Птицелов
Шрифт:
— А теперь, джентльмены, мы перейдем к обсуждению текущих дел.
Он передал слово казначею Общества, который начал монотонно зачитывать свой отчет. Противники успокоились, — Лайэм вовсе не желал ввязываться в драку, а Квигли осушил еще пару рюмок шерри и откинулся на спинку кресла с осоловелым видом.
Вдруг Лайэм почувствовал, что Орелия смотрит на него. Она быстро отвела взгляд. Не решила ли она, что он сцепился с Квигли из-за нее?
Когда казначей закончил свой отчет, Росситер представил членам Общества гостей, и Мэнсфилд сказал несколько слов о Федре Кинсэйд, назвав ее талантливой художницей.
Федра, улыбаясь, представила
— Орелия Кинсэйд, архитектор, интересуется археологией. Она провела два года в Италии и посетила раскопки города этрусков в Вейи.
— Архитектор? — переспросил Кэннингхэм. — Мистер О'Рурк, я думаю, найдет о чем поспорить с юной леди.
«Да, знал бы доктор, насколько он прав…» — подумал Лайэм. Он был рад, что Федра не упомянула о работе Орелии в фирме О'Рурков.
Завязался разговор о раскопках в Анатолии и недавнем замечательном открытии Трои Генрихом Шлиманом. Последним вопросом повестки дня было издание Обществом книги по Древней истории с приложением переводов стихов.
Росситер предложил Федре иллюстрировать книгу, она согласилась:
— Я всегда мечтала сделать серию рисунков на тему античной истории и мифологии, — сказала она.
Все члены Общества внесли свои предложения по составу и исполнению книги; доктор Кэннингхэм в своей обычной шутливой манере предложил:
— А ведь вам не надо искать натурщицу для рисунков, на которых будут изображены женщины Древней Греции или Египта, — лучшей натуры, чем ваша племянница, и вообразить нельзя. Сделать прическу, одеть ее в костюм соответствующей эпохи — и я уже вижу Елену или Клеопатру. Хотите быть моделью вашей тети для рисунков к книге, мисс Орелия?
Орелия, смущенно улыбаясь, ответила:
— Может быть…
После этого обмена репликами Росситер нахмурился и кашлянул. Лайэму показалось, что предложение Кэннингхэма не пришлось ему по душе. Впрочем, у него нередко бывало хмурое выражение лица.
Остальные члены Общества оживленно поддержали идею. «Значит, Орелия будет присутствовать и на других заседаниях Общества», — подумал Лайэм. Почему-то судьба везде сталкивает их.
Заседание затянулось дольше, чем предполагала Федра, и на улице было уже темно. Орелия вышла из дома вместе с теткой, но Федре пришлось вернуться за Тео, который почему-то не последовал за ними сразу. Нетерпеливо ожидая тетку, Орелия смотрела на окна, где за кружевными занавесами, словно фантомы, двигались и жестикулировали мужские фигуры. Мелькнул высокий широкоплечий силуэт — это был Лайэм, Орелия узнала его твердый подбородок и прямой нос.
Орелии было неприятно встретить О'Рурка у Росситера, но его неожиданное выступление в защиту женщин понравилось ей, так же как и смелость, проявленная в споре с быкоподобным грубияном Квигли.
Тем не менее она по-прежнему считала О'Рурка самолюбивым, вспыльчивым гордецом, который слишком много мнит о себе.
Услышав поблизости какой-то шорох, Орелия вздрогнула. Ветра не было, но листья снова зашелестели— кто-то прятался в кустах? Она чувствовала на себе чей-то взгляд из темноты. Прислушалась — но шорох не повторился. Наверное, это ее воображение… Орелия стояла на крыльце в свете газового фонаря и вспоминала ночь в Италии, когда Розарио поджидал ее на крыльце дома, и никого не было кругом, как и сейчас. Но, славу Богу, это все осталось в прошлом, не надо вспоминать. Она натянула на плечи шаль и со вздохом облегчения увидела, что из дома выходит Федра, без
Тео.— Он пошел в помещение для слуг — никак не могут найти кучера. — Федра сморщила изящный носик. — Ну, какое впечатление произвели на тебя любители древности? Этот Квигли — что за грубая скотина!
— Может быть, это просто вспыльчивость, — уклончиво ответила Орелия, но вспоминать грубую речь багроволицего толстяка было неприятно. Не только его речь, но и все его существо излучало неприязнь к женщинам. Он мог бы выпалить и афоризм: «Хорошая женщина — это мертвая женщина».
— Но вообще-то тебе понравилось, дорогая?
— Да, очень интересно.
— Доктор Росситер был ужасен. Эти подробности о мумифицировании… Он их так смаковал… Можно подумать, что он сам охотно занялся бы этим делом, представься ему возможность.
— Ну, меня он не напугал. У меня крепкие нервы.
— Я очень рада. Мне было бы обидно, если б тебе не понравилось. А ты в самом деле согласна мне позировать?
— Если хочешь. Мы ведь живем в одном доме, мне не составит никакого труда.
— Ты соглашаешься, чтобы доставить мне удовольствие? Учти, позировать — дело довольно утомительное.
— Я все понимаю, — улыбнулась Орелия.
— Ну, тогда вопрос решен. Ты для меня идеальная натурщица. Видишь, твою редкостную красоту наконец оценили.
— Разумеется, я польщена, — ответила Орелия. Много лет она считалась в семье дурнушкой, теперь комплименты были ей приятны, хотя она принимала их сдержанно.
— Где же Тео? — беспокоилась Федра, вглядываясь в темноту.
— Да, он иногда ведет себя странно. — Орелия высказала свое мнение о спутнике Федры невольно. — Да, он странный человек.
— Эксцентричный, — возразила Федра.
— Позволь уж спросить тебя, как ты сошлась с такой эксцентричной личностью?
— Ну, я тебе говорила, мы познакомились в кружке любителей искусства. У нас сходные интересы. Тео хорошо воспитан, и манеры у него прекрасные.
— Ты, оказывается, и не знала, что он бывал в Италии.
— Тео молчалив, иногда из него слова не вытянешь. О себе рассказывать не любит.
— Вы с ним просто друзья?
— Конечно. — Федра запнулась, но потом тихо сказала:— Ты ведь, кажется, поняла, что сердце мое отдано другому…
— Сину О'Рурку? Но ты с ним редко встречаешься.
— К сожалению, я не знаю, как сложатся наши отношения с Сипом и к чему они приведут… — Федра вздохнула. — Ну, а Тео — терпеливый, нетребовательный спутник. Ведь леди не должна выезжать без спутника, ради тебя и твоих сестер я стремлюсь соблюдать приличия.
— Дорогая тетя, ты не должна ничего делать ради меня. Ты и так изменила всю свою жизнь, став моей опекуншей. Я тебе очень благодарна за все, и теперь ты должна считаться только с собственными своими желаниями. — Орелия нежно обняла Федру за хрупкие плечи.
— Не волнуйся за меня, — весело улыбнулась растроганная Федра. — Я бурно и весело провела молодость, сейчас должна остепениться. Но где же Тео? — воскликнула она, вглядываясь в темноту. — Тебе ведь завтра рано утром на работу.
— Ничего, вот и хороший предлог для опоздания! — Орелия обдумывала слова тетки. — Ты говоришь, что Тео удовлетворяется платонической дружбой. Ну а почему он так нетребователен, об этом ты думала? Может быть, он любит… других мужчин?
— Да нет, не тот случай. У него… как бы сказать… сексуальная энергия переключена на другие сферы жизни. Есть такие люди. Он странный, но очень милый и деликатный.