Пулевое многоточие

– Пригожину Лидию Ивановну, пожалуйста! – вежливо попросил Гуров.

На другом конце провода слегка задумались.

– Здесь такая не проживает. Нет, не припоминаю. Точно такой нет. Вы чего-то напутали, мужчина. Освежите память!

– Минуточку! – Гуров прикрыл трубку ладонью и вопросительно посмотрел на Кристину. – Говорят, такой нет. Что делать?

На лице хозяйки отразилось смятение.

– Н-не знаю, – сказала она. – Ах да! Она сказала, что звонить нужно только по четным дням. А сегодня семнадцатое. Наверное, сегодня ее не будет.

Гуров опять поднес трубку к уху и быстро сказал:

– Девушка, послушайте, наверное, ваша сменщица в курсе. Вы можете с ней как-нибудь связаться?

– С кем связаться? Чего вы вообще хотите, мужчина? – голос женщины приобрел агрессивные нотки.

– Что это за общежитие? – спросил Гуров. – Адрес, пожалуйста!

– Так вы сами не знаете, куда звоните! – захлебнулась от возмущения собеседница. – Ну, вообще!

Связь прервалась, и как Гуров ни пытался снова соединиться, ничего не получалось. Наверное, на вахте приняли меры – может быть, отключили телефон.

– Вот дьявол! – в сердцах сказал Гуров. – Как не повезет, так уж не повезет до конца! Придется потревожить Засекина. Думал, что сегодня обойдемся без него, но времени жалко.

Он набрал номер Засекина и, едва тот ответил, быстро распорядился:

– Владимир Палыч, это Гуров! По нашему общему делу открылись новые обстоятельства. Вот тебе телефонный номер, и быстренько выясни, что за общага, где он установлен. Есть сведения, что Пригожина может проживать в данное вроемя в этом общежитии. Возможно, подруга или родственница помогла. Одним словом, давай, действуй! И как только что-то выяснишь, сразу туда выезжай. У меня, знаешь, сердце не на месте. Оказывается, Пригожина всерьез опасается кого-то. Не знаю, в чем дело, но лучше поторопиться.

– Понял, – кратко сказал Засекин. – Сделаем.

– И нам звони, как только получишь адрес.

– Само собой. Будет исполнено.

Засекин дал о себе знать примерно через тридцать минут. Он сообщил, что телефон, номер которого сообщил Гуров, установлен на проходной общежития одного из медицинских училищ, которое находится неподалеку от Лужников. Засекин сказал, что только что выехал, и продиктовал Гурову точный адрес.

Покидая квартиру Кристины, Гуров успел заметить, как его друг будто бы случайно положил на край стола свою визитку. Гуров незаметно усмехнулся – похоже, суровое сердце полковника Крячко пронзила стрела амура. По пути к Лужникам он даже попытался выяснить, насколько серьезно увлечен Крячко, но тот притворился, что не понимает, о чем идет речь, и заверил Гурова, что даже не думал оставлять визитку.

– Тебе померещилось, Лева! – глядя на Гурова честными глазами, сказал он. – В такую жару это вполне возможно.

Гуров не стал спорить. Его мысли сейчас сосредоточились на предстоящей встрече. Если Пригожина приняла такие меры безопасности, значит, положение складывалось действительно серьезное. Гуров боялся, что Пригожина не поверит им с Крячко и попытается скрыться. Нужно было торопиться.

И тем не менее они опоздали. Трагическую суть произошедшего Гуров осознал, когда на проходной общежития не обнаружил вахтерши, зато отметил болезненное возбуждение, царившее среди молоденьких студенток, перешептывающихся дрожащими голосами и кружащих по коридорам, как заблудившиеся ночные мотыльки. В их общем жилище произошло нечто ужасное. В этом не было никакого сомнения.

Гуров и Крячко молча устремились туда, куда направлялась большая часть молодежи. Толпа вывела их в конец коридора на втором этаже, где общий ужас достигал предела. Слышался чей-то плач. Гуров довольно бесцеремонно растолкал напуганных студенток и оказался перед раскрытой настежь дверью, из которой навстречу ему вдруг вышел как всегда невозмутимый Засекин. Он был, пожалуй, чуть серьезнее, чем обычно, но в голосе его не прозвучало никаких эмоций.

– Опоздали, Лев Иванович! – негромко сообщил он. – Я только что приехал, а тут… В общем, вахтерша их видела, но она сейчас в истерике, а прочие ничего не могут вспомнить. Сами понимаете, что тут за публика. К тому же у них сейчас экзамены в самом разгаре, и больше их ничего не интересует. Молодежь, что с них возьмешь!..

Гуров ожег его злым взглядом, но ничего не сказал, сообразив, что Засекин виноват в случившемся ничуть не больше, чем они с Крячко. Так же молча он вошел в небольшую, убого обставленную комнату, где самые храбрые студентки (их набралось человек пять) пытались привести в чувство зашедшуюся в рыданиях женщину, сидящую на полу у порога. Руки женщины были прижаты к лицу. Слезы, градом катившиеся из ее глаз, просачивались меж пальцев, украшенных дешевыми колечками, и стекали по тонким запястьям в рукава кофточки. Успокоить ее никак не получалось. Девчонки в узких брючках суетились вокруг, совали ей воду в стакане и называли Верой.

– Это вахтерша, – объяснил Засекин. – Когда я объяснил ситуацию, она испугалась и побежала сюда. Ну а когда увидела труп…

Гуров тоже увидел труп. Тело лежало головой в сторону раскрытого окна. Убита была молодая женщина, одетая в элегантное серое платье с большим разрезом по правому боку. Ей выстрелили, судя по всему, в затылок из не слишком мощного пистолета с глушителем. Крови было совсем немного, и зрелище смерти не вызывало у любопытных молодых людей содрогания. Двое худых и нескладных парней лет восемнадцати (редкие представители сильного пола среди основной массы студентов) стояли над убитой, изображая из себя видавших виды людей. Третий их товарищ с интересом выглядывал в раскрытое окно, опираясь ладонями о подоконник. Гуров поморщился.

– Что ж ты, Засекин, допустил, чтобы тут все затоптали? – недовольно сказал он. – Мало нам, что человека убили, так еще и улик не осталось! Гильзу хотя бы нашел?

Засекин пожал плечами.

– При беглом осмотре не замечено, – спокойно ответил он. – Не исключено, что убийца ее подобрал. А что касается народа, так он как-то сам набежал. Еще раньше меня. Я один и поделать ничего не мог. Студенты!

Гуров только рукой махнул. Крячко потянул его за рукав и тихо спросил:

– Слушай, а это точно Пригожина? Вроде на фотографии она другая.

– На фотографии прическа другая, – мрачно сказал Гуров. – И вообще, звони прямо сейчас!

– Кому?

– А ты не догадываешься? Соседке звони! Пускай собирается и едет на опознание.

Глава 3

Соседка подтвердила, что убитая действительно ее соседка Пригожина Лидия Ивановна. Опознание было сложным, с обмороком, слезами и даже c небольшой истерикой. Гуров поручил разбираться с этим Засекину с Крячко, а сам попытался собрать хотя бы крохи информации среди возбужденных студенток. Большим урожаем похвастаться он не мог. Сведения, которые давали девчонки, были самыми противоречивыми. Кто-то видел одного незнакомого мужчину, одетого с ног до головы в черное, кто-то видел двоих, а одна причудливо стриженная девушка в шортах заявила, что наблюдала целую группу крепких парней, покидающих общежитие через окно. К этому рассказу Гуров отнесся почему-то предельно скептически, и, как выяснилось, поступил очень правильно, потому что к тому времени пришла в себя вахтерша Вера и наконец смогла в какой-то степени прояснить ситуацию.

– Он пришел один, – всхлипывая, объяснила она Гурову. – Веселый такой, симпатичный. Все улыбался, зо… золотком меня называл… Цветочки вон принес… Понимаете, есть такие мужчины… В общем, растаяла я…

Вахтерше было около тридцати лет, и если бы не опухшее от слез лицо, ее вполне можно было бы назвать хорошенькой. Гуров вспомнил, что по телефону голос ее звучал насмешливо и уверенно. Вероятно, еще час назад эта молодая женщина радовалась жизни, а симпатичный незнакомец с цветами пробудил в ней понятные надежды. Увы, изнанка жизни оказалась более чем неприглядной…