Птичка над моим окошком

Матвей с подозрением покосился на трость:

– Интересно, Аль Капоне носил только шляпу или иногда и кепку тоже?

Шутихин просиял:

– Да? Улавливаешь сходство? – В отличие от друга Витасик слыл человеком со вкусом.

– Улавливаю, – вздохнул Мотя.

Сам виноват, разболтал Витасику, что встретил в подъезде докторшу, – вот результат. Весь в надежде на случайную встречу, Витасик и выпендрился, изображает мафиозо.

Шутихин легко побоксировал Матвея в плечо, забыв разуться, проперся на кухню, угнездился на угловом диванчике, франтовато забросил ногу на ногу, и Матвей обратил внимание на носки – они были белыми. Это была серьезная заявка. Это означало, что провинциальный журналист Виталий Шутихин вышел на охоту. На кого? Уж не на ангела ли, по совместительству участкового терапевта?

– У тебя выпить есть? – Витасик прислонил трость к стене и потер руки.

Мотя с кислой миной промямлил:

– Откуда? Я из дому еще не выходил, а матушка не покупает мне спиртного.

– Эх. Что бы ты без меня делал? – Витасик стащил себя с дивана и прочапал в прихожую. Через минуту он триумфально водрузил на стол плоскую бутылку коньяка.

– Как думаешь, мне можно немного?

– Такой коньяк, друг мой Мотя, никому повредить не может.

– Доставай из холодильника, что найдешь, – скромно предложил Матвей.

В холодильнике по случаю нашлись: отварной говяжий язык (для поднятия гемоглобина), икра красная (для быстрейшего рассасывания послеоперационных рубцов), рагу из кабачков (для улучшения работы кишечника) и богатый выбор йогуртов – для тех же целей.

Друзья выпили, закусили, и Витась вспомнил о трости:

– Ценная вещица, дарю.

– Витася, ты ограбил антикварку?

– По-твоему, Шутихин идиот? Это из конфиската, – снизошел до объяснения Витася, лакомясь икоркой, – ОБЭП бомбанул подпольный интернет-магазин. Мне кореш презентовал две. Одну я, как настоящий друг, дарю тебе. Недешевая штука, между прочим.

– Вижу. – Мотя взвесил на руке элегантную вещицу, обхватил пальцами голову пантеры – рука легла как влитая.

– По-твоему, я инвалид?

– Она ж декоративная, тундра ты незаасфальтированная, – необидно обозвал друга Витасик.

– Признайся, у тебя поэтому нет проблем с девочками?

– Не завидуй. Что мое, то мое. Зато у тебя деньги водятся, а у меня карманы пустые и за душой ни гроша.

– На что намекаешь? – усмехнулся Матвей. – На то, что все сразу нельзя?

– Все сразу нельзя. Все сразу больно жирно. Что ж получится? Одному все, а другому – ничего?

– Почему это? – Матвей был щедрым от природы. – Разве нельзя, чтоб у всех водились и девушки и деньги?

– Нельзя нарушать баланс в природе. Кстати, – вспомнил Витасик, сооружая новый бутерброд, теперь уже с языком, – ты не передумал покупать тачку?

– Наоборот. Как раз сейчас самое время.

– Тогда наливай.

Друзья снова выпили. Отведав языка, Витасик поставил Матвея перед фактом:

– Я договорился о встрече.

– Ну, не знаю, – Матвей не уследил за ходом мысли друга, – мне кажется, я еще не в форме.

– Ну ты даешь! Нас сегодня ждут.

– Да еще ехать куда-то, – скуксился Матвей, – вдруг шов разойдется?

Витась освежил коньяк в рюмках.

– От чего он разойдется?

– От усилий.

– От каких?

Тупость друга начала Матвея нервировать.

– От тех самых.

– Что-то не слышал, чтобы от вождения расходились швы.

– Ты о чем вообще? – догадался спросить Матвей.

– О дилере, блин. А ты о чем?

– Фу-ты. О дилере! А я черт знает о чем подумал.

– Это ты еще от наркоза не отошел, – проявил великодушие Витасик. – Ладно, по последней, и вперед.

В желании понравиться участковому терапевту Витасик был не одинок. Теперь, выходя из дому, Мотя, тщательно готовился – вдруг Любовь неожиданно прибудет навестить родственника?

В этот раз на нем была бутылочного цвета футболка, песочные слаксы и бордовые мокасины – стиль практически богемный.

Пока Матвей собирался, Шутихин продолжал под икру наливаться коньяком и, увидев друга, не скрыл завистливого восхищения:

– Ух ты. Фирма? – Он пощупал футболку.

– Да брось, – отмахнулся Мотя, – матушка привезла из Турции. Не вещи делают мужчину.

– А мужчина уделывает вещи. – Шутихин продемонстрировал коньячное пятно на лацкане.

– Скажи «хрю», – по давно заведенной привычке велел Мотя.

– Хрю, – послушно повторил Шутихин.

Подкалывая друг друга, друзья вызвали лифт и поехали вниз.

Внизу их ждал сюрприз: обвешанная пакетами докторша.

Увидев девушку, Витася быстро прикрыл ладонью коньячное пятно, а Матвей прямо в кабине лифта по привычке впал в столбняк и не моргая смотрел на королеву своих грез. Несколько мгновений все втроем молчали, затем Мотя расплылся в идиотской улыбке:

– Здравствуйте! – Все-таки судьба его любит, а он не верил.

Выглядит он сегодня как кинозвезда. Правда, еще немного бледноват, но это даже придает ему томности и шарма. У гипертонички за стеной к нему претензий быть не может – он уже сто лет как не шалит, включая неделю, проведенную в больнице. Если разобраться, это гипертоничка ему мозги выносит своим «и-и – раз, и-и – два, жили у бабуси…».

– Хм… что-то вы быстро оклемались, – вместо приветствия, буркнула докторша.

Шутихин подтолкнул Мотю в спину, и приятели вымелись из лифта.

– Да. Второй день, как выписали, – похвастался Мотя.

– Ну, значит, все в порядке, если выписали. – Докторша протиснулась между друзьями.

Матвей потянулся к пакетам:

– Вы позволите?

– Куда?! – рявкнула вдруг девушка, живо напомнив интонацией утреннюю училку музыки – гипертоничку.

Мотя чуть не подпрыгнул от неожиданности, а докторша уже спокойней объяснила:

– Вам сейчас тяжести поднимать нельзя. Я уж сама как-нибудь.

– А вы опять в гости?

– Не совсем.

– Вам никогда не говорили, что вы лечите одним присутствием? – пришел в себя Витасик, но его потуги пропали даром.

Пропустив затасканный комплимент мимо ушей, докторша продолжила, обращаясь к Матвею:

– Не совсем. Родственница болеет, я ее навещаю, так сказать, исполняю профессиональный долг. – Говоря это, девушка внедрилась в кабину лифта.

– Как это благородно. А я, признаться, не любил раньше врачей, – снова вклинился Шутихин, которому надоело, что эти двое ведут себя словно его нет.