Пугало для Богов

Мое терпение было вознаграждено. Не прошло и пяти минут, как я услышал негромкий чавкающий звук. Гром снова всхрапнул, но звук не исчез. Минуту спустя я понял, что это значит – сюда явно кто-то шел, и его ноги, утопающие в грязи, и выдавали этот аккомпонимент.

А еще этот кто-то был не один, это стало понятно очень скоро.

Неизвестно, сколько их было, но звук шагов упорно выдавал эту гоп-компанию. И кто это у нас такой смелый, что идет ночью, под дождем и в грязи к дому людое… ой, простите, лесорубов. Если это не по мою душу, то я – дебилоид вульгарис. В смысле, придурок обыкновенный. Ну что же, посмотрим, что будут дальше творить эти бывшие сперматозоиды и будущие трупы.

Вскоре замерцал свет фонарей – я тут уже видел такие. Нечто вроде нашей "летучей мыши", только примитивнее и заправляется не керосином, а маслом. Придурки. Они б еще на себя плакаты навесили:

"Мы идем, смотрите на нас". Толку от этих фонарей сейчас было пшик, зато демаскировали они идущих здорово. Я, правда, видел сквозь ночь и дождь, но сейчас обнаружить незваных гостей можно было и без моего суперзрения.

Устроившись поудобнее, я с интересом наблюдал за нарушителями спокойствия. Их было шестеро, и профессионалами они не были – шли, несмотря на все старания, шумно, и в дом собирались войти абсолютно бездарно – через дверь, причем все сразу. Блокировать окна никто даже не попытался. Да и оружия серьезного при них я не видел. Я не имею в виду мечи, потому что большая часть местных клинков под определение "серьезные" не попадает в принципе. Топоры, правда, были у всех, а эти игрушки в умелых руках едва ли не опаснее мечей, но в данном случае под серьезным стоило понимать луки или арбалеты – они давали этим организмам хотя бы тень шанса остаться в живых при встрече со мной. И все же, кто эти люди и почему они уверены, что в этой хибаре их ждет добыча?

Я присмотрелся… Ба, знакомые все лица! Особенно вон тот, губастенький. Я в свое время на него посмотрел и решил, что у него геморрой заблудился и не с той стороны вылез. Откуда я их знаю? Так сам же им сутки назад в трактире жевальники полировал. Ню-ню, дятлы, сейчас поговорим.

Дождавшись, когда селяне осторожно, ухитрившись не скрипнуть, открыли дверь и по одному скрылись внутри, я в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние. Единственный из этих горе-вояк, оставшийся снаружи и стоявший, очевидно, на стреме, повернулся ко мне, но только для того, чтобы получить по морде. Топор он схватить так и не успел.

Не теряя даром времени, я схватил бесчувственное тело за одежду и забросил его прямиком в открытую дверь, захлопнул ее и припер очень удачно подвернувшимся колом. Изнутри донесся вопль то ли ярости, то ли ужаса. Скорее, все же ужаса.

–  Эй вы, козлы! Какого хрена за мной сюда приперлись? И чтоб честно мне отвечали – я ложь от правды все равно отличу.

Тут я, разумеется, приврал – не умел я этого. Однако несостоявшиеся убийцы знали, что я маг, и разобраться в моем блефе не смогли. Маги способны на все, чересчур уж это фундаментально, поэтому колоться они стали, как сухое полено.

Ответ был непечатным, но все же суть я разобрал. Эти хреновы пейзане решили, что я на них настучу, куда надо, и так испугались возмездия властей, что оно перевесило страх передо мной. Обидно даже… В общем, эти придурки договорились с хозяином постоялого двора, тот дал мне наводку на это место, а потом они дождались собачьей вахты, когда я, по их расчетам, должен был сладко дрыхнуть, и пришли меня резать. Удоды!

Ну что же, пришли убивать – значит, будьте готовы к тому, что убьют вас. Злобно усмехнувшись, я ударил по избе заклинанием, которое подсмотрел во время приснопамятной драки с местным богом. В принципе, ничего особенного, просто эффект от него, как от снаряда, и результат соответствующий. Одна из стен избы разлетелась в щепки, и вся конструкция начала складываться. Ну, вот и все, выживут – их счастье, погибнут – их проблемы.

Хотя нет, оказывается, не все. Один из мужиков успел рыбкой выпрыгнуть в окно, снеся могучими плечами раму, но я успел подбежать к нему раньше, чем он встал на ноги. Удар – все, кончено. А вот нечего на меня набрасываться, когда я мирно проезжаю мимо.

Усмехнувшись, я вытер меч и вернулся в конюшню. Одна из стен, та, что по совместительству была стеной избы, покосилась, но в целом конструкция выдержала – лесорубы строили крепко. Ничего удивительного, мало того, что по дереву работать умеют, так еще и для себя старались, не для чужого дяди. Оставалось только успокаивающе похлопать по холке немного занервничавшего Грома и пойти на свое место. Там я снова завалился на сено, и вдруг незаметно для себя уснул.

Нас утро встречает прохладой… Да уж, эту песенку я помнил – ее в свое время очень любила напевать одна моя знакомая по утрам, выбравшись из постели. Мы с ней… ну, в общем, неважно, все мы люди, все мы человеки. Вот только песенка хорошо запомнилась – когда-то, в полулегендарные времена, когда существовали СССР, КГБ и колбаса за два-двадцать, успели наклепать, помимо прочего, еще и прорву отличных шлягеров. По сравнению с ними современный уровень песен, все эти "А тому ли я дала" или "Я твоя мышка, я тебя съем" выглядят настолько убого, что страшно становится. Деградируем, однако… Иногда мне кажется, что авторы всего этого безобразия даже не задумываются над тем, что пишут. Вон, недавно песню к какому-то тупому сериалу услышал, слова запомнились "где брусника на лугу".

Интересно, что она там делает? Да что там о попсе говорит, если даже из моего любимого рока крутят песни восьмидесятых, девяностых, и почти нет более новых, по пальцам их пересчитать можно – такое чувство, что исписались все поголовно… Ладно, что-то я о высоком заболтался.

Итак, почему мне вспомнилась эта песня? Да потому, что проснулся я – а у меня зуб на зуб не попадает. От этого, собственно, и проснулся. Весело, я уж думал, что разучился мерзнуть – оказывается, ни фига. Вчера-то был после боя, разгоряченный, адреналин чуть ли с ушей не прет, еще эти чудики под горячую руку попали… Вот как успокоился, так и выключился, не обращая внимание на то, что одежда мокрая, что сено – не кровать с периной, и прочие бытовые мелочи. А сейчас и времени-то немного прошло, но я уже замерз и мне снова хотелось жрать. Так хотелось, что я даже плотоядно посмотрел на убитого мною чудика. Смешно, но он почему-то не воспринимался мною, как человек, животное – оно и есть животное. Впрочем, для того, чтобы избавиться от этих недостойных мыслей, оказалось достаточно просто тряхнуть головой.

А ведь жрать было нечего, и это тоже не прибавило настроения. Все мои запасы остались в тумане вместе с сумкой, и лезть за ними я пока что не собирался. Тот придурок в плаще и шлеме меня не то чтобы напугал, однако заставил относиться к себе с осторожностью. Рано или поздно я ему, конечно, за этот наезд отплачу, но не сейчас – не мой это пока что уровень. Только дурак или самоубийца будет считать себя самым крутым, а остальных лохами, поэтому я старался трезво оценивать соотношение сил. Так что с походами в туман придется пока что повременить, вдруг шлемастый плащеносец еще в этом районе ползает. Драться с ним из-за сумки с бутербродами категорически не хотелось, а оружие, из-за которого стоило бы в такой ситуации рискнуть, осталось при мне. Ладно, потерплю, не впервой.

В общем, когда я тронулся в дальнейший путь, настроение у меня было гаже некуда. Может быть, кстати, оно и к лучшему – во всяком случае, когда надо кому-то жестоко бить морду, с раздражения это у меня получается куда успешнее. В том же, что кулаками помахать сегодня придется, я практически не сомневался – до замка оставалось всего ничего.

Погода немного изменилась. Вместо непрерывных струй дождя, активно действующих на нервы, началась моросуха, ничуть не менее противная, но внушающая надежду, что сезон дождей все же подходит к концу. Хотя что я знаю о местном климате? Может, такие вот перепады здесь – обычное явление. Так или иначе, повлиять на что-либо я все равно не мог, и потому сидел, нахохлившись, на спине Грома и уныло озирал не менее унылые окрестности.

Дорога пошла вверх, незаметно, но неуклонно, а раз местность повышалась, то и болота постепенно остались позади. Потом и вовсе исчезла грязь, тропа, которую местные гордо именовали трактом, стала более каменистой. С одной стороны, это было хорошо, с другой же – не очень. Гром захромал почти сразу – довольно крупный ноздреватый камень ухитрился заклиниться в подкове. Пришлось слазать, вынимать, но для начала успокоить коня – ощущения камень доставлял, судя по всему, пренеприятные. Вытащил я его тоже с трудом, сил-то хватало, но попробуй, ухватись. Ничего, справился, раздробив камень пальцами на куски, но дальше ехал, направляя коня по обочине – там камней почти не было, хотя, конечно, было погрязнее.