Птице нужно небо. Часть III и IV

Где-то вдалеке ахнул магистр Левир. Я не позволила себе отвлечься, слишком рано. Слишком сложно. Слишком много усилий и сосредоточенности требовала эта работа. Свободной рукой я взяла созданного мною хищника, поднесла его к телу эльфа — так, чтобы язык, вываливающийся из чаши, почти касался черного семени. И запела. Нет, это не было пение в привычном понимании слова, просто серия мелодичных и не очень звуков — перемежающихся друг с другом свиста, шипения, писка и гудения разной длины и высоты. Краем глаза заметила, как качнулся ко мне магистр, вздрогнул, но тут же взял себя в руки Рьен, выдохнул сквозь стиснутые зубы Лерех за моей спиной. Все они были магами, пусть и не магическими существами, и их тоже коснулся зов. Но самое главное — он действовал на семя: черный паразит качнулся на своей золотой веточке, поколебался мгновение, а потом потянулся к «языку», мигом преодолев то неуловимо крохотное расстояние, что отделяло его от ловушки. И влип. Увяз в клейкой золотой массе. Цветок, «почувствовав» добычу (на самом деле, это я отдавала ему команды), стремительно втянул «язык», следом плотно сомкнулись лепестки. Ловушка захлопнулась. Я, застонав, откинулась назад в надежде опереться на спинку кровати или на стену, что бы там сзади ни было. Сзади оказался Лерех, который заботливо подхватил меня, не позволяя упасть.

И тишина внезапно кончилась, словно лопнула сфера, отгораживавшая меня от внешнего мира. Одновременно заговорили Рьен и магистр Левир. Я попыталась сосредоточиться, чтобы отделить один голос от другого. Получалось плохо — в голове шумело от пережитого напряжения. Я встряхнулась, посмотрела сначала на Рьена:

— Ну что там?

— Порядок, теперь просто глубокий сон. На ауре осталось небольшое затемнение, но оно явно уменьшается. При таких темпах — исчезнет самое большее через час.

Я кивнула и обернулась к магистру.

— Коллега, это было потрясающе!

Вот как. Не «студентка Май». Коллега. Но это действительно было потрясающе, просто мне требовалось время, чтобы это осознать. Я только что своими руками совершила чудо, сделала то, что до меня никому не удавалось…

— Спасибо, магистр.

— Что вы намерены делать с цветком?

— Гм… Не знаю. — я с недоумением покосилась на свое произведение, которое все еще держала в руке. — По-хорошему, следовало бы его где-то изолировать, покуда не погибнет семя. От моего цветка оно питаться не может — слишком грубое плетение, ему просто не под силу будет пустить корни. Но я не представляю, сколько может прожить маэрэ-лэ без подпитки… Отдать бы его нашим природникам для исследований, но нам, вероятно, придется сохранить сегодняшние события в тайне до поры до времени.

— В таком случае, отдайте его мне. Я мог бы даже поместить все это в стазис, что называется, до лучших времен, когда можно будет открыто исследовать вашу добычу.

— Что ж, берите, магистр. Только приготовьте какое-нибудь вместилище, иначе вы его не удержите.

В руках магистра появилась энергетическая полусфера, я поместила туда свой цветок, и преподаватель провел над ним ладонью, завершая построение сферы. Все это он уложил в услужливо протянутый Рьеном ящичек (и где успел взять-то!) и накрыл стазисом. Чудненько, одной проблемой меньше!

Другая проблема лежала на кровати, все еще довольно бледная и нуждающаяся в постоянном присмотре.

Третью проблему представляла я сама — полумертвая от усталости, удерживающаяся в вертикальном положении не столько уже силой воли, сколько силами бедняги Лереха, которые тоже не бесконечны.

— Ну как ты? — обернулась я к однокурснику?

— Прекрасно! — пропыхтел он.

— Видел что-нибудь?

— Немного. Но достаточно, чтобы понять, что именно ты сделала. Я воспользовался твоим зрением, чтобы смотреть. Ты заметила, что я все время касался тебя, чтобы поддерживать контакт?

— Не-а, даже не почувствовала.

— Я бы тебе посоветовал лечь, — вмешался Рьен.

— Можно прямо здесь?

— Конечно, сейчас будет вторая кровать, — улыбнулся лекарь.

Как выяснилась, кровать уже ждала под дверью — умница Рьен все предусмотрел. Он помог мне перебраться на постель и заботливо укрыл одеялом. Как уходили Лерех и магистр Левир, я уже не слышала — провалилась в сон. А Рьен, когда я проснулась на закате, сидел у постели неподвижного пациента. Мне показалось даже, что он так и не покидал палату, пока я спала.

— Ну как он?

— Все так же. Спит. Но это хороший сон — ему надо восстановиться после всего, что случилось. Все-таки магическое воздействие…

— Как ты думаешь, сколько он проспит?

— Я рассчитываю, что пару деньков. Если дольше, придется подпитывать его магически. Если меньше, то, боюсь, он не восстановится до конца и будет плохо себя чувствовать какое-то время.

— Думаю, кому-то надо постоянно находиться при нем. Очень важно, чтобы в момент пробуждения он был не один. Все-таки пробуждение в человеческой лечебнице может стать для молодого эльфа шоком.

— Да, ты права. Как мы это организуем?

— Ну, до конца декады я могу остаться здесь. Только завтра с утра отлучусь на пару часиков, принесу одежду на смену и учебники, чтобы не помереть тут со скуки. А там видно будет.

…Эльф очнулся как раз к вечеру последнего выходного дня, когда я раздумывала, стоит ли звать кого-нибудь на смену или остаться на ночь, а утром прямо из лечебницы отправляться на уроки. Пробуждение его было внезапным: вот только что лежал неподвижно — и уже сидит, хлопая перепуганными глазищами:

— Где я?! — как ни странно, кое в чем эльф сориентировался мгновенно: сразу заговорил не на эльфийском, а на языке империи.

— В лечебнице. Не волнуйся, с тобой уже все в порядке, ты здоров.

— А… как я сюда попал? — испуг в глазах сменился подозрительностью.

— Если совсем коротко… Твои сородичи решили тебя казнить… Кстати, за что?.. Подселили тебе маэрэ-лэ и выбросили умирать на улицах Лербина.

— Значит, я умру? — обреченно выдохнул парень.

— Я же сказала, что с тобой уже все в порядке. Мы избавили тебя от семени.

— Человеческие лекари?! Избавили?!

— А что ты имеешь против человеческих лекарей? — нарочито грозно вопросила я.

— Да нет… Ничего… Просто я думал, что вы не можете работать с магической оболочкой.

— Как видишь, смогли. Но ты так и не сказал, за что тебя приговорили к такой страшной казни.

— Меня… обвинили в уничтожении дубовой ветви.

Теперь была моя очередь таращить глаза.

— Это такой артефакт, ветвь серебряного дуба, единственный в своем роде — служит плодородию Лиотании. Есть и другие свойства, но я их не знаю., - пояснил эльф в ответ на мое недоумение.

— А-а-а!..

— Но я его не не трогал. Не трогал! — мелодичный голос звенел на грани срыва. — Я просто не мог сказать, где я был, когда произошло преступление. Не мог признаться, — на бледных щеках парня выступил румянец.

— А с чего они вообще решили, что это ты сделал?

— Там нашли мои магические отпечатки.

Что это такое, я себе представляла весьма смутно. Эльф тоже объяснить не смог. Я поняла только, что это не остаточные следы ауры или какого-то магического действия, а именно присутствие характерной для конкретного существа (а именно — эльфа) магии.