Псы господни (Солдаты удачи - 8)

Когда майор очнулся после недолгого беспамятства, то обнаружил, что его руки и ноги скованы двумя парами наручников, глаза и рот заклеены лейкопластырем, а сам он находится на заднем сиденье быстро куда-то движущегося автомобиля. Он попробовал замычать, но его небрежно постукали по голове чем-то тяжелым и твердым, вероятно рукояткой пистолета. Стрельчинский затих, понимая, что это пришел его черед рассчитываться за красивую жизнь.

Машина свернула куда-то, и сразу ее стало раскачивать с боку на бок, и майор с тоской догадался, что они свернули на проселочную дорогу. Где-то впереди слышался рокот мотоцикла.

Вскоре Муха, улетевший на мотоцикле вперед, показал, что нашел место вполне удобное для их нехитрых целей. Свернув с дороги и углубившись немного в кустарник, они оказались в укромной ложбине с разлапистой сосной посередине. Захватчики - вместе с мотоциклистом майор насчитал пятерых вышли из машин и вытащили застывшего от страха Стрельчинского.

Принеся из багажника буксировочный трос, Боцман зацепил его за наручники, сковавшие ноги майора, перебросил его через невысокую горизонтальную ветку и с помощью Артиста подтянул несчастного летуна на полметра вверх.

Док сплюнул и покачал головой, глядя на болтающегося вниз головой Стрельчинского. Муха резкими движениями сорвал лейкопластырь сначала с глаз, потом со рта майора, при этом часть его красивых бровей и усов остались на липкой стороне ленты.

Стрельчинский заморгал, привыкая к свету и непривычному взгляду на мир. Муха повернул его вокруг оси:

– Оглядись вокруг, майор, может, кого признаешь, сволочь.

Наверное, не слишком легко опознать малознакомых людей, вися вверх ногами, но Стрельчинскому это удалось сразу.

– Это вы вчера на самолете были, - хрипло сказал он.
– Не знаю, как звать вас. За что вы меня?

– Зачем ты ему хлебало разлепил?
– спросил Артист у Мухи, легко входя в роль крутого "братка".
– Сейчас будет "метлой" махать без толку.

Майор залепетал:

– Что я плохого сделал? Я же только принял вас и выпустил в ворота. До города не подвез, ну так разве это вина, братцы? Не мог я... Боюсь я с товаром ехать...

– Я же говорил, что "метлой" будет махать, - сплюнул Артист.

– Если что и случилось, я-то ни при чем, - лепетал испуганный насмерть мужик, болтающийся в неудобном и унизительном положении, пока Муха, решительно остановив его вращение, снова не залепил ему рот.

Следующие десять минут майор Стрельчинский слушал оживленный спор о том, какому роду казни лучше его предать. Высказывались самые невероятные предложения, скорее всего почерпнутые из поганых желтых газетенок, которые люди читают от нечего делать в дороге. Жуткие истории, описанные в этих газетенках, на самом деле в жизни почти никогда не происходят, а главным образом придумываются дешевыми журналистами вечерами на кухне, за стопкой водки. Однако майору в его положении не оставалось ничего другого, как верить во все эти страсти безусловно.

– Вот недавно "братки" из Казани закопали каких-то козлов по шею и косили головы, как капусту. Тоже метод, - убеждал Артист.

– Да где у тебя коса-то?
– возражали ему.

– Разорвать его, как жабу, между двумя машинами. Трос же есть.

Лицо майора налилось дурной кровью.

– Хватит базарить, - сказал до сих пор молчавший человек с суровым лицом, конечно старший.

Он поднялся с корточек и пошел к машине. Майор понял: начинается самое страшное. И действительно, суровый старшой вернулся с канистрой, открыл крышку и обильно полил человека бензином.

Майорская форма мгновенно пропиталась им и потемнела.

– Док, ты же у нас куришь... дай-ка огня. Док равнодушно бросил Пастуху зажигалку. Несчастное майорское тело затрепетало в воздухе.

– Отлепи ему рот, Муха. Может, ему теперь есть что сказать, проронил Боцман.

– Ребята! Возьмите все, деньги, машину... Только не убивайте... Не виноват я!..

– Машину мы уже взяли, - сказал Пастух.
– А деньги твои... Что с тебя взять-то? Ты вчера нас на пол-лимона подставил. Ну! Ты хоть десятую часть этого сможешь вернуть?

– Верну, - хрипел человек.
– Я все скажу! Я знаю, как вам вернуть свои деньги... Пастух выдержал небольшую паузу.

– Снимите его. Ему неудобно так разговаривать. Стрельчинский упал на спину, перевалился на бок. На мокрый от бензина китель налипла хвоя.

– Уберите наручники, - приказал Пастух.

Майор схватился за лодыжки, на которых были выдавлены глубокие багровые следы. Он сел, потом поднялся в рост между пятерых жестоких людей, со страхом глядя в глаза тому, которого счел за главного.

Пастух проронил:

– Отдышался? У тебя только один шанс успеть сказать правду.
– И чиркнул зажигалкой.

– Я скажу...

– Кто приказал подставить моих ребят? Кто интересовался временем и местом нашего выезда? Кто нас кинул?
– последнее слово старшой произнес в разрядку и поднес зажигалку к самому кителю, сразу как-то особо резко пахнувшему бензином.

– Тимур!
– почти крикнул Стрельчинский.

– Фамилия?

– Разве вы его не знаете?
– удивился майор, но, поняв по движению Пастуха свою ошибку, заорал: - Хабибуллаев!

– Кто это?

– "Бригадир" узбеков.

– Где найти?

– У него ресторан "Ташкент" и магазин.

– Это его рейсы регулярно идут с Байконура?

– Его.

– Почему думаешь, что это он?

– Он самолично разговаривал со мною про вас. Приказал вывести в точно обозначенное время, подвезти на своей машине к первому такси и договориться. Он бы меня убил, если...

Допрос был закончен.

– Живи и помни, - прервал Пастух излияния раздавленного майора, что ты мне должен - жизнь и полмиллиона. И не говори ничего узбеку, а то он тебя точно спалит.

– Смотри не закури по дороге, - издевательски бросил на прощание Артист.

К удивлению Стрельчинского, вся "бригада", не обращая больше на него внимания, спокойно прошла к своей технике, расселась и укатила, не позарившись даже на его новенькую "ауди".

По дороге в машине висело молчание. Док курил в форточку.

– Ну что ты хмуришься, Док?
– не выдержал паузу Артист.

Док выкинул сигарету и ответил:

– А я не хмурюсь, Семен. Этот парень работает на настоящую узбекскую наркомафию. Он прекрасно знает все правила игры, знает, что бывает с ослушниками и стукачами. Мы играли роли точно таких же уголовников-наркокурьеров и, чтобы он в нас поверил, должны были напугать его больше, чем узбеки. Мы и напугали. Я все прекрасно понимаю. Понимаю, что мы только играли роли и при этом прекрасно знали, что мы - не они. Мы выполнили то, что должны были, потому что ставка очень высока...
– Все это Док произнес монотонным, размеренным голосом.