Птичка

– Чирик, квист, чик-чик-чик!

Спускались сумерки. Бедиа плотно пригнал ружье к плечу, долго, долго целился. Поймав маленькую черную головку птички на мушку, Бедиа подумал: "Прости меня, господи!" - и одновременно спустил оба курка.

Громовой звук выстрела разнесся по всему селу.

Сбежавшиеся соседи ахнули: босой, с изуродованной головой Бедиа лежал навзничь у разбитого окна в луже собственной крови. Рядом валялся сломанный "винчестер".

О причине выстрела и смерти Бедиа толком не знал никто.

Сплетни и слухи ползли в народе, переходили из уст в уста, из двора во двор, из дома в дом и наконец вышли за пределы села.

– С утра он был сам не свой...

– На почту, оказывается, звонил Жужуне, спрашивал Геронтия Цанава...

– Утром, оказывается, Геронтий принес ему телеграмму от сына, тот просил выслать деньги...

– Не стал бы он из-за этого стреляться!..

– А может, его...

– Да нет, на убитого он не похож!.. Вот винтовка... Ишь как ее разворотило!..

– Это еще как сказать...

– Дважды он был у меня. Волновался... Говорил о птичке - мол, дурную весть она пророчит... Про морфий говорил, про какую-то женщину из борделя, не помню уж... Был взволнован - это точно...

– Неужели виноват сын?

– Про сына ничего плохого я не слышала. На медицинском он учится, вместе с моим...

– Вот-вот! Медицинский и есть, оказывается, гнездо разврата и жулья...

– А ты не верь глупой болтовне других!.. Твой-то учился в ГПИ, а угодил в тюрьму на два года за хулиганство!

– По недоразумению! У нас дело в кассации в Верховном, и скоро всем вам придется прикусить язык!

– Дай бог!

– Не "дай бог", а так оно и есть!

– Вот она - судьба человека... Говоришь с ним, думаешь - здоров, а он, оказывается, уже не жилец на этом свете...

– А это что за телеграмма на столе? "Я чувствую себя прекрасно"... К чему бы это?..

– Куда уж прекрасней! Никто и ничто больше его не беспокоит...

– Видно, предчувствовал, несчастный, сына звал...

– Все! Погибла семья! Хоть облей дом керосином и подожги!..

– Эх, какой мужик пропал!

– Милиция идет!
– сообщил кто-то шепотом, и во дворе наступила гробовая тишина.

Было уже темно, когда во двор Бедиа Чиквани прилетела черноголовка. Она уселась на ветку ореха и жалобно прочирикала:

– Чирик, квист, чик-чик!

Откуда-то появилась вторая черноголовка, подсела к первой и спросила:

– Чикот-чик, чит-чик, чика!
– Кого ты разыскиваешь с утра?

– Чирик-чик, чик-чирик, чик!
– Птенчика своего, с утра его нет!

– Чик-чук, чир, чр-р!..
– Не бойся, найдется твой птенчик! успокоила вторая черноголовка первую и улетела.

– Квист, квист, чирик, чирик, квист, чирик!
– Где ты, детка моя, отзовись, где ты?
– еще раз жалобно позвала птичка. Никто ей не ответил. Лишь издалека, с чужого двора донесся голос второй черноголовки:

– Чик, чик, чир-чирик?
– Нашла своего птенчика?

– Чир-р, чук!
– Нет, не нашла!
– ответила с плачем первая и улетела.

Никто не заметил ни прилета, ни разговора, ни улета черноголовок. Все были заняты собственным горем, собственными мыслями.

В распахнутые ворота Бедиа Чиквани вступала печальная ночь...