Псы Господни (Domini Canes)
Шрифт:
А потом Волкодав, он же Волков Алексей, восемнадцати лет, Екатеринбург, Россия, тяжело опираясь на Мёрси ныл в подъезде:
— Мёрси… ну, не будь сукой… сделай мне минет. Я знаю, мне Пикачу говорил…
Год назад Мёрси пыталась сделать минет Пикачу, видит Бог, пыталась! По-честному. Ей было любопытно… и, в конце концов, девственность она потеряла (идиотское слово — «потеряла») в четырнадцать лет, на даче у Брюлиных родителей, а точнее — на пляже озера Лесное, в двух шагах от дачи…
— Когда это он тебе говорил?
— Он в письме написал… из армии…
— Пикачу… придурок… наврал он.
— Не-е-е… Пикачу сказал,
…Мёрси присела на корточки, Пикачу пыхтел, как паровоз, расстёгивая джинсы непослушными пальцами. Мёрси, хихикнув, взяла его член в руку, глубоко вздохнул, открыла глаза… и её вырвало густой струёй. Она окатила и немытый член Пикачу, и его идиотские нестиранные трусы, и джинсы…
— Пикачу — вонючий козёл, — искренне сказала Мёрси. — Он тебе, Лёша, лапши на уши навесил, а ты и поверил.
— Не-е-е… — гнул своё Волкодав, наваливаясь на Мёрси.
«Опять вся спина будет в извёстке!» — подумала Мёрси.
А потом он обиделся и пошёл домой. Мёрси побежала за ним, — куда ему идти, он же на ногах толком не стоит! Волкодав орал на всю улицу… пока не подъехали менты и не забрали их обоих. В «воронке» менты пообещали Волкодаву «весёлую ночку», а тот только плевался и орал, что, мол, у него папа — депутат Областной думы. «Завтра вы все, козлы, уже не работаете в ментовке! Понял, ты, долбак недорезанный?!»
Брехня, конечно. У ментов каждый второй, когда его под руки берут, заявляет, что он с Путиным учился и с губернатором водку пьёт, и что завтра все менты гурьбой по миру пойдут… а у арестованного завтра будут ноги мыть и воду пить, а также целовать его в попу до полного изнеможения…
На улице Фрунзе, в ГУВД, Волкодава вежливо уволокли куда-то по лестнице, а хмурой Мёрси весёлый мент предложил отпустить её в обмен на минет. «Помешались вы все на своих минетах!» — зло подумала давно протрезвевшая Мёрси.
— Я просто хотела отвести его домой.
— Да-да-да! Нам тут тьма звонков было. Надоело людям в три ночи битый час слушать вопли: «Ты не хочешь сосать у меня, сука!»
Потом Мёрси сидела в коридоре третьего этажа и её знобило.
А под утро пришёл весёлый мент и повёл её на второй этаж, на свидание с Волкодавом, у которого нашли пакетик «травки», как сказали ей три здоровых мента в штатском. Волкодав, скрючившись, пускал кровавые слюни, лёжа на полу… видно было, что он обмочился. Заплывший глаз косил. Он дрожал и всхлипывал. В комнате пахло дерьмом, мочой и застарелым табачным дымом. Когда за Мёрси хлопнула дверь, Волкодав вздрогнул и жалобно заскулил.
Пол начал плавно уходить из-под ног…
… эй, эй! а ну, хватит прикидываться!..
… нашатырку давай в обмороке она…
… да ну прикидывается сучка прикидывается сучка…
… сучка…
… прикидывается…
…c– с-с-с… ш-ш-ш-ш… с-с-с-с…
Мёрси проснулась… а точнее, очнулась, если уж говорить начистоту, — не сразу поняв, где находится. Она сидела на стуле, облокотившись на стол и положив голову
на руки.В кабинете никого не было. За открытым окном смутно виднелась верхушка голубой ели. Туман. Стояла тишина… и только где-то далеко, кто-то брякал чем-то железным. Мёрси сидела бы в кабинете и дальше, но ей очень хотелось по-маленькому.
В коридорах было пусто. Добежав до туалета, Мёрси обнаружила, что из кранов не идёт вода. Нет воды, представляете? Ладно, хоть хватило на смыв. Вернувшись по пустому коридору обратно в кабинет, Мёрси мстительно открыла початую бутылку «Аква-минерале», стоявшую у следователя на столе, и смочила платок. Обтерев лицо, она почувствовала себя лучше.
Волкодав… Алексей!!! Что они с ним сделали?!
Мёрси испугалась. Ей представилось, что Алексей — да-да-да! — умер, забитый тяжелыми ментовскими ботинками… и все-все менты сейчас собрались внизу. Они решают её, Мёрси, судьбу. Она же свидетель! Она свидетель их преступления! Вот-вот они придут и втихую задушат её… а к вечеру труп Мёрси найдут где-нибудь в ЦПКиО имени Маяковского… в кустах, со стянутыми до щиколоток джинсами и стрингами на шее… она будет валяться голая в тумане… и по лицу её, по ногам и животу, будут ползать муравьи, жирные мухи и разочарованные клещи. Или они кусают и мёртвых тоже?
Господи, Господи, Господи! Надо бежать! Надо бежать отсюда к чёртовой матери!
Пистолет Мёрси вытянула из ящика стола, сама не зная, почему она туда полезла. В голове крутились только какие-то обрывки из фильмов-ужастиков. Обойму она запихала в карман курточки, а пистолет попыталась засунуть за пояс… но проклятые джинсы и так-то болтались «на лобке», как говорила мать, поэтому холодный пистолет чуть было не стянул их окончательно.
Держа пистолет в руке, под полой курточки, Мёрси тихо выскользнула в коридор.
Волкодав был там. Он покачивался в полумраке, глядя на Мёрси мёртвыми глазами. На животе и бёдрах его темнели кровоподтёки. Мошонка посинела и страшно раздулась. Из члена, похоже, недавно текла кровь.
— Мёрси-и-и… — прошептал он и пошевелил в воздухе отдавленными скрюченными пальцами. — Сделай мне мине-е-ет…
Что есть время? Точнее сказать, не время само по себе, а его движение? Люди придумывают хронометры, календари… минуты отсчитывают часы, сутки… день-ночь… времена года… смена погоды, дождь, солнце, ветер. Так жизнь идёт, перетекает из одного состояния в другое…
Что есть безвременье? Покой, остановка, стоп, машина! Вот так как сейчас — здесь. Здесь — безвременье. Оно чувствуется в тишине, в отсутствии ветра, в странном, неменяющемся, безвкусном запахе этого непонятного города. Листья на деревьях не двигаются, пыль не метёт вдоль замершей улицы. Хотя вроде время как-то движется: ведь на смену сумеречному дню приходит вязкая ночная темень. Но уж очень странно это. Как пелось в песне: «И вечная весна»? Вечный май…
И листья всё-таки растут! Вытянулась трава. И именно там, где она всегда вымахивала по весне. И даже упрямая крапива, которую не могли извести бесконечным скашиванием под лоджией первого этажа, зловеще торчала в полумраке. А как же фотосинтез и прочие мудрёные штучки, о которых так много говорилось на уроках ботаники?