Пучина Сирены

– В первый раз я не думала, что ты и в самом деле полетишь сражаться с облачным странником, а во второй я сказала тебе проследить, куда направился кетель, а не лезть к ним в улей в одиночку.

Лун полез туда на разведку, а не чтобы драться, но он не стал спорить.

– К чему этот разговор?

Гнев Нефриты уже уступал место досаде.

– К тому, что ты – первый консорт. Мой первый консорт. Ты не можешь собой рисковать.

– Я не стану стоять в стороне и ждать, когда кого-нибудь съедят.

– Я знаю. Знаю, что не станешь. – Она прижала ладонь ко лбу и зажмурилась. – Но… у тебя есть и другие обязанности.

Другие обязанности. Например, зачать выводок. Лун ждал, когда она об этом скажет. Его сердце заколотилось быстрее.

Три месяца назад, когда отчалили летучие корабли, Нефрита решила, что им настало время завести потомство, но пока что ничего не произошло. Лун при каждой возможности делал все от него зависящее и не понимал, что могло пойти не так. И ему совсем не хотелось спрашивать Нефриту, не передумала ли она.

Или, возможно, зачать выводок было не так уж просто, как ему казалось. Лун видел, как заводят детей земные обитатели, но не представлял, как это происходит среди раксура; он даже не знал, рожают они или откладывают яйца, и лишь недавно выяснил, что королевы и женщины-арборы умеют подавлять свою способность к зачатию. Из-за трудностей в старой колонии все арборы перестали рожать еще до того, как к ним присоединился Лун, и самым младшим детям был уже почти целый цикл. Но если бы он что-то делал неправильно, Нефрита наверняка сказала бы ему об этом.

Однажды Лун заподозрил, что дело может быть кое в чем другом, но, поскольку Утес улетел с Нираном и остальными, спросить было некого.

Нефрита посмотрела на него и, видимо, почувствовала, насколько он встревожен. Она приняла облик арборы – в земных обитательниц королевы перевоплощаться не могли. Ее очертания стали более плавными, а крылья исчезли. Окрас чешуи остался таким же, голубым с серебристо-серым узором, но шипов стало меньше, а длинных гребешков в гриве больше. Она подошла к Луну, положила ладонь ему на загривок и коснулась лбом его лба. Затем она, рыча, произнесла:

– Я понимаю, что ты не можешь не помогать. Просто старайся не убиться при этом.

Лун закрыл глаза, вдыхая ее запах.

– Я сообразил, куда та тварь потащила Песка, а времени сказать остальным у меня не было. Пришлось лететь самому.

Нефрита сделала шаг назад.

– Никто не погиб; я рада и этому. – Она окинула его взглядом. – Я позову наставника, чтобы тебя осмотрели.

Лун сел на шкуры и постарался не застонать, когда его побитые мышцы сжались. Наставник был ему не нужен, но он так обрадовался возможности отложить разговор о детях и о консортах, которые не способны их произвести, что не стал спорить.

– Жемчужина не будет с тобой из-за этого ругаться?

Выходя в коридор, Нефрита презрительно хмыкнула.

– С Жемчужиной я разберусь.

Лун лег на шкуры и прищурился, разглядывая свой любимый рельеф на потолке. На нем из разной древесины были выточены раксура, украшенные полированными драгоценными камнями. Самые большие фигуры – королевы – красовались посредине, рядом с ними – консорты из темного дерева, которое обозначало их черную чешую, затем группки воинов и воительниц, сплетенных друг с другом или в полете, с расправленными крыльями. По краю размещались арборы – бескрылые, приземистые и мускулистые, в отличие от худых, высоких, изящных окрыленных. Во всем древе Лун не нашел ни одного изображения раксура в земном облике – и не понимал почему. Ведь он оставался собой в любом теле, и оба обличья в равной степени были его воплощением. Он знал это, чувствовал нутром, хотя вырос один, а не при дворе раксура.

«Ты все еще здесь», – напомнил он себе. Учитывая все его прошлые попытки осесть хоть в каком-нибудь поселении, одно это было уже немалым достижением.

Глава 2

Два дня спустя королевы созвали весь двор, чтобы устроить общий сеанс предсказаний.

Лун все еще привыкал к странному, непредсказуемому поведению раксура, но не успела церемония начаться, как он уже чуть не поссорился со Звоном. Лун лишь заметил, что этим сеансом можно легко переложить всю вину за важные решения на наставников, и его превратно поняли.

– Нет, такие предсказания очень точны и очень важны для двора, – настойчиво и слишком громко заявил Звон.

– Я и не говорил, что это не так. – Лун на всякий случай огляделся посмотреть, не услышал ли их кто-нибудь.

Они стояли в небольшой комнатке, которая примыкала к огромному приемному залу, где уже собрались почти все члены двора. Арборы и воины стояли на первом этаже, на двух открытых лестницах, которые зигзагами вились по противоположной стене, под балконами и в круглых проходах, что уводили на верхние этажи. Гигантская спираль колодца поднималась над лестницами и пронизывала все древо.

Почти все раксура приняли земной облик, и лишь некоторые молодые воины остались в крылатом; они липли к стенам и свисали с балконов, цепляясь за них когтями ног и хвостами. Не пришли лишь дети, которые остались в яслях, и несколько учителей, что за ними приглядывали. В воздухе висел негромкий гул разговоров, предвкушение и нетерпение; кое-где воины и молодые арборы толкали друг друга локтями. Но даже несмотря на то что здесь собрались почти все члены двора, места в зале все равно оставалось слишком много. Было печально осознавать, сколь малочисленным стал Туман Индиго по сравнению со своим былым величием.

Все еще недовольный, Звон продолжал:

– Тогда что тебе не нравится? Почему ты считаешь прорицание дурной затеей?

Лун раздраженно зашипел.

– Я так не считаю. – Он просто думал, что проблемы таким способом не решить.

А еще боялся того, что может раскрыть предсказание.

– Тогда почему ты… – начал было Звон, но Елея подтолкнула их обоих в спину и сказала:

– Идите, Нефрита уже ждет.

Нефрита и правда ждала. Она сидела у края пустого круга посреди зала и всем видом излучала нетерпение. Лун направился к ней, а Звон и Елея пошли за ним.

Когда раксура Тумана Индиго впервые вошли в древо, этот зал поразил их воображение, но теперь он впечатлял еще больше, ведь арборы соскребли со стен мох, очистили и отполировали дерево и инкрустацию и зачаровали ракушки, чтобы те сияли мягким светом. А еще вода, которая узким ручьем вытекала из верхнего канала и собиралась в бассейне на полу, теперь стала кристально чистой и свежей.

Когда они подошли, Нефрита подняла голову и слегка улыбнулась, но, судя по наклону шипов, она была чем-то недовольна. Она сказала: