Птицы

– Почему? – хором спросили дети.

– Потому что это не мое дело, – просто сказала Фанни. – И меня интересует только бал. На него меня пригласили. Было бы очень неблагодарно с моей стороны обманывать ожидания моего доброго друга мистера Герхарта Уолшша.

– Герхарт Уолшш? – спросил Финч. – Это кто?

– Один из Уолшшей, – пояснила Арабелла.

– Я и так понял, – огрызнулся мальчик. – Но кто он такой?

– Один из сыновей старого господина Уолшша, – сказала мадам Розентодд. – Очень импозантный джентльмен. Он подарил мне этот прекрасный трофф на мой день рождения!

Упомянутый трофф как раз ехал по заснеженному парку, поросшему деревьями с нежно-голубыми листьями.

– Он это сделал, чтобы вы с ним дружили, Фанни! – воскликнул Финч. – Это же очевидно!

– Скорее, он это сделал потому, что я с ним и так дружу, – улыбнувшись, подмигнула ему в зеркало мадам Розентодд. – Друзья делают друг другу подарки. Вот ты не подарил бы Арабелле трофф?

– Нет, – мрачно сказал Финч.

– Что? – оскорбилась девочка. – Это потому, что ты жадина!

– Ничего я не жадина! – надулся Финч. – Сама ты жадина! И вообще, ты бы мне подарила экипаж? А может, я хотел бы дирижабль!

– Дамы не делают такие подарки джентльменам, – высокомерно проговорила Арабелла.

– Вот видишь! – вскинулся Финч. – Ты злая и жадная и… рыжая вообще!

– А ты… – начала девочка, но Фанни оборвала начавшуюся было ссору.

– Так! – строго прикрикнула она. – Хватит препираться! Я сама начала это и уже жалею. Никто из вас не жадина. И такие подарки делают далеко не все джентльмены. И принимают также, – она выразительно поглядела на Арабеллу, – далеко не все дамы. Уверена, ваши собственные мамы меня осудили бы за то, что я приняла экипаж, – не гребешок и не камея все-таки. И, возможно, я сама бы не приняла его, если бы в его багажном кофре не лежало кое-что еще.

– Что? – спросил Финч. Дети были невероятно заинтригованы.

– Человеческая голова? – испуганным, но вместе с тем восторженным шепотом предположила Арабелла.

– Бомба? – вторил ей Финч.

– Сердце. – Фанни порозовела. – Сердце достойного джентльмена намного ценнее всех прочих подарков.

– Сердце? – поразился Финч. – Так он умер? А как ему вырезали сердце? А во что оно было завернуто? В упаковочную бумагу или в газету?

– Ты дурак! – сказала Арабелла. – Фанни говорит не про настоящее сердце. Он в нее влюблен.

– А… – разочарованно протянул Финч. – А я-то думал…

Откуда-то сверху раздался приближающийся рокот, и ползущий по парковой дороге трофф накрыла тень. Небольшой дирижабль пролетел над экипажем мадам Розентодд и скрылся где-то вдали над парком.

– Несложно быть достойным, когда ты Уолшш! – сказала Арабелла совершенно по-взрослому. – У них же просто уйма денег!

– Чтоб ты знала, – невесело заметила Фанни, – мало кто из Уолшшей действительно достойный человек. Что касается Герхарта, – ее лицо тут же смягчилось, – он очень приятный, невероятно добрый и обаятельный джентльмен. Он не кичится своим положением в обществе и никогда не скажет ничего дурного о простых людях. В отличие от своих родственников. А еще я в состоянии отличить обычное увлечение от чего-то… настоящего. И поэтому мне страшно.

– Почему страшно? – удивился Финч.

– Потому что я не из их общества, – со злостью проговорила Фанни. – Они не примут меня.

– Как это? – спросил мальчик. – Вы же очень красивая и очень добрая! И веселая! Вы просто чудо!

Фанни повеселела:

– О, ты такой милый, Финч. И такой наивный.

– Ничего я не наивный, – обиделся Финч. – И не милый.

– Это семья очень строгих нравов, – пояснила Фанни. – И второго мезальянса они не переживут. Один из сыновей старого господина Уолшша, старший брат Герхарта, уже пошел против воли своего отца и взял в жены женщину из низов. Старик едва не отрекся от него. Говорят, его жену они сжили со свету, а к ребенку, девочке, относятся очень плохо.

– Мы ее знаем! – воскликнул Финч. – Это же Уиллаби! Она учится в нашем классе.

Трофф наконец оказался в сердце парка. Детям предстал огромный синий особняк в четыре этажа, к которому были пристроены башенки и флигели. К главному входу вела мраморная лестница. Повсюду виднелись лепнина, барельефы и колонны, а на карнизах выстроились молчаливые каменные скульптуры. Над темно-синей черепичной крышей завис дирижабль с черной надписью «Уолшш» на боку оболочки. Рядом к причальной мачте швартовался еще один – тот, который пролетел над парком несколькими минутами ранее.

Экипаж мадам Розентодд обогнул круглую клумбу, поросшую синими снежными цветами. В центре ее располагалась высоченная ледяная статуя: мужчина в кресле. Его полупрозрачные бакенбарды были огромными, на крючковатом носу сидели очки, тяжелые подбородки нависали над галстуком-бабочкой. Судя по явному сходству с газетными фотографиями, это был хозяин поместья и глава «славного и древнего» семейства, сам старый господин Уолшш.

Фанни остановила экипаж напротив главного входа, переключила рычажок управления фонарями, и они погасли. После чего дернула за цепочку и приглушила огонь в топке паровой машины. Урчание стало едва слышным.

– Ждите меня здесь, дети! – велела Фанни строго. – Я не шучу. Никуда не выходите из экипажа. Я скоро вернусь. Прошу вас: сделайте мне одолжение и не расстраивайте мое, я надеюсь, светлое будущее.

Она сняла очки и кепку и надела красную шляпку в тон пальто и платью. После этого, отворив дверцу, вышла на улицу, поднялась по мраморным ступеням и направилась к двери, открытой для нее механическим слугой в ливрее. Дверь закрылась. Особняк проглотил Фанни Розентодд.

– Что будем делать? – спросила Арабелла.

Финч посмотрел на нее, и она продолжила:

– У нас очень мало времени. Завтра уже буря.

Мальчик кивнул. Он помнил.

– Им зачем-то нужен Фогельтромм, – сказал Финч. – Они ищут его. Зачем он им понадобился?

– Я не знаю.

– А еще они хотят что-то украсть у мадам Клары. Нужно во что бы то ни стало ее предупредить!

– Если мы застанем ее дома, – напомнила Арабелла. – Потому что она все время куда-то уходит.

– А еще злодеи хотят навредить мистеру Франки. Нам нужно предупредить и его.

– Это если он станет слушать и…

И тут вдруг произошло нечто неожиданное. Неподалеку появился тот, о ком дети только что говорили. И это был отнюдь не мистер Франки – по боковой аллее, вдоль дорожки для экипажей, быстро шла, толкая перед собой коляску, высокая женщина в черном пальто и шляпе.

– Это… это же…

– Да, это она!

Мадам Клара подкатила коляску к дому, но не поднялась по лестнице к главному входу, как Фанни, – она направилась вдоль стены и вскоре исчезла за углом особняка.