Птаха

Из старого дома выгружали старые шкафы. Тяжелые необъяснимо тяжелые, такими бывают старые вещи, полные чьих-то тайн, невыполненных обещаний, невыполненных и незабытых. Я стоял, опёршись рукой о стену. Стена шершавая и холодная. Нога немного ныла, но где-то глубоко под кожей и под штанами. Я научился за полгода оттеснять эту боль на самый край сознания, выталкивать за кромку ясности и черноты. Трость таскать с собой не хотелось. Грузчики поглядывали на меня с неодобрением, мол чё сам шкафы не носишь.

Из старого дома по кускам выносили память, пропахшую, а может пропавшую. Её пристроят на даче, в маленьком доме без теплой ванной, но с теплой кошкой, которую вывозят с базы в начале каждой весны.

– Эй, мужик, курить будешь?

Тихий, грузчик, который Алёша, протянул мне синюю пачку из местного ларька. «Слепота». Ну, ок. Давно я не курил вот так вот, чтобы у грязного подъезда дешевые сиги, чтобы рядом асфальт бугрился холмами-дырами, с деревьев то ли дождь, то ли снег, будто из другой жизни. Лет пять точно не курил, а может все десять. Пытался бросить, не без люлей отца. Потом эта херь «электронный кальян» один на компанию, никто не хотел покупать насадки, дымящее нечто с ароматом пластмассовой черники. Попытка в спорт, айкос, гладкий белый коробок, под стать новой жизни, новому городу, новому мне.

– Не, не буду, – я отмахнулся. В долгом путешествии из дыры в дыру отвык.

Тот, который Алёша, почтительно отвернулся к клумбе. Он был весь розово-пунцовый, мокрый и аккуратно злой, по-другому злиться ему было нельзя, а так вроде не очень видно, значит, заплатят, я заплачу.

– На кой ляд тебе это старьё возить?

Я пожал плечами:

– Надо.– Не моё старьё, не меня спрашивать. – Друг попросил. У него бабка болеет, в Ростов перевёз. Квартиру сдавать хочет. Шкафы бабкины, не хочет, чтоб чужие люди трогали.

– А ты тут каким местом? – оживился водитель.

– Проездом.

Грузчик в красной куртке сплюнул – перекур закончился. Алёша потащился за ним.

Я представил бесконечно длинную пустую дорогу, по которой поедут бабкины шкафы. Представил, что им будет весело, они будут скрипеть друг другу дорожные песни, как дети в старых американских фильмах. Я прыснул. Это мне, наверное, хотелось уехать. Вот уже как полгода мне хочется куда-нибудь сбежать. И я бегу. Бегу и не могу остановиться.

Это трепет, предвкушение дороги… Шкафы, наверное, думают, как это будет жить не здесь. Как это вообще быть не здесь? Не там, где ты был всегда. У Влада маленький дачный домик, не знаю даже, как они собираются это туда упихнуть. Тут я согласен с Василием, рухлядь. Выкинуть или сдать на переработку, вряд ли тут есть куда сдавать. Значит выкинуть. Я привык не прирастать к вещам. Я привык ни к чему не привыкать.

Прошлым летом я гостил у Влада. Обещали гриль, он забыл решётку в городе. Мы складывали кирпичи колодцем и жарили так. Меня всё просили: сыграй и сыграй. Гитара нашлась старая, звонкая. Скачали приложение, настроили кое-как.

Сидели на ступеньках, горячая древесина, мята по левую руку и вишня, собранная уже. Влад попьяне говорил об ангелах, к чёрту его белых ангелов с флейтами.

Каждый день я видел другого ангела. Девочку рыжую-рыжую. Она стояла на балконе, растрепанная, смотрела во двор. Не курила, а будто ждала. И мир её видел, и ждал. Только она не слушала. Красивая девочка.

На кухне что-то подозрительно зашипело. Кофе, чтоб его! залил всю плиту. У меня уже тряпки кончились его вытирать. Пора признать, я не умею варить кофе, нужно просто купить растворимый и выкинуть турку в окно.

[Диана]

– Работает?

– Нет.

Лампа не брызнула стёклами, не взорвалась, не включилась она вот и всё.

– Может, это там, – Ася ковырнула обои ногтем, – за стенкой?

– Чёрт. – Розетка, из которой слышно чужое радио, чужие шаги и голоса, розетка затихшая на месяц, смежная, дурацкая, сквозная, могла сломаться не у нас. – Тот, кто строил этот дом… Дерьмовая крыша, бумажные стены, сквозные розетки.

– Надо сходить.

– Нет! – я шарахнулась в сторону, и мне стало стыдно. Не хочу я туда идти.

– Это не баба Люба. Там мужик с пуделем живет.

– Он с четвёртого.

– Да? А кто тогда? Там вообще есть кто-нибудь? – Я пожала плечами. – Без розетки плохо.

– Можем сетевой фильтр купить.

– Второй? – Ася прижалась ухом к стене: – Давай послушаем?

– Ну, – Электрику звонить надо и хозяйке. Чёрт. – ну, давай.

За стеной тихонечко шуршало, будто кто-то страницы перелистывал, стучало, охало и материлось отчётливым мужским басом. Не Люба. Скорее всего – фильм.

Ася теснила меня ко входной двери, решительная громовая. Я смотрела на Асю, теребя низ футболки, натягивала, натягивала. Ася вытолкала меня в коридор.

– Сама бы с ним и разговаривала!

Я попятилась, потеряла тапку. Откуда-то дуло. Дверь стояла сплошная и тихая. Ни шороха, ни шагов. Может, уйдём?

– Но ты, – пригрозила мне Ася, целясь пальцем в звоночную кнопку, – ты же знаешь о чём с ним разговаривать!

– О розетке, – булькнула я, вслушиваясь в глухое дрожащие звенение.

А ты знаешь как! И это важней. Мне сделалось холодно и липко. Ася медленно выцветала из коридора. По ту сторону щелкнул замок. Хлопнуло, скрипнуло.

– Здрасьте.

Показался заспанный мужик, ну может парень, лохматый в синей футболке, с растрёпанными чёрными кудрями. Кудри длиннее моих!

– Доброе утро, – зачем-то обрадовался парень.

– Сейчас четыре, – шепнула я, выглядывая Асю, но Ася выцвела совсем, оставив мне приоткрытую дверь и смутный запах утренних оладьев.

– Без десяти, – поправил парень. Ему было лениво и весело. Он потёр глаз кулаком и, спохватившись, одёрнул руку. Лицо – запретная зона, хмыкнула я. Нет, нужно побыстрее заканчивать. Холодно.

– У нас розетка. Сгорела. С вами. Смежная, – выдала я отрывисто, выкатывая каждое слово точно тяжелый шар.

– Хотите зайти? – Он приоткрыл дверь шире.

Не хочу.

«Диан, иди!» – послышался призрачный Асин голос, а за ним тявканье.

Меня втолкнули в чужой коридор.

– Артур, – представился кудрявый. Ну парень. Обычный парень с дурацкими светло-голубыми глазами, в такие смотреть не хочется, в таких плавает лёд с Эльбруса или замороженные карпы, как повезёт.

– Что у вас… – Розетка, твою мать, розетка, не тупи, говори нормально. – работает?