Птицелов
Шрифт:
Выбравшись из воды, Марвин перебросил мальчишку через колено и несколько раз ударил по спине. Мальчишка харкнул, и его тут же вырвало. Его глаза закатились, взгляд помутнел, а кожа была белой и затвердевшей на ощупь, и хотя Марвин чувствовал себя не многим лучше, думать о себе не было времени. Мокрая насквозь одежда жгла его тело, зубы отбивали дробь. Он запоздало вспомнил, что не удосужился в спешке привязать кобылу, и застонал.
— Ольвен! Ольвен, чтоб тебя…
К его изумлению, кобыла ответила ржанием. Марвин обернулся к ней, потянулся дрожащей рукой к пышущему спасительным жаром телу.
— Ольвен,
Кобыла снова заржала, глядя мимо него. Рука Марвина застыла. Он взглянул туда, куда, странно застыв, смотрела его лошадь.
И увидел Хозяйку Мекмиллена, стоящую на другой стороне озера.
Да, она была похожа на Ив. Очень похожа. Но она не была Ив. Так же, как Марвин не был Лукасом. Однако он всё равно не мог отвести от неё глаз, пока одежда на нём затвердевала, пока индевели ресницы, пока тяжело кашлял мальчик, чьё холодное тело привалилось к телу Марвина. А Марвин только смотрел в глаза гайнели, холодные, как вода, в которой он только что побывал, и думал о том, что её кушак точно такого же цвета, как кровь, размазанная по льдинам, что плясали по тёмной воде.
— Хорошо, — сказала Хозяйка Мекмиллена и насмешливо улыбнулась ему. — Хорошо!
Свистнула, хлопнула свою лошадь по крупу и, развернувшись, унеслась в лес в вихре снежной пыли. И только когда она сгинула, Марвин понял, что, если бы она осталась, и он, и сын Ив замерзли бы насмерть, потому что, пока гайнель была рядом, Марвин не мог пошевелиться. Зато её уход словно влил в него новые силы. Марвин поднялся, снял с лошади попону и завернул в неё сына Ив, потом поднял мальчика с земли и, кое-как усадив в седло, вскочил на кобылу позади него.
— Сейчас, парень, сейчас, минутка ещё, — бормотал он, хотя прекрасно видел, что мальчишка наконец потерял сознание. Ольвен, тоже очнувшись от чар гайнели, без указки нашла дорогу меж кустов и завалин, и уже через несколько минут мчалась через луг сквозь хлопья повалившего наконец снега, обратно к замку Мекмиллен.
Их быстро заметили со стены и подняли крик: ворота распахнулись задолго до того, как Марвин их достиг. Въезжая в двор, который он только что покинул, Марвин успел подумать, что порой импровизация — метод куда как лучше любого другого.
Впрочем, Ив его едва не убила — пока не разобралась, что он не топил её сына, а совсем даже наоборот. Она не верила, пока об этом ей не сказал сам Эдрик, по счастью, в тепле быстро отогревшийся и пришедший в себя. Пока лекарь поил его травяным чаем, мальчишка взахлёб рассказывал, как они с егерем загнали оленя, и как олень выбежал на лёд, а кони все разом будто взбесились и понесли вслед за ним. Егерь запутался ногой в стремени и утонул вместе с конём, а сам Эдрик успел уцепиться за льдину, но, конечно, утонул бы тоже, если бы Марвин не оказался рядом…
На этом месте взгляды Ив и лекаря обратились к Марвину, который сидел в кресле, жадно прихлёбывая грог и безуспешно пытаясь сдержать дрожь. Историю о собственном героизме он слушал не без удовольствия, усмехаясь про себя тому, что Ив побоялась оставить его без присмотра и усадила тут же, в комнате Эдрика. Кажется, она совсем ополоумела от запоздалого страха и сама уже не знала, что опаснее для её сына — присутствие Марвина рядом с ним или же нахождение врага вне её зоркого ока. О том, что
это именно Марвин рисковал собой, чтобы вытащить её щенка из полыньи, она, видимо, как-то не подумала.Он прочёл всё это в её потемневшем взгляде, когда она наконец удосужилась на него посмотреть, и, хотя за те полчаса, что он отсутствовал, она успела привести себя в порядок, Марвин узнал в этих глазах женщину, для которой сегодня играл в постели Лукаса. Он постарался приветливо улыбнуться ей, но, поскольку зубы всё ещё стучали, улыбка вышла кривоватой.
— Притт, заберите Эдрика в мою спальню, — сказала она, не сводя с Марвина глаз. — С вами же, мессер мой сын, — добавила она, когда почти совсем оправившийся мальчик запротестовал, — мы потом поговорим.
Кремень, а не мамаша, подумал Марвин, искоса наблюдая, как лекарь выводит мальчика из комнаты. Небось потом и выпорет ещё за то, что полез охотиться в опасное место. И волю чувствам дала только в первый миг… да, но что это были за чувства! Когда Марвин въехал в ворота, она вылетела им навстречу с таким видом, будто была уверена: он либо уже убил её сына, либо собирается это сделать прямо на её глазах. В тот миг её ярость и страх только позабавили его — насколько вообще можно забавляться хоть чем-то, когда чувствуешь, что кровь вот-вот заледенеет прямо в жилах, волосы застыли сосульками, а одежда намертво примёрзла к телу. Но сейчас, переодевшись, отогревшись и, главное, выпив залпом полкувшина грога, Марвин подумал: неужели Лукас на моём месте убил бы её ребёнка? Неужели?.. Но выходит, что так, раз это первое, что пришло Ив в голову.
— Ваш Мекмиллен уже в третий раз едва не угробил меня, месстрес, — заворочавшись, проворчал Марвин. — Я, пожалуй, и впрямь злоупотребляю вашим гостеприимством.
— Зачем ты это сделал? — резко спросила она.
— Сделал что? Спас вашего сына? По-вашему, должна быть какая-то причина?
— Прекрати увиливать! Ты совершенно не умеешь этого делать! — крикнула Ив и топнула ногой, будто вздорная бабёнка. Хотя почему «будто»? Вздорная бабёнка и есть, удовлетворённо подумал Марвин, чувствуя, как разливается по жилам горячее вино.
— Вот именно что не умею, месстрес Ив, а вам почему-то всё время сдаётся, что умею, — невинно сказал он и зевнул.
Ив скрестила руки на груди, сверля его ненавидящим взглядом.
— Ты немедленно уберёшься отсюда. Сейчас же.
— И это ваша благодарность?! — возмутился Марвин. — Право слово, я всё понимаю, но… Ах, постойте, может быть, я просто не угодил вам давеча. Ну, в таком случае, конечно, я не посмею отягощать…
— Прекрати, — вдруг всхлипнула Ив и, разом обмякнув, опустилась на колени и уперлась дрожащей рукой в пол. — Перестань же… я не могу так больше!
Марвин умолк, глядя на неё в совершенно искреннем изумлении. А она не смотрела на него — кажется, не могла смотреть. Только сидела, глядя в пол, и дрожала всем телом.
— За что он так, боги, боги мои, за что же он нас так, за что…
Опять Лукас, подумал Марвин. Опять он. Будто призрак, бродящий по галереям. И никак ей от него не избавиться. Она, должно быть, невероятно несчастна.
Заставить себя подняться, покинув нагретое кресло, было нелегко, но Марвин встал, сделал несколько шагов и опустился на пол рядом с Ив.