Псы войны. Противостояние

– Присоединяйтесь к нам, мистер Гуль. Нам как раз не хватает четвёртого игрока! Вы же играете в крикет?

– Все англичане играют, – отшутился Адриан, разводя руками. Игра не клеилась, но мастерство Брауна позволило им победить в командном зачёте. За это время Адриан познакомился с этим суровым человеком поближе: его практичность, сила и природный напор оказали на него неизгладимое впечатления. По дороге в бунгало его нагнал Смелли:

– Как Вам здесь нравиться, мистер Гуль? Вы хорошо устроились?

– Отлично, мистер Смелли. Я очень Вам признателен за это.

– Сегодня на ужине будет присутствовать очень важный гость, сэр.

– Кто, если не секрет?

– Джеймс Маджаи, будущий вице-президент.

– Какой сюрприз! Как удалось его сюда вытащить?

– Это – исключительная заслуга Гарри Блейка, сэр. Они прибудут вместе прямо с банкета, который организовал мексиканский консул в честь дня независимости своей страны…

С появлением Маджаи сразу стало тесно и шумно, казалось, он заполнил собой всю территорию зоны, и даже тёртый Фредерик Браун вроде бы стушевался. Чувствовалось, что он таит в глубине души робость перед этим напористым и энергичным политическим деятелем, рвущимся к вершине власти. Маджаи сразу повёл себя по-хозяйски: двигал кресла, рассаживая присутствующих, словно расставляя фигуры на шахматной доске. Миниатюрного Гарри Блейка он дружески похлопал по плечу и посадил напротив менеджеров «Шелл», подполковника Гомаду – рядом с младшим Брауном. Фред оказался зажат между менеджерами Соважа и Смелли, а Гуля с двух сторон окружили две единственные дамы – изысканная Аньела Соваж и мадам Маджаи, невысокая, хрупкая мулатка в строгом сером костюме. Рассадив по своему усмотрению всех присутствующих, политик тяжело плюхнулся на стул во главе стола, как бы собираясь руководить происходящим действом. Пока китайские повара разносили блюда, он встал, держа в руке бокал виски:

– Дорогие эксплуататоры и компрадоры! Глотнем империалистического виски, чтобы дожить до полной экономической независимости Гвиании! – провозгласил он. Адриан вежливо улыбнулся и оглянулся на остальных гостей, пребывавших в некотором замешательстве. Тем временем, будущий вице-президент захохотал, довольный произведённым эффектом. Остаток вечера пролетел быстро: фуршет, игра в бридж, танцы на берегу океана и, естественно, ночное купание.

В самом конце вечера Маджаи сам подошёл к Гулю и предложил выкурить сигару. Они уединились в беседке, расположенной рядом с берегом океана. Политик был в отличном расположении духа и немного разоткровенничался:

– Я капиталист, – отреагировал он на замечание Гуля о неуместности шутки, – и ваш конкурент. Я достиг всего сам. Теперь у меня собственные фабрики, дома и плантации сахарного тростника. На них работают и кормятся сотни людей, и они благодарны мне, потому что я даю им работу в стране, где царит безработица. Скажите моим рабочим, что меня надо выгнать, и они убьют вас. Они знают, что если будут хорошо работать, то смогут пробиться, как пробился я…

– И много их уже пробилось? – насмешливо спросил Гуль.

Маджаи пожал плечами.

– Мадам Соваж, например. Выживают сильнейшие…

– А остальные мрут от голода и болезней. Мы что должны их кормить и лечить за свой счёт?

– Но вы же сделали Гвианию своей колонией и полвека эксплуатировали наши ресурсы!

– Но Британия принесла прогресс на эту землю, развивайтесь дальше сами!

– Такова жизнь, – философски ответил Джим. – Бремя белого человека нынче выглядит совсем не так, как два десятка лет раньше.

Политик некоторое время молчал, наблюдая за белыми гребешками волн, набегающими на берег. Гуль тянул сигару и ждал.

– Впрочем, у нас в Африке с голоду умереть невозможно, не то что в Европе или Америке, – вновь заговорил Мажаи. – У племён банту существует «закон семьи»: если человеку не повезло, его содержит семья, родственники, вся деревня. Потом его устраивают на работу: в родне всегда есть человек, который пробился. Он обязан помогать остальным, потому что остальные помогали или помогут в свое время ему.

– Ну, знаете, как это называется…

– Ну и что? Что плохого в непотизме? – политик искренне удивился. – Что плохого в том, что человек помогает своему родственнику? Разве любовь к отцу и матери, брату и сестре – это плохо? Это же естественно. И помогать брату получить хорошую работу тоже естественно, и помочь сестре получить государственную стипендию – тоже.

– Значит, используя собственное положение, можно отдать стипендию своей сестре – пусть она будет совершенно не способна к учебе – и не дать эту стипендию другому, достойному человеку, который мог бы потом принести пользу стране?

– Ха! Если такой человек и пробьется, то, в свою очередь, он будет раздавать стипендии своим сестрам и братьям, а не моим. И не посмотрит, что, может быть, моя сестра будет способнее его брата. Он отдаст стипендию брату. Какая разница?

Маджаи доверительно наклонился и положил толстую руку на колено собеседнику:

– Слушайте… мистер Гуль… Заходите как-нибудь ко мне в гости. Я познакомлю с высшим обществом Луиса… Вероятно, Вам некоторые из них не понравятся – компрадоры, стяжатели и взяточники, но все равно познакомлю. Интересные люди! Это не то, что наш новый президент. Неграмотный фанатик, тупой феодал…

– Вы такого низкого мнения о мистере Околонго? Вы же сами его поддержали…

– Эта кукла всё же лучше, чем большевик Ниачи! Моя страна заслуживает, чтобы ею управляли просвещенные люди умеренных взглядов…

Гуль долго молчал, обдумывая слова вице-президента. Всё это время он ловил его испытывающий взгляд. После долгой паузы он произнёс:

– Вероятно, я воспользуюсь Вашим предложением, господин Маджаи.

– Не надо так официально, зовите меня просто Джим… – политик протянул свою чёрную как смоль руку Гулю. Дипломат несколько замешкался и пожал её:

– Тогда … зовите… меня просто Адриан, Джим!

– Хорошо, Адриан! Мы с Вами обязательно увидимся, – политик резво встал и вышел из беседки, а Гуль остался докуривать свою сигару.

Едва Маджаи исчез в темноте, Адриан вдруг почувствовал ничтожность всех своих усилий по сравнению с размахом событий, происходящих вокруг. От тоски ему захотелось ещё выпить и немного побыть одному. Пытаясь осмыслить события последнего дня, Гуль совершенно не понимал в какой игре он принимает участие. Его размышления прервали тихие, крадущиеся шаги: кто-то шёл по тропинке в сторону беседки.

– Эй, кто там? – крикнул в темноту Адриан.

– А, это Вы Гуль? – раздался тонкий голосок Блейка. – Я как раз Вас ищу. Ну что, познакомились с Маджаи?

– Да. Мы почти час говорили с ним на разные темы.

– Ну и как он Вам? Не правда ли, хорош?

– Язык у него подвешен, но говорит ли он то, что думает?

– Я не знаю, что там у него в голове, – захихикал Блейк, – но что в кармане нам известно. Поверьте, он занимает активную прозападную позицию и наша задача, чтобы он стал хорошим другом Британии.

– Но почему он говорил со мной? Вы же и так всё знаете!

– Я – лицо неофициальное, впрочем, как и Смелли. Наше слово не может громко звучать в кабинетах Форин Офиса. Мнение наше выслушают, но и только. А Вы сможете сказать своё веское слово, когда Маджаи займёт президентское кресло. Вот он и старается…