Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью

– Беседовал с одной тётей, – ласково ей улыбается.

С какой ещё? Не из опеки ли? Новость о том, что Леон избил человека, может плохо повлиять на него. Хоть он уже официальный опекун… вдруг его сочтут непригодным для отцовства?

Сердце ёкает и падает в пятки. Не знаю, что мной движет, но я подхожу ближе, забираю Полю из рук Новака.

– Зайка моя, – целую её в щёчку, сглаживая свой порыв. – Мне тоже нужно поговорить с Ионом. Посидишь тут с Матвеем и Алёной?

– Хоёсо! – радостно кивает, чмокнув меня в ответ.

Опускаю дочку на ковёр. И перевожу всё внимание на мужа.

– Я бы сначала принял душ, – оттягивает он ворот рубашки. – А то от меня пахнет женскими духами. Ощущение, что провонял ими насквозь. Боюсь, жена учует – убьёт.

Пытается шутить – молодец.

– Мне всё равно, – выпаливаю. Но это не так. Вопросы сразу появляются. С какой он был тётей и что с ней делал, раз пропитался её духами?

– Тогда я к вашим услугам, – проговаривает, обходя меня и поднимаясь на второй этаж. Шагаю за ним и еле держусь, чтобы не выплеснуть весь тот хаос, что творится у меня в голове. Но няня и дети могут услышать. Поэтому терпеливо иду в его спальню. Закрываю за нами дверь.

– Где ты был? – повторяю за дочкой. Мы так и не услышали ответа.

Леон не оборачивается. Стягивает с себя рубашку, пуговицы которой расстёгивал по пути. Обнажает широкую спину с татуировкой, на которой я опять залипаю. Ненавижу её. Она, как магнит, постоянно притягивает к себе взгляд. И мыслей никаких.

– Я сказал правду. Был с одной женщиной. Давал интервью. Парфюм у неё резкий, думал, задохнусь, – он поворачивается в профиль, морщит нос, пока его пальцы разбираются с ремнём брюк.

– Ты что, ответил на провокацию Ворохова? – сипло шепчу. Я надеялась, что смогу его отговорить. Вразумить. Прежде чем он совершит ошибку. – Зачем? Задел меня и задел! Неважно его мнение. Кого должны волновать слова мужика, который думает только нижней головой?

Пока засыпаю его вопросами, Новак отдаляется от меня. Скрывается от моего негодования за дверью другой комнаты, но я упрямо спешу за ним.

Нет, мы поговорим! И я постараюсь уберечь его от ошибки!

Захожу в просторную ванную и первое, что вижу перед собой – обнажённый зад Леона.

Вся моя уверенность моментом улетучивается…

Глава 56

Щёки тут же вспыхивают, и я теряюсь.

– Ты всё это время шёл в душ? – нелепо спрашиваю, наблюдая, как Леон переступает бортик душевой кабины, играя многочисленными натренированными мышцами. Но какими бы красивыми они ни были, всё равно не помогут ему победить Ворохова!

– Сказал же, что воняю, – бросает как ни в чём не бывало, включая воду. Встаёт боком, и я тут же отворачиваюсь. Козёл, блин.

– Я с тобой о серьёзных вещах говорю!

А он дурачится!

– Я сообщил, что мне нужно в душ. И ты сказала, что тебе всё равно, – припоминает мне недавние слова. Но я же не это имела в виду! – Решил, что ты не против того, чтобы я искупался. Прости, если неправильно понял тебя, но уже поздно менять локацию для разговора, не находишь?

Последние слова звучат насмешливо, особенно в унисон с шумящей водой.

Закусываю губу. У меня нет сил спорить и бороться. Поэтому, не поворачиваясь к нему, прохожу вглубь помещения и сажусь на стиральную машинку, рядом с душевой.

– Дверь закрой, – прошу тихо.

– Тогда я тебя не услышу.

– Хотя бы наполовину.

– Монашка, – летит с сарказмом. Но дверца всё-таки медленно скользит в сторону. Устремляю взгляд на свои дрожащие пальцы, собираюсь с мыслями и боюсь озвучить главный вопрос.

Вдох-выдох.

– Что ты сказал в интервью? Ты согласился на бой?

Надежда. Во мне теплится долбаная надежда.

– Своё решение я озвучил до того, как ушёл на встречу.

И тут же она гаснет, как спичка от сильного дуновения ветра.

– И ты не передумал, пока ехал?..

– Я не меняю своих решений, – отвечает твёрдо. В этом он прав... И не раз доказывал это. В конце концов, из-за его глупого принципа мы расстались, а мне пришлось соврать об аборте. – А интервью выйдет завтра. Посмотришь, лень пересказывать, ничего интересного.

– А ты о себе подумал? – наконец, выдаю то, что тревожит меня больше всего на свете. Его здоровье. Его состояние. – Разве ты справишься? В прошлом, уверена, ты безусловно бы победил, но сейчас… Леон, давай будем честны, ты не был на ринге больше… полугода?

Я не знаю точно. Не следила ведь за ним.

– Год.

– Ещё лучше… – отчаянно постанываю, разведя руки, что тут же падают плетьми на колени.

– У меня есть неделя, чтобы подготовиться. Форма у меня та же, а сноровка… Вспомнится со временем. Тело – механизм. Ты можешь забыть, а оно помнит.

– Ты слишком самоуверен.

– А ты в меня не веришь.

– Верю! – недовольно восклицаю, машинально поворачиваясь к нему. – Просто…

Закусываю губу. Если произнесу вслух, ничего ведь не случится?

Дверь кабины открывается, демонстрируя задумчивую физиономию Новака. Его мокрый ёжик, капельки воды, стекающие по лицу и всему телу.

– Волнуешься? – спрашивает, выключив воду.

– Да, – говорю честно в тишине. Слово отскакивает от каждой стенки, отбиваясь эхом о плитку. – Я и раньше считала, что твоё увлечение пропитано жестокостью. Переживала за тебя.

Хотела, чтобы он ушёл из бокса. Но для него это было смыслом жизни, из-за чего мы нередко спорили. В итоге, я приняла его увлечение и карьеру со сжимающимся до боли сердцем. А тут… меня буквально разрывает изнутри. Хочется обнять его, схватить в свои тиски. И никуда не пускать.

Ей-богу, в день боя я готова подсыпать ему лошадиную дозу снотворного. Но потом он возненавидит меня. Зато будет целым?..

– Ради этих слов и по морде получить не жалко, – говорит на полном серьёзе, выходя из душа и хватая полотенце, которым наконец-то прикрывается, повязав вокруг бёдер. Мой выдох раздаётся на всю ванную комнату.

– Идиот, – буркнув, прикрываю глаза. Легче от этого разговора не стало. – А что насчёт опеки? Тебя ведь не лишат прав?

Вдруг ощущаю прохладные и сильные пальцы на своих коленях. Новак без стеснения раздвигает их, вклиниваясь между моих ног. Капли воды, стекающие с его тела и попадающие на моё, совсем не остужают меня.