от одежды и тела, измазанных мерзкой липкой дрянью.

Он направил луч фонаря на себя… Младенец, едва покинувший материнское чрево, мог дать Александру фору в смысле чистоты и опрятности.

Смыть, немедленно смыть эту пакость! Он было нагнулся, зачерпнул воды – но тут желудок не выдержал, Светлов скорчился в рвотной конвульсии.

Остатки полупереваренного ужина выплескивались на ухоженный родник…

Глава 11. ПУТЬ ПРОФЕССИОНАЛА -IX Лесник, деревня Щелицы – озеро Улим, 06 июля 1999 года

1.

– Ты не хотел бы поставить в известность Оперативное управление? – осторожно спросил Лесник. – Несколько полевых агентов не помешают… Задачка не из легких – отыскать две иголки на полутысяче квадратных километров. Да и местность та еще, сплошные леса с болотами.

– Сами справимся, – отрезал Алладин. – А почему две? Меня лично интересует одна-единственная иголка, уникальная и неповторимая. Светлов. А Незабудка… На войне не без потерь.

– Что за незабудка?

– Псевдоним такой был у Петра – Незабудка. Жаль, конечно, мужика. Агент толковый, и прикрытие идеальное: по всему району, считай, ездил, везде его за своего считали – повсюду знакомые, одних только любовниц не то пять, не то шесть… Пойди еще найди кандидата на этакий имидж, чтоб свой в доску и штаны в полоску.

– Ты уверен, что он мертв?

– А какие еще есть варианты? Предать он не мог, уж поверь на слово. На мякине провести себя не позволил бы, стреляный воробей…

– А где тело? Всех остальных где застрелили, там и бросили.

– Так может и он лежит, где застрелили…. Давай лучше Светловым займемся. Как закончим – прочешем всю округу. Думаю, отыщется труп где-нибудь в укромном месте.

Лесник подумал, что его коллега выстроил версию заранее, едва Незабудка не вышел на связь: чудо-суггестор похищен, а мешавший тому агент застрелен. И теперь Алладин упорно не желает замечать интересные обстоятельства, всплывающие в расследовании. Если Светлов и вправду главный объект внимания – своих ли, чужих ли, неважно – отчего не воспользовались его ночевкой у водочной бизнес-леди? Могли бы наложить лапу легко и просто, оперативными навыками парень не обладал. Почему Незабудка, обязанный не спускать глаз с подопечного, вообще отпустил его к Тамаре в одиночку? Почему Тамара получила в результате зачистки гипноблок, а не пулю в голову? И еще один любопытный момент: по оценкам экспертов, все убийства в Щелицах совершены рано утром. Петра же видели живым и здоровым спустя пару часов – выводил мотоцикл из сарая. А единственная свидетельница в Щелицах, способная подтвердить отбытие Светлова вместе с Незабудкой, ничего не помнит – с ее памятью сейчас активно работает Мельник, но быстрых результатов не обещает.

– А какое оружие у твоего стреляного воробья? – неожиданно спросил Лесник.

Алладин сразу понял намек.

– Ты хочешь сказать, что это Петр их…

– Я хочу лишь сказать, что все гипноблоки страхуют от утечки информации, но никак не от проявлений самодеятельности. Так какая у него пушка была? Случайно не калибром девять миллиметров, причем с глушителем?

– Да ну, ерунда… Зачем ему умыкать Светлова? Банки вдвоем грабить? Светлов убеждает кассиров отдать всю наличность, а Незабудка на шухере?

Леснику показалось, что за нарочитым сарказмом последних слов коллеги мелькнула легкая неуверенность. И он повторил вопрос про калибр пистолета пропавшего агента.

– Да он вообще от штатного ствола отказался! – отмахнулся Алладин. – Дескать, из имиджа выпадает, не может у мужика с такой рожей законный ствол в кармане лежать, ни один мент не поверит, хоть десять бумажек с печатями с собой таскай – не поверит. Ну и возил обрез двустволки – вблизи, да мелкой картечью, пострашнее любого пистолета.

И он сменил неприятную тему:

– Давай-ка проверим, что там у Мельника. Если результат по нулям, выезжаем в Заянье и к озеру.

Разговор происходил в штабном кунге, они вылезли, прошли пару десятков шагов до второго – передвижной медлаборатории.

Мельник не порадовал – насчет трех недель Костоправ погорячился, но требовалось еще как минимум двое суток напряженной работы с памятью Тамары.

Но кое-какая значимая информация появилась. Мельник клялся и божился, что гипноблок женщине поставили по принятой в Конторе методике. Более того, обещал в конце концов опознать индивидуальный «почерк» суггестора – конечно, если Мельнику доводилось сталкиваться с его креатурами или иными объектами внушения.