Публичное одиночество
Шрифт:
Если Вы подразумеваете, чувствую ли я неловкость, то нет. Это нормально.
Вы понимаете, все в определенном смысле – режиссура. Ты же можешь сразу понять или, по крайней мере, почувствовать сверхзадачу женщины. Тогда можно выстроить свое поведение так, что не приходится отказывать. (II, 31)
(2000)
Интервьюер: Долгие годы половина женщин страны страдала по вашим усам. Изменилась – количественно или качественно – армия ваших поклонниц?
Дело в том, что как тогда я ничего не ощущал, так и теперь. У меня времени не
Так что, если теперь у меня стало меньше поклонниц, чем прежде, я об этом не знаю.
Женщинам будет очень печально это прочесть.
Ничего не поделаешь.
Могу ответить на долгий взгляд, скажем, в ресторане. Это и есть самое интересное, а потом уже все одинаково.
Но я не хочу быть понятым пошло. Вы еще подумаете, что я такой вечно подмигивающий дамам персонаж, который этим скрывает свой нервный тик… (III, 6)
(2006)
Интервьюер: Кроме всех ваших многочисленных талантов, Вы еще и признанный покоритель дамских сердец. Комплиментов от женщин в вашей жизни не стало меньше?
Я их никогда не слышал или не слушал.
Я говорю совершенно искренне. Может быть, я бы их и слушал, если бы слышал… (XV, 29)
(2007)
В жизни всякое бывало, но за любой связью с женщиной у меня стоит история.
Кто-то умный сказал: «Человек есть не средство, а цель».
С позиции мужчины существует единственный критерий во взаимоотношениях с женщиной: в физической близости с ней ты получаешь наслаждение, удовлетворяя партнершу. Не берешь, а даешь. Ей должно быть хорошо, и тогда она доставит радость тебе.
Только так!
Поэтому ненавижу разговоры, как кто-то в баньке развлекался с дюжиной девиц. И олигархам, возящим за собой гаремы, не завидую. Баб они могут менять хоть каждую ночь, но толку-то? Не зря ведь мой бывший тесть Александр Вертинский пел когда-то: «Как хорошо проснуться одному…» Много – не значит здорово. Вопреки законам диалектики, количество не всегда переходит в качество. Ничего принципиально нового, тасуя партнерш, не откроешь, в конечном счете все у всех устроено одинаково. А в памяти и в душе остается лишь то, чего не потрогать руками. (II, 57)
(2008)
Интервьюер: Картина «12» была чисто мужская, и Вы заметили как-то, что хотели бы снять и «женский» фильм. Но у Вас во всех фильмах женщины какие-то идеализированные, слишком хорошие. Это соответствует действительности. Вы никогда не показываете подлых, скверных женщин!
Я их видел достаточно. Слава богу, не в близкой своей жизни. Я таких женщин ненавижу и боюсь настолько, что опасаюсь впускать их в свое кино.
Я еще Достоевского так же опасаюсь, сыграл только князя в «Униженных и оскорбленных», да подпустил «достоевских» интонаций в Пожарского из «Статского советника»…
Женское негативное начало намного страшнее мужского, а экстраординарное мужское негативное начало – как правило, очень женское. Подлый мужчина – как будто существо женского рода. Ведь любая подлость не имеет прямого движения, она имеет движение скрытое, женственное.
Если говорить о разрушительных женщинах, то их зеркало – мужчина, который рядом с ними. Не та женщина страшна, которая рвется к власти, крикливая, грубая, противная, глупая – такие, в сущности,
чаще всего безобидны. А вот если рядом с ними мужчина теряет себя и превращается в не пойми что. Становится опустошенным, безвольным, каким-то образом она с ним это делает – вот где негативное влияние.Я вообще опасаюсь мужчин, которые находятся под всеобъемлющим влиянием таких женщин. С ними невозможно иметь дело. Да, такие явления достойны, конечно, серьезного художественного разговора. (I, 132)
(2009)
Вопрос: Вы влюбчивый? И какой тип женщин Вам нравится?
Конечно, влюбчивый! А разве не заметно?
А что касается типа женщин – смотрите мои фильмы. (XV, 41)
(2009)
Интервьюер: Я представляю (вернее, даже не могу представить), как Вас любили (и любят!) женщины – Вы страдали от этого или Вам их пылкое обожание нравилось?
Над этим я как-то никогда особенно не задумывался, хотя, конечно, отношения с женщиной – импульс огромный. Они заряжают энергией, впрыскивают в кровь абсолютно необходимый адреналин, но во главу угла я никогда это не ставил – работа и друзья были для меня важнее, чем женщины.
Простите, это не кокетство?
Я обещал отвечать искренне!
Вы можете себе представить, что бы я мог в жизни успеть, если бы главным для меня был успех у женщин? Кстати, чем больше пытаешься им вскружить голову, тем меньше у тебя шансов, потому что абсолютно бессмысленно пытаться пробиться к женщине, если с самого начала между вами не возник ток.
Вообще отношения сильного и слабого пола – штука загадочная… Нравится – не нравится… Это на таком расстоянии и столь тонком уровне происходит, что ты едва можешь понять, возможно ли что-то. Тут очень важно выдержать паузу, а если ты в ту же секунду начинаешь, что называется, бить копытом, половина женщин подумает: «Аа-а, похож на других» – и уйдет.
Признайтесь, а Вы уводили когда-нибудь у кого-нибудь даму сердца или, быть может, уводили у Вас?
У меня – случалось, а уводил ли я? Не знаю…
Я никогда не нарушал того, что уже как-то сложилось, но иной раз какие-то женщины, которые были с кем-то, потом оказывались со мной. (I, 137)
(2010)
Женщина. Всегда – стимул. Огромный креативный стимул. Почти все мои фильмы о женщине. О запретной любви. С одной стороны, как говорится: «Баба – она и есть баба». А с другой – такая тончайшая вязь перламутра в отношениях, которые могут ничем не закончиться и даже не начаться, но вот эта разница температур, эта вибрация воздуха между вами, когда даже прикосновений не надо, и все понятно, и уже были друг с другом, хотя вроде бы ничего не было…
Мне нравится ставить женщину в тупик. Вдруг двумя словами ты разрушаешь все, что она вокруг себя понастроила, – так изящно и, как ей кажется, неуязвимо… (XV, 46a)
«ЖЕСТОКИЙ РОМАНС»
(1993)
Интервьюер: «Жестокий романс» – Вы сыграли в нем главную роль?
Рязанов мне прислал сценарий, к которому была приложена записка: «Если ты и Андрей Мягков будете сниматься, я буду снимать картину, а если нет, то не буду».