Пуговицы

— Удивительно. Почему, когда надо вспомнить, я не помню, а когда не надо, само собой лезет?

— Потому что ты тратишь все силы на то, чтобы вспомнить, а не на само воспоминание.

— И в чём разница?

— Ну, когда ты играешь в свой футбол, ты же думаешь о том, чтобы забить мяч в ворота, а не о том, как бежать. Ну, то есть, если ты во время игры будешь думать о том, как переставляешь ноги, ты никогда не забьёшь гол. Как-то раз, спускаясь по лестнице, я почему-то стала думать о том, как наступаю на ступеньки, как моя нога соприкасается с их поверхностью, и что очень важно не промахнуться. Короче, я чуть не свалилась и еле-еле доползла до низа.

— И что тогда делать?

— Не циклится, пытаясь вспомнить.

— Если я не буду пытаться вспомнить, я вообще ничего не напишу.

— Напишешь, просто не сразу.

— Ага, лет через десять.

— Вась, — я взяла его за руку, развернула ладонью вверх и накрыла своей в дружеском пожатии. — Ты должен мне всё рассказать. Сейчас уже пора. Правда. Мы и так слишком сильно запутались. Что с Надиной машиной? Скажи честно. Вы видели, как она уехала на ней?

Бэзил сосредоточенно смотрел на наши руки. Он что-то серьёзно обдумывал.

Мой большой палец лежал на гладком, оплавленном кусочке кожи между его большим пальцем и указательным, там, где был ожёг.

Я подняла на него глаза.

— Ты ведь не супом обварился?

Бэзил медленно покачал головой.

— Не супом.

— Это кислота, да?

Он кивнул.

— Ну, так расскажешь?

— Фил меня убьёт.

— Тебе важнее Фил или я?

— Когда я предложил выбрать, ты предпочла Томаша, — парировал Бэзил.

— Фил злой и рядом с ним ты тоже становишься злым. Тогда, возле ямы, мне было очень обидно.

— Ты сама на нас кидалась. Если бы не ходила с умным видом Ненси Дрю, пытая всех направо и налево, мы бы договорились намного раньше. Фил очень боится, что ты растреплешь об этом кому-нибудь.

— О чём растреплю?

— Видишь. Вместо обещания молчать ты снова начинаешь давить.

— Я обещаю молчать, — нетерпеливо заверила я. — Просто скажи мне. Надя жива?

Грустно ухмыльнувшись, Бэзил покачал головой и забрал свою руку из моей.

— Это какая-то новая твоя фантазия. Я о ней ничего не знаю.

— Тогда о чём я должна молчать?

— Надину машину взяли мы с Филом. Просто выехали на ней из города, залили салон её же химией и запустили в озеро. Домой вернулись на такси. Никто из нас понятия не имел, что с Надей что-то случится. Просто я хотел отомстить ей, вот и всё. Она оставила ключи в замке зажигания. Этим грех было не воспользоваться. Я рассказал об этом Филу, и он меня поддержал.

А потом, когда в колодце нашли труп, Фил был уверен, что за нами вот-вот придут, арестуют и обвинят в убийстве. Для того, чтобы повесить это дело, кандидатур лучше нас не найти.

— Но почему ты не рассказал мне сразу?

— Я уже объяснил. Фил считает, что ты очень много болтаешь про это. И ещё, конечно же, из-за Томаша. Если ты ему про это расскажешь, ему проще простого будет свалить всё на нас.

— Значит, Слава не знает об угоне?

— Наверняка догадывается, но точно не знает.

— Можешь ещё раз рассказать, как всё тогда было?

— Да, ничего особенного. Я уже говорил. Хотел колёса ей проколоть. Только пришёл, и тут она. Прилетела в каком-то бешеном заводе. Забралась в машину. Завела её. Посидела так минуты две от силы. Потом выскочила, как ошпаренная, открыла багажник. Перелила из пластиковой бутыли в стеклянную банку химию и умотала. Но не в ту сторону, откуда пришла, а к тому выходу, где ты домой ходишь. Я вылез, приметил ключи и стал обдумывать, что с этим делать. В этот момент как раз и примчался Томаш. Он был очень напуган. Никогда раньше его таким не видел. И после тоже. Он стал выяснять, где Надя, и рассказал, что физручка собирается сделать. Попросил меня идти к тебе и довести до дома, а сам побежал её искать.

— Выходит, на машине уехала не Надя, а вы. Понятно. Спасибо, что всё-таки рассказал.

— И ещё. Просто, чтобы ты уже, наконец, расслабилась. Угрозы тебе Фил присылал и в квартиру тоже он приходил. Ключи у тебя на самом видном месте валялись и он забрал их, когда мы заходили к тебе перед тем, как пойти искать Лизу. Он был тогда очень злой на тебя. Но сейчас уже прошло.

Не циклиться и не смотреть на лестницу — лучший совет, который я могла бы дать самой себе. Это почти как вытеснение, только без напряжения и усилий. К чему разглядывать поверхность каждой ступеньки, если можно просто двигаться? Вниз или вверх — не важно, главное: куда и зачем я иду.

За эти пару дней я узнала больше, чем за два месяца, пройдя от Надиного воскрешения до полного опровержения подтверждающих это фактов. Лизу столкнул Липа, машину угнал Бэзил, запугивал меня Фил. И, наверное, стоило уже поставить на этом жирную точку, если бы не новый виток непоняток: внезапное исчезновение Томаша и странный Липин секрет определённо требовали пояснений.

Заключительным аккордом абсурдности этого дня стал телефонный звонок Тамары Андреевны. Было около двенадцати, и она застала меня уже в постели.

— Машенька, прости ради бога, что вот так тебя беспокою, — Тамара Андреевна говорила быстро и нервно. — Я тут целый день думаю, никак решиться не могла. У меня к тебе огромная просьба, ты бы не могла съездить с Женечкой в Пуговицы?

— Зачем? — удивилась я.

— Ну, как… Завтра же похороны. Наверное, будет правильно, если он простится с ней.

— Вы имеете в виду Лидию Михайловну?

— Разумеется. Она же всё-таки его родила и перед Богом остаётся его матерью, как бы мне не было тяжело это произносить. Сама я поехать с ним не могу. Просто не могу и всё. Свози его туда, умоляю. Мне сказали всё пройдёт быстро. Прощание в морге, прямо там. Потом её кремируют и мы эту дверь закроем. Я уже решила, что до Нового года мы с ним уедем в Минск. У меня там родственники. Нам обоим нужно немного успокоиться. С Ольгой Олеговной я договорилась. Пару недель вы и без меня справитесь. Все годовые отчёты мы уже закрыли, а ваши концерты я потом в записи посмотрю. Ну, так что? Съездишь? Он ведь не может один.

— Это вместо уроков? — на всякий случай уточнила я.

— Насчёт этого не беспокойся. И убираться тоже можешь не приходить.

— В таком случае без проблем. Я уже начинаю привыкать к этому месту.

Глава 26

В Пуговицы мы с Женечкой поехали на такси. Тамара Андреевна организовала.

До Нового года оставалось чуть больше недели и весь город пестрел наряженными на площадях ёлками, мигающими и при свете дня гирляндами, снеговиками и дедами морозами, зазывающими в кафе и раздающими рекламные листовки.

У таксиста по радио крутилась Last Christmas. Шёл лёгкий мягкий снег.

Женечка с любопытством разглядывал улицы. Не так уж и часто ему доводилось куда-то выезжать. Да я и сама в последнее время редко покидала пределы района.

Даже если ты не готов к празднику, если не думаешь о нём и не ждёшь, не поддаться всеобщей атмосфере ожидания чуда было крайне сложно.

Тамара Андреевна объяснила, что, кроме морга, ехать нам никуда не придётся. Лидию Михайловну кремируют там же, а похоронят позже, кода будет готова урна. Ей просто хотелось, чтобы Женечка на неё посмотрел и простился. Я не знала, как она объяснила это ему, но решила, что моё дело помалкивать. Я и так в последнее время слишком много всего лишнего наговорила и наделала.