Псы войны

— Каждый хочет жить лучше, я и тебе предлагал. Ты, полковник, отказался, принципиальный дурак хуже врага. Почему? Даже с врагом можно договориться, подписать перемирие, а если повезет, сделать его союзником. А с дураком нельзя договориться, у него на первом месте принципы. Ты сам напросился.

— Да, — обмякнув, негромко ответил Клочков, — теперь мне стоит лишь пожалеть, что я отказался от предложения. Но не твоего, бандит. А от предложения Каскадера, он еще в девяносто втором году предлагал мне тебя грохнуть. А я, дурак, не соглашался, считая, что действовать надо по закону. А для таких, как ты, закона не существует, с тобой надо поступать, как ты поступаешь с другими.

— Мне надоело это слушать, — морщась, произнес Логинов, — кончайте его.

Алик, повернувшись к бородатому чеченцу, что-то крикнул тому на своем языке.

Бородач вынул из ножен кинжал и бросил его Алику.

Поймав кинжал за рукоятку, Алик приблизился к стоящему на коленях Клочкову и ухватил его за волосы.

Блестящий клинок рассек горло Владимира Клочкова слева направо, перерезав обе артерии и кадык. Боевики отпустили умирающего чекиста, и он задергался в предсмертных судорогах.

Донцов еще в начале потасовки под стволами автоматов был оттащен в сторону и сейчас видел, как умирал Клочков. Возле лица полковника образовалась лужа густой крови.

Боевиков уже не интересовала чужая смерть, их ждал шашлык.

* * *

Следующую ночь Олег Донцов провел не в холодном хлеву с овцами, а в глухом утепленном сарае. Чтобы пленник не закоченел, чеченцы бросили ему старую пастушью бурку.

Забившись в дальний угол сарая, Олег завернулся в бурку. Через несколько минут он согрелся, а согревшись, сомлел и провалился в темноту сна. Уютная бурка стала для старшего оперуполномоченного спасительным коконом, защитившим сознание от пережитого ужаса последних дней.

Пробудился Донцов, когда услышал крик охранника:

— Эй, русский, просыпайся.

В бурке было тепло, не хотелось шевелиться, но охранник не желал ждать.

— Вставай, свинья, — раздался крик часового, и в бурку врезался осколок горной породы размером с куриное яйцо.

— Чтоб ты сдох, — проворчал в сторону открытой двери Олег, выбираясь из уютного убежища. Расправив плечи, он пошел на свет, проникавший из-за головы охранника.

Конвоиром оказался мужчина неопределенного возраста, невысокий, но широченный в плечах, обвешанный подсумками с боеприпасами.

Из-под бараньей шапки на пленника смотрела пара настороженных карих глаз. Едва Олег переступил порог сарая, щурясь от дневного света, конвоир вскинул новенький «АК-74» и громко скомандовал.

— Руки за голову, свинья.

Неожиданно Донцову вспомнилось, как он в составе руоповской бригады шерстил «носорогов» в Москве. Скольких он тогда толстомордых, наглых, обвешанных золотом распинал у стенки. И как гордые дети гор скулили по-собачьи, размазывая по небритым щекам кровавые сопли. Еще раз глянув на охранника, опер с сожалением подумал: «Попался бы ты мне, Казбек, где-то в Конькове, надолго запомнил бы эту встречу».

Деревенская площадь по-прежнему была полна боевиков, увешанных автоматическим оружием. Кроме автоматов и пулеметов, Олег заметил несколько противотанковых ракетных комплексов, стоящих под стенкой побеленного дома.

Боевики, как и в прошлый раз, столпились у длинного мангала, где жарился шашлык. Но в отличие от вчерашнего дня сегодня на пленного никто не обратил внимания. Охранник толкнул Олега стволом автомата в спину.

— Пошел вперед, свинья.

Эх, как хотелось Донцову врезать пяткой в небритую рожу чеченца, а потом завладеть его автоматом. Взгляд старшего оперуполномоченного оценивающе пробежал по толпе боевиков. Забрать оружие у конвоира большого труда не составило бы, да и по толпе он успел бы чесануть от души. Положил бы не меньше десятка, а дальше что? Дальше бы его превратили в решето. К тому же покойный полковник Клочков просил кое-что сделать…

Держа руки за головой, Олег медленно двинулся в направлении побеленного дома с зеленым флагом. Он пересек площадь и в нерешительности остановился перед крыльцом.

— Иди, иди, тебя там ждут, — пробурчал часовой.

Узкий темный коридор вел в большую светлую комнату. У окна стоял старый обеденный стол, застеленный оперативной картой. Перед столом бородатый чеченец в натовском комбинезоне что-то объяснял двум горцам, водя пальцем по карте. Увидев вошедшего, что-то буркнул своим соратникам, и те заслонили карту спинами.

«Ого, — мелькнуло в голове Донцова, — заслоняют от моих очей оперативную карту. Хороший признак, может, решили обменять. Ладно, поживем — увидим».

— Звали? — переминаясь с ноги на ногу, спросил Олег.

— Не я, — на чистом русском языке ответил бородач и указал на глухую двустворчатую дверь, выкрашенную белой масляной краской. — Туда проходи.

Олег потянул дверь на себя. В соседней комнате был полумрак. В дальнем углу горел очаг, выложенный из дикого камня. Большие обугленные бревна весело трещали, разбрасывая красные светлячки искр. У очага стоял Алик, одетый в спортивный костюм и поношенные кроссовки. Он был безмолвен как статуя. Лишь белки глаз светились, отражая всполохи огня.

Противоположная от дверей стена была завешана ковром с восточным орнаментом, под ковром на кушетке расположился в свободной позе уже знакомый Олегу господин Логинов. Вместо спортивного костюма на нем был дорогой полушерстяной темно-синий костюм в тонкую белую полоску. И тонкий черный свитер под самое горло. Увидев вошедшего, Логинов широко улыбнулся. Указав на столик перед собой, почти ласково произнес:

— Присаживайтесь к столу, Олег Сергеевич.

Олег прошел через комнату, опустился на мягкий пуфик перед столом. В центре его стояла глубокая глиняная тарелка, на ней дымились куски ароматной проваренной баранины. Рядом большая хрустальная фруктовница, наполненная янтарными гроздьями винограда, оранжевыми мандаринами, неестественно красными помидорами и ядовито-зелеными маринованными огурцами. На краю стола стояла плоская тарелка со свежими лепешками. Возле нее — причудливый керамический кувшинчик и два маленьких граненых стаканчика.

От запахов свежей пищи у Донцова закружилась голова.

Логинов наполнил два граненых стаканчика темно-бордовым тягучим напитком. Подвигая один из них Донцову, предложил:

— Давайте выпьем за знакомство, Олег Сергеевич.

— Давайте, — со вздохом согласился Олег.

Они чокнулись и выпили. Вино было сладковато-терпкое.

— Вас не смущает, Олег Сергеевич, что я знаю, как вас зовут? — тоном заговорщика поинтересовался Логинов.

Олег пожал плечами, осторожно беря с тарелки воздушную лепешку.

— Чего тут удивительного, в моем удостоверении указаны имя, фамилия и отчество. А также должность — старший опер министерства. К тому же на фото я в форме с майорскими погонами.

— Верно, — согласился Логинов. Указывая на тарелку с мясом, проговорил: — Закусывайте хашламой, люблю кавказскую кухню. Небось проголодались, «башибузуки» не балуют пленных офицеров кормежкой. Особенно милицейских. — Оторвав от грозди большую продолговатую ягоду винограда, Логинов высосал из нее сочную мякоть, выплюнул шкурку прямо на пол. — Но о вас я знаю больше, чем написано в служебном удостоверении.