Птицы
Шрифт:
Выйдя из трамвая на своей станции, Финч не сразу отправился домой, хотя больше всего на свете в тот миг хотел вернуться в тепло и опустошить казанок с остатками еловой каши из холодильного шкафа. Тепло и каша откладывались: последней зацепкой, которая могла к чему-то привести, были странные пилюли, и Финч заглянул в аптеку на углу.
Старый аптекарь мистер Беркохх не узнал пилюли, которые показал ему мальчик. Он сказал:
– Мистер Фергин такого у меня не покупал. И передай дедушке, Финч, что я оскорблен до глубины души тем, что он купил лекарства не у меня, а где-то еще! Вероятно,
Финч стал допытываться, и аптекарь ответил, что никогда раньше не видел таких пилюль и не знает, что обозначает маркировка на них. По форме они, по его словам, походили на пилюли от бессонницы, по размеру – на пилюли от болей в костях, а по цвету – на пилюли от прерывистого сердцебиения.
Еще одна тайна. Еще одна загадка. Финч полагал, что с пилюлями будет проще всего, ведь дедушка всегда покупал лекарства в аптеке «Завидное Здоровье Беркохха», а уж аптекарь, знавший недуги всех жителей Горри, как свои собственные, непременно должен был узнать эти пилюли.
Появление еще одного вопроса и отсутствие хотя бы одного ответа на уже скопившиеся угнетали Финча сильнее усталости и голода. То, что он сегодня выяснил, лишь сильнее все запутывало…
Поднявшись на третий этаж, Финч вдруг услышал какой-то звук. Как будто скулил щенок, застряв лапой в перилах. Но это был не щенок, и звук шел не с лестницы, а откуда-то с четвертого этажа. А еще мальчик уловил в нем знакомые нотки.
«Неужели снова?» – подумал он.
Поднявшись по ступеням, Финч украдкой выглянул на этаж. Арабелла стояла у лифтовой решетки – вжимаясь в нее всем телом, она закрывала лицо руками и плакала.
Финч хотел было сказать что-то вроде: «Джей, это уже не смешно!» – но не решился. Что-то его остановило.
– Почему ты плачешь? – спросил он, подойдя к девочке. – Что случилось?
– Уйди, Финч! – проступило сквозь рыдания и сквозь ладони.
Но Финч не собирался так просто уходить.
– Я не злюсь, что ты плюнула в меня, – сказал он. – Я тебя прощаю.
– Какая радость! – провыла Арабелла, по-прежнему не отрывая рук от лица. – Пошел вон, я сказала! Ненавижу тебя!
Финчу стало ее жалко. А еще, как и в прошлый раз, он ощутил собственную беспомощность.
– Не плачь, – сказал он. – Все будет хорошо. Ты только…
– Ничего не будет хорошо! – воскликнула она и убрала руки.
Как и накануне, ее лицо было красным и мокрым от слез. Но сейчас на нем появилось кое-что новое. Под глазом у девочки уродливым пятном расплылся синяк.
Финч вздрогнул.
– Кто тебя ударил?! – сжав кулаки, спросил он. – Я его сам побью!
– Не сможешь, глупый Финч! – ответила она. – И не говори со мной! Вообще! Никогда!
Но Финч стоял на своем:
– Это мальчишки в школе? Ну я им задам! Дедушка говорит, что нельзя бить девочек.
– Пошел вон! – взвизгнула Арабелла. Она глядела на него с такой яростью, будто это он ее ударил.
– Никуда я не пойду, пока ты не скажешь, кто тебя ударил! – заявил Финч.
Его упорство и небезразличие на миг даже смутили Арабеллу, но она тут же ответила:
– Это не твое дело, понял?
Оттолкнув его, девочка побежала к своей двери. Всего мгновение, и она скрылась в квартире.
Финч
машинально шагнул следом и замер у порога.– Почему так долго? – раздался злой мужской голос из квартиры. – Ты принесла почту?
– Нет, сэр, – Финч услышал отчаянный оправдывающийся голос Арабеллы. – Ее не было, сэр. Мистер Дьюи ничего нам не принес сегодня.
– Тогда отправляйся учить уроки, маленькая дрянь!
– Да, сэр…
Финч развернулся и бросился бежать. И не останавливался, пока не захлопнул за собой дверь собственной квартиры.
Никакие мальчишки, понял он, не били Арабеллу – ее ударил тот человек, который живет с Арабеллой и ее мамой… То ли кузен ее умершего отца, то ли просто друг семьи. Нет, кажется, кузен. Финч вспомнил, что миссис Поуп однажды сказала: «Не хватало нам еще новых родственников, ошивающихся по дому!» – когда тот тип въехал со своим чемоданом и стал здесь жить.
Финчу родственник Джеев не нравился. Тот чем-то напоминал мистера Кэттли, только был намного хуже, ведь если в жулике из трамвая ощущалось что-то притягательное, что уверяло: «Надо просто узнать меня получше, я не так уж плох», то с кузеном отца Арабеллы все было однозначно. Он выглядел так, будто постоянно замышлял подлость, даже пальцы его безостановочно шевелились, словно он мысленно что-то крал или кого-то душил.
Финч разделся и направился в свою комнату. Плюхнув портфель на кровать, он достал карту города. У него были дела и помимо этой плаксы. Ему нужно было как следует обдумать то, что он сегодня узнал. Но мысли все возвращались к плачущей девочке и ее синяку.
Финч никогда не задумывался о том, почему этот человек живет в квартире Арабеллы, и никогда не интересовался тем, что там творится.
– Это не мое дело, – напомнил он себе. – И она сама сказала, чтобы я убирался. А у меня дедушка пропал. И вообще мне все равно. Пусть эта глупая девчонка сама разбирается. Рыжая, курносая, наглая… а-а-ар-р!
Финч выхватил из портфеля тетрадь, чернильницу, ручку и первый попавшийся под руку учебник, а затем ринулся прочь из комнаты и, нацепив башмаки, выбежал из квартиры…
Вскоре он уже стоял у потертой коричневой двери с бронзовой цифрой девять.
Вся его решимость вдруг исчезла, словно ее и не бывало. Финч вдруг вспомнил, что он всего-навсего ребенок, и ему стало страшно. Что он мог сделать взрослому? Что он мог сказать? А вдруг он все еще больше испортит? А вдруг и его побьют?
– Эй ты! Маленькая дрянь! – раздался уже знакомый злобный голос за дверью. – Я не потерплю неуважения!
– Но я ничего не делала! – до Финча донесся испуганный голосок Арабеллы.
– То есть ты хочешь сказать, что твое хныканье ничего не значит?
– А что оно значит?
– Думаешь, я не вижу, что ты задумала? Ходишь здесь, хнычешь, вся из себя такая горемычная, и строишь планы, как бы выжить меня из квартиры!
– Я не строила никаких планов!
– Ты еще пререкаешься?! Вот я тебе сейчас задам!
– Нет!..
В голосе девочки было столько отчаяния и безысходности, что Финч не выдержал.
Не раздумывая больше ни секунды, он дернул за цепочку звонка. За дверью послышался перезвон колокольчиков. Голоса затихли.